Томмазо Кампанелла
Жизнь Кампанеллы мрачна. С 15-ти лет он в монастыре, где изучает философию и богословие. Едва достигнув совершеннолетия, он был вовлечен в борьбу лучших умов своего времени против схоластики и духа авторитаризма, навлекая тем самым на себя гнев инквизиции. Тогда неугомонный мыслитель начинает мечтать об освобождении своей родины от испанского владычества, готовит восстание. Заговор раскрыт, и Кампанелла в тюрьме.
25 лет заключения, пыток, издевательств, лишений. Едва освобожден, едва вдохнул воздух свободы – и снова вступает в борьбу. Когда началось обвинение Галилея, Кампанелла выступил в его защиту. Мог ли он равнодушно смотреть на угнетение человеческой мысли? Снова погони. Кампанелле угрожают новой тюрьмой. Философ вынужден покинуть родину. Вдали от нее, во Франции, он умирает.
Кампанелла – сын иного века, века Возрождения; он, в сущности, и не жил в 17-ом столетии, удаленный, изолированный от общественной жизни на долгие годы в стенах каземата. Так он и остался в 17-ом столетии живым преданием века Возрождения.
утопический роман «Город солнца» (1623
Там поклоняются Солнцу и верховный правитель носит имя Солнца. Там во главе государства стоят Мощь, Мудрость и Любовь. У людей есть книга, написанная лаконично и доступная для всех, и она называется «Мудрость». Народ этот не признает собственности, видя в ней начало всех пороков. Там трудятся все. Там нет ни зависти, ни честолюбия, и все вдохновлены любовью к отечеству. Польза общества – вот высший критерий всякой целесообразности.
Жан Жак Руссо
Ж.Ж.Руссо считал, что в «естественном состоянии» не только не было войны всех против всех, но были дружба и согласие между людьми.
В утопическом романе «Эмиль, или О воспитании
Свою педагогическую теорию он развивает на примере воспитания Эмиля, сына богатого дворянина. С детства мальчика сопровождает воспитатель, который день за днем тщательно формирует его характер на протяжении 20 лет, будучи с ним всегда и везде, являясь его наставником, давним другом и юристом. От мальчика удаляют все книги, которые способны лишь развратить его. Ученику остается только одна история из жизни Робинзона Крузо на необитаемом острове, так как она содержит яркие и яркие образы общения человека с природой. Мальчика удалили из города, потому что город — это бездна, которая уничтожает человечество.
Однако смысл и достоинство книги не в этой утопической среде образования Эмиля. Ценность трактата Руссо определяется теми общеобразовательными принципами, которые легли в основу его педагогической системы. «Некто, знакомый мне только по своему титулу, предложил мне воспитать его сына… Если бы мне удалось … его сын отрекся бы от своего титула, он не пожелал бы быть принцем», — заявляет Руссо. В наивной надежде научить привилегированные классы «отказываться от титулов» Руссо написал свой педагогический трактат, полный сатирических выпадов против всей социальной системы феодализма. «Цивилизованный человек родился, живет и умирает в рабстве; родился он – его завертывают в пеленки, умер – заколачивают в гроб; пока он сохраняет образ человеческий, он скован нашими учреждениями».
Говорящие фамилии в произведениях русских писателей XIX века
... рассмотреть использование говорящих фамилий в произведениях русских писателей XIX века. I. Говорящие фамилии и их роль в стилистическом образе художественного произведения ... предпосылок становления и развития литературной ономастики. В русской литературе объектом рефлексии собственные имена как особый ... нейтральное имя собственное уже больше двух веков считается едва ли не ругательством, и уж во ...
Какова цель образования согласно мысли философа? Все сводится к тому, чтобы дать обществу полезного человека. «Жить – вот ремесло, которому я хочу его обучить. Выйдя из моих рук, он не будет – я согласен с этим – ни судьей, ни солдатом, ни священником; он будет прежде всего человеком».
Повесть Рэя Бредбери «451* по Фаренгейту
На страницах истории мы знакомимся с простыми американцами, которых поставили не в какие-то новые условия, а в те же условия, которые существовали в те дни, когда Рэй Брэдбери сердито взял свое перо. Этих американцев ХХ1 века окружают замечательные достижения техники, которые угадывает писатель; «пешеход», человек, идущий пешком, а, не мчащийся в ракетном автомобиле, необыкновенная, дикая фигура, обращающая на себя всеобщее и презрительное внимание; радио и телевидение, автоматика и телемеханика, кибернетика, атомная техника – все это достигает головокружительного уровня; люди забыли о самопроизвольно вспыхивающих пожарах, огнезащитный слой надежно покрыл стены домов, но вместе с тем необыкновенно развилась техника пожарного дела…
Гай Монтэг – главный герой повести Рэя Бредбери. Он всегда имеет дело с огнем, в руках у него пушка, которая взрывается после шипящего потока. Багровое лицо пожарного не раз обжигалось, от одежды и рук пахло керосином. Умело и с привычным наслаждением направляет он струю горючего в огонь. И перед ним пылают … книги. Они бегают и танцуют, как поющие птицы, их крылья блестят красными и желтыми перьями. Какое удовольствие сжигать, разрушать, превращать в пепел, засыпать все вокруг черным снегом, делать потные и покрытые копотью лица черными и угрожающими.
Так выглядит потомственный пожарный перед читателями на страницах истории. С головной болью пожарные мчатся по городу на своих ревущих машинах, как только раздается предупредительный сигнал или просто телефонная жалоба. Просто каждый, кто звонит в пожарную часть, сообщает о соседе, который прячет книги, обычные книги,. Шекспира или Библию – все равно, книги, которые можно читать, над которыми можно думать, и свирепая команда молодчиков в шлемах, украшенных символической цифрой 451, с воем мчится на машинах – саламандрах в угрожаемое место, чтобы уничтожать, испепелять, «ужасные книги», порожденные мыслью, а вместе с ними сжечь, превратить в руины зараженный дом ослушника, преступившего основной закон будущего, запрещающий чтение книг.
Как вам пришла в голову идея уничтожить все книги? Брэдбери, по словам начальника огня Битти, отвечает на это: «Темп ускоряется. Книги уменьшаются в объеме. Сокращенное издание. Пересказ. Экстракт. Не размазывать! Скорее к развязке!.. Произведения классиков сокращаются до 15-минутной радиопередачи. Потом еще больше: одна колонка текста, которую можно пробежать за 2 минуты. Потом еще – 10-20 строк для энциклопедического словаря».
Рассуждение книга друг человека
... Сочинение на тему Книга наш друг и советчик С самого детства мамы читают детям книги, ... Когда он всего тридцать слов, как у Эллочки-людоедки, то бывает сложно выразить свои мысли, да и такого оратора слушать не хочется. Но благодаря книгам речь становится ... Книга — наш верный спутник с самого рождения. Читайте и развивайтесь вместе с книгой! И, на ... зло. Книги, несомненно, играют важную роль в жизни ...
Бредбери рассказывает только про жизнь. И он продолжает, глядя вперед:
«Срок обучения в школах сокращается. Дисциплина падает. Философия, история, языки упразднены. Все меньше и меньше времени уделяется английскому языку и орфографии, и в конце концов эти предметы полностью заброшены. Жизнь коротка. Что тебе нужно? Прежде всего работа, а после работы – развлечения, а их кругом сколько угодно, на каждом шагу, наслаждайтесь! Так зачем же учиться чему-нибудь, кроме умения нажимать кнопки, включать рубильники, завинчивать гайки, пригонять болты?»
В самом деле, зачем учиться, зачем читать, если книги полны крамольных мыслей?!
Писатель знакомит нас с частным домом американца, знакомит с его опустошенной женой, которая ищет спасения от жизни, или в раковинах — радио, которым затыкают уши, попадая в нереальный, фальшивый мир воздуха, или в четырех живых телевизионных стенах его гостиной. он окружен незначительным блеском переливающихся красок абстрактного изображения, к которому современные сюрреалисты, изображающие «ничто», привлекают искусство или считают его столь же бессмысленным. уводящей от жизни болтовне завсегдатаев ее экранной гостиной, цветных и объемных персонажей. Те, кто называют ее друзьями и даже «родственниками», которые с помощью хитроумного устройства называют ее по имени и оглушают ее необоснованным смехом, выходками и комедиями, в которых говорится «ничего» и в которых «ничего» не происходит.
«На одной из трех телевизорных стен какая-то женщина одновременно пила апельсиновый сок и улыбалась ослепительной улыбкой… На другой стене это было видно на рентгеновских снимках, когда апельсиновый сок попадает в пищевод той же женщины, пробираясь к ее животу, дрожащему от радости. Вдруг гостиная ринулась в облака на крыльях ракетного самолета, потом нырнула в мутно-зеленые волны моря, где синие рыбы пожирали красных и желтых рыб. Через минуту три белых мультяшных клоуна уже резали друг друга по рукам и ногам и разражались одобрительным смехом. Две минуты спустя стены захватили зевак где-то за пределами города, где ракетные машины метались кругами в бешеной скорости, сталкиваясь и опрокидываясь друг на друга. Монтэг виде, как в воздух взлетело несколько человеческих тел».
Это очень походит на сегодняшнюю телевизионную передачу, это очень напоминает современное американское телевещание, против которого восстает Бредбери, показывая, что радио оглушает, преследует на улице, в метро, отупляет, одурманивает бессмысленным текстом реклам, через уши въедаясь в мозг; телевизор к тому же еще и ослепляет, отгораживает от жизни, отнимает досуг, лишает зрения, заполняет жизнь «ничем».
А вот и жертва «эфирной хватки», оглушенная динамиками, ослепленная экранами телевизоров. Мы видим ее глазами героя: «… сожженные химическими составами, ломкие, как солома, волосы, глаза с тусклым блеском, словно на них были невидимые бельма, накрашенный капризный рот, худое от постоянной диеты, сухощавое, как у кузнечика, тело, белая, как сало, кожа». Она никогда не читает книг, страшась их, она только слушает … Она не видит, а только смотрит жадными до зрелища глазами… И в ответ на признание мужа, что она вчера сожгли тысячу книг, а вместе с ними заживо женщину, она равнодушно спрашивает: «Ну и что же?» Нам понятны будут ее поступки в повести, поступки к которым хотят подготовить среднего американца идеологи заглушения голоса жизни хрипом радио. Чем бы ни были заняты люди, о чем бы они ни думали, что бы они ни делали, время от времени на их головы громыхающей каменной лавиной обрушивается рев истребителей, напоминая о близости войны:
Сочинение антиутопия замятин мы
... советское государство?! Трудно представить себе, что роман Замятина был написан в то время, когда многие находились в эйфории от революции, от советской действительности. Насколько же прозорлив ... который понял сущность советского строя, дававшего так много обещаний измученным революцией и войной людям. Роман “Мы” предупреждает о том, что невозможно сделать людей счастливыми насильно, что ...
«В ту ночь даже небо готовилось к войне. В небе и в промежутках между ними клубились облака, мириады звезд сверкали, как вражеские часовые. Небо словно собиралось обрушиться и превратить его в кучу белой пыли. В кровавом зареве вставала луна».
Как всегда, во все времена готовившие войну кричали о ее быстром и победоносном исходе. Воспитанные в этой истории героини легкомысленными выходками сопровождают своих мужей на войну. Ведь это просто пустяковая прогулка! На неделю, не больше! Так все говорят… Кто же умирает на войне? Это смешно. Умирают, прыгая с высоких зданий. Это бывает. А на войне – нет!
Герой романа Брэдбери вспоминает, что его страна выиграла две атомные войны и что благополучие его сограждан было куплено ценой смерти и лишений многих людей в других частях света. Но во время развертывания действия в повести на страну надвигается новая, страшная война – война, которая может продлиться всего лишь три секунды, но во время этих мгновений будут подняты в воздух американские города, превращены в пыль и люди, и машины, и здания.
Эта часть истории звучит как трезвое предупреждение, подкрепленное изображением разрушения страны перед удушением, почти разрушением собственной культуры.
В гневном голосе Бредбери нет отчаяния. Он не верит в окончательную смерть всего, что дорого сердцу каждого прогрессивного человека.. Даже если будут жечь книги, найдутся люди, хранители знаний. Пусть заучат она наизусть отдельные главы или целые книги, пусть сокровищницей станет их память, пусть они будут жить в лесах у костров, порвав связи со стандартным миром телевизорных стен, выслеживающих электропсов и поджигателей-пожарных, но эти лучшие сыны народа останутся носителями угнетаемой культуры, останутся для того, чтобы снова поднять высоко светоч знания, когда рухнет, пусть даже от спровоцированных атомных взрывов, мир духовного мрака.
В этой страстной вере американского писателя в лучшее будущее — подлинному гуманизму его книги, конечно, чужды не недостатки, которые заметит читатель, а книга редкой правды и авторского мужества.
Гуманизм Рэя Брэдбери — это его вера в лучшую сторону юности, изображенную на страницах книги в образе девушки Клариссы, в отличие от глупых молодых людей, которые наслаждаются автокатастрофами и убийствами своих сверстников. Кларисса глубоко поэтична, она мыслит, мечтает, создана для другой жизни, она является носительницей традиций расцвета культуры, которые были ей бережно переданы, она отслеживает всю ее историю, незримо присутствует даже после того, как сошла со страниц.
Старики ученые, выучившие наизусть тексты Шекспира и Данте, ясноглазые Клариссы, подобные солнечным лучам, взбунтовавшиеся в решительный час пожарные-поджигатели и множество других простых, готовых проснуться людей из народа – вот те, кто, по глубокому убеждению писателя, способен победить в исторической борьбе человечества за культуру.
Доклад: Бизнес-план частной музыкальной школы ООО «Скрипичный ключ»
... государства на НОУ и роста благосостояния родителей. Частное музыкальное школьное образование в Прикамье находится в состоянии стагнации. На сегодняшний момент в Перми существует 13 государственных музыкальных школ, ... 1 частная музыкальная школа «Цветы у ручья». В таблице 1 представлен конкурентный анализ организуемой частной школы «Скрипичный ключ»: услуга рынок музыкальный план ...
Перу Евгения Ивановича Замятина (1877 – 1937) принадлежит известный антиутопический роман «Мы
В России же читатель легально смог получить запретный роман в 1988 году. Этой встрече предшествовала «продуманная» критика, всевозможные идеологические обвинения, априори формирующие самые неожиданные представления о романе. Этот критический шлейф из прошлого и сегодня мешает встрече читателя с произведениями Е.Замятина. Антисоветская и антикоммунистическая направленность читательских идей априори, вызывая сиюминутный интерес, мешает пониманию истинной глубины романа.
Сам автор видел свой роман в литературном, а не идеологическом контексте. Так, в 1923 году он включал его в ряд современной фантастики – «философской,социальной,мистической» вместе с произведениями своих как соотечественников и современников – А.Толстого, И.Эренбурга, В.Каверина, Л.Леонова, так и европейцев – Б.Шоу, Э.Синклера и других.
Для Замятина в этой художественной тенденции на первом плане – задачи мировоззренческие, связанные с мышлением ХХ века: ««Сама жизнь -–сегодня перестала быть плоско-реальной; она проектируется не на прежние неподвижные, но динамические координаты Эйнштейна, революции».Неслучайно Эйнштейн и революция для Евгения Замятина находятся в одной линии: для писателя революция была не только политическим событием. В статье «О литературе, революции, энтропии и других», написанной по роману «Ной», он отмечал: «Революция везде, во всем, она бесконечна, последней революции нет — нет, нет» последний номер. Революция социальная (то есть та, которую абсолютизировало и канонизировало советское официальное сознание) – только одно из бесчисленных чисел: закон революции не социальный, а неизмеримо больше – космический, универсальный закон…»
Действительно, настойчивое возвращение Замятина к идеям романа «Мы» в 20-е годы можно рассматривать как форму протеста писателя против узкой интерпретации произведения. Оно совпало с тем, что в общественном сознании онтологический, космический смысл революции сводился к масштабам политического события, а еще конкретнее – к одной дате – 25 октября (7 ноября) 1917 года.
Идея революции как процесса заменена констатацией ее завершенности. Универсальный закон заменен задачами захвата власти, то есть с сиюминутным, политическим смыслом. А между тем непрочитанный современниками роман Е.Замятина проанализировала последствия остановившейся в своем развитии жизни. Так возник образ города, отделенного стеной от всего мира, где идея универсального развития, движения, подменялась всеобщей и равной сытостью, идеей равенства, доведенной до абсурда: не только в социальном плане, но и во всех сферах человеческой жизни, которые всегда были царством индивидуального -–в интеллектуальной, эмоциональной областях.
Идея всеобщего равенства, трактуемая просто, как показывает Евгений Замятин, ведет не вперед, а назад — к справедливому распределению, к первобытному коммунизму, к исчезновению человека сначала на духовно-психологическом уровне, а затем в прямом, физическом смысле.
Люди превращаются в «нумера», которые так легко уничтожаются! Посмотрите, как эстетизированно убивают в романе бунтарку 1-33. «Затем ее ввели под Колокол. У нее стало очень белое лицо, а так как глаза у нее темные и большие – то это было очень красиво» – наблюдает смерть героини тот, кто еще совсем недавно ее любил как человек, а теперь превращен в «нумер» в мире, где Интеграл, Единое Государство, Колокол становятся важнее человека, утратившего имя. Именами собственными стали символы Единого Государства. Вещь вытеснила живое существо.
Художественные особенности антиутопии Е. Замятина ‘Мы’
... становятся неотъемлемой частью культурно-политической жизни общества. А значит, и объектом изучения [2, с. 3-4]». «Антиутопия Иногда рядом с термином «антиутопия» ... считается Платон, который разработал ее в диалогах «Государство», «Политик», «Тимей», «Критий». Уже в этих ... 1.2 История развития жанров утопии и антиутопии литература замятин роман антиутопия В истории литературы утопические романы и ...
Эстетизация наблюдений за человеческими муками, за сопротивлением человеческого духа («и она все-таки не сказала ни слова»), пренебрежение самим человеком во имя идеи и вещи, вероятно, и есть главное предостережение Евгения Замятина не только нашей стране, не только социализму. Это предупреждение всей европейской цивилизации, которая когда-то сделала технократический рай «Город Солнца» своей утопией, желанным будущим.
Теоретически великая идея, соприкасаясь с жизнью, становится ее врагом. Она уничтожает не только человека, но и все живое. Такой мир, который без сожаления поглощает себя, отказывается от уникальности личности, не имеет будущего.
В романе «Мы» на судьбу замкнутого существования города указывает тот факт, что безбрежный мир за стенами сохраняет свое запретное очарование даже для «чисел», Исполнителей воли Единого Государства.
Интеграл, который должен был обозначать полную победу государства, техники над человеком, своей задачи не выполнил. Мир за стеной города-государства не утратил своей живительной неповторимости и непредсказуемости: «Все (с борта Интеграла) торопливо залпом глотали неведомый застенный мир – там, внизу. Янтарное, синее, зеленое: осенний лес, луга, озеро».
Бесконечный «замкнутый» мир природы, его энергия несут смерть Единому Состоянию, мощь Благодетеля, уравновешивающее счастье «чисел». Протест против правления «Мы» в романе возникает непрестанно и там, где его, кажется, не предвидеть. Его основой может стать любое, самое незначительное непохожесть на других.
D-503 отличается от других «номеров» той же синей униформой, лишь немного скрывающей естественную разницу между мужчиной и женщиной: у него волосатые руки. Замечая свое отличие от других,. Сначала, стыдясь его, D-503 делает первый шаг из духовного плена Единого Государства: он начинает вести дневник.
И пусть первые его страницы – пересказ Государственной Газеты. Восторг от прямой линии («…линия Единого Государства – это прямая») незаметно для пишущего сменяется сумбуром, противоречиями личной жизни «нумера», идущего от «Мы» к «Я», от «нумера» к человеку.Однако уйти от власти единого государства, в котором есть спецслужбы, невозможно. Одинокий бунт становится основой тотальной кампании по искоренению фантазии.Фантазия — «лихорадка, которая заставляет бежать дальше — по крайней мере, это« дальше »началось там, где заканчивается счастье», — предполагает Государственный вестник.
Следовательно, счастье «Города Солнца» — это отсутствие желаний, конец пути, что означает смерть. Неумолимая логика прямой линии, логика тоталитарного государства, какую бы идеологию оно ни исповедовало, приводит к такому естественному результату. Не человек, а «число», лишенное неба наверху, прекрасный в своей непредсказуемости мир за Стеной, главная цель Единого государства. Армии и толпы состоят из «чисел», для «чисел» идея важнее жизни, когда эстетика убивает сострадание не только к одному человеку, но и ко всем живым существам. Общегосударственному истреблению «Я» может противостоять только человек. Таким образом, роман «Мы» — это яркий и художественно завершенный протест против превращения человека в «число», лишенного собственной судьбы, принадлежащей только ему.
Особенности романа О. Хаксли как антиутопии
... О дивный новый мир» и провидение типологических параллелей с другими антиутопиями. Основная задача работы определила и ее структуру: в первой главе представлена история становления жанра, от утопии эпохи возрождения к антиутопии ... не растворяется в каком-либо ограниченном сообществе (нации, государстве и др.), а становится частью общечеловеческого братства. «Антиутопическая» модель преодоления ...
Граница между утопией и антиутопией
Антиутопия как жанр определяется спором с утопией, и нет необходимости спорить с конкретным автором, с конкретной утопией. В романе Е.Замятина Читатели «Мы» видели не только пародию на проекты пролеткультистов, но и на фордизм, на учение Тейлора, на идеи футуристов. В Ленинграде Михаил Козырев увидел бессмысленность восстания против железной псевдопролетарской диктатуры.
Пафос «Чевенгура» и «Котлована» А.Платонов, по сути, направлен против целого ряда утопий, которые постоянно возникают и описываются на страницах его произведений.
Аллегорические антиутопии в несколько иной форме опровергают или пародируют определенные утопии, возникшие во внетекстовой реальности и поэтому легко узнаваемые читателем. Антиутопия спорит с целым жанром, всегда пытаясь приукрасить свои темы в забавной форме. Можно говорить об изначальной гендерной ориентации антиутопии в сравнении с гендерной ориентацией утопии как таковой. Это подтверждают популярные в последнее время исследовательские антиутопии.
Структурный стержень антиутопии – ПСЕВДОКАРНАВАЛ. Принципиальная разница между классическим карнавалом и псевдокарнавалом – порождением тоталитарной эпохи – заключается в том, что основа карнавала – амбивалентный смех, основа псевдокарнавала – абсолютный страх.В отличие от смеха, который амбивалентен, страх безусловен и абсолютен. Смысл страха в антиутопическом тексте заключается в создании совершенно особой атмосферы, того, что принято называть «антиутопическим миром». Как и следует из природы карнавальной среды, страх соседствует с благоговением перед властными проявлениями с восхищением ими. Благоговение становится источником почтительного страха, сам же страх стремится к иррациональному истолкованию.
Вместе с тем страх является лишь одним полюсом псевдокарнавала. Он становится синонимом элемента «псевдо» в этом слове. Настоящий карнавал также вполне может происходить в антиутопическом произведении. Он – важнейший образ жизни и управления государством. Ведь антиутопии пишутся в том числе и для того, чтобы показать, как ведется управление государством, и как при этом живут обычные, «простые» люди.
Разрыв дистанции между людьми, находящимися на различных ступенях социальной иерархии, вполне возможен, и даже порой считается нормой для человеческих взаимоотношений в антиутопии.
ДОНОС становится нормальной структурной единицей, причем рукопись, которую пишет герой, можно рассматривать как донос на все общество, целью которого является стремление предупредить, известить, обратить внимание, проинформировать, словом, донести читателю информацию о возможной эволюции современного общественного устройства.
Карнавальные элементы проявляются еще и в ПРОСТРАНСТВЕННОЙ МОДЕЛИ: от площади до города или страны, а также – в ТЕАТРАЛИЗАЦИИ ДЕЙСТВИЯ. Иногда автор прямо подчеркивает, что все происходящее – розыгрыш, модель определенной ситуации, возможное развитие событий, будь то «шутовское увенчание и последующее развенчание карнавального короля», отражающее карнавальный пафос резких смен и кардинальной ломки или что-либо другое.
Бизнес-план типографии
... рациональных решений. Работа без плана является реакцией на совершающиеся события, деятельность на основе плана- реакция на предвиденные и запланированные явления. Качественно разработанный бизнес-план производит благоприятное ... более чем на 10%, что говорит о стабильности спроса на услуги типографий. Инвестиционный проект требует инвестиций в сумме 1488000 рублей (приобретение необходимого ...
ГЕРОЙ антиутопии всегда ЭКЦЕНТРИЧЕН. Он живет по законам аттракциона. Аттракцион оказывается «эффективным как средство сюжетосложения именно потому, что в силу экстремальности создаваемой ситуации заставляет раскрываться характеры на пределе своих духовных возможностей, в самых потаенных человеческих глубинах, о которых сами герои могли даже и не подозревать»* Собственно, в эксцентричности и аттракционности антиутопического героя нет ничего удивительного: ведь карнавал и есть торжество эксцентричности. Участники карнавала одновременно и зрители и актеры, отсюда и аттракционность, причем буквально на всех уровнях, подтверждая его емкое и многостороннее определение, данное А.И.Липковым*:
«- в плане коммуникативном: сигнал повышенной мощности,
управляющий моментом вступления в коммуникацию или
вниманием реципиента в процессе коммуникации;
- в плане информационном: резкое возрастание поступающей информации в процессе восприятия сообщения;
- в плане психологическом…: интенсивное чувственное или психологическое воздействие, направленное на провоцирование определенных эмоциональных потрясений;
- в плане художественном: максимально активное, использующее психологические механизмы эмоциональных потрясений средство достижений поставленных автором произведения задач, желаемого «конечного идеологического вывода».
РИТУАЛИЗАЦИЯ ЖИЗНИ – еще одна структурная особенность антиутопии. Общество, реализовавшее утопию, ритуализовано. Там, где царит ритуал, невозможно хаотичное движение личности. Напротив, ее движение запрограммировано. Сюжетный конфликт возникает там, где личность отказывается от своей роли в ритуале, и предпочитает свой собственный путь. В этом случае она неизбежно становится той «сывороткой», которая изменяет само жанровое качество произведения, без нее нет динамичного сюжетного развития.
Антиутопия же принципиально ориентирована на занимательность, развитие острых, захватывающих коллизий. В антиутопии человек непременно ощущает себя в сложнейшем, иронико-трагическом взаимодействии с установленным ритуализованным общественным порядком.
Его личная, интимная жизнь весьма часто оказывается чуть ли не единственным способом проявить свое «Я». Отсюда – эротичность многих антиутопий, гипертрофированность сексуальной жизни героев. ТЕЛЕСНОЕ становится ВОЗБУДИТЕЛЕМ ДУХОВНОГО, низменное борется с возвышенным, пытаясь пробудить его ото сна.
Если утопия регламентирует жизнь человека во всем, в том числе и его сексуальную жизнь, то чувственность становится порой предметом особого внимания антиутопии. Утопия до развращенности целомудренна, ибо степень государственного регламентированного разврата достигает той точки, когда качество переходит в противоположное. Антиутопия же развращена до целомудренности, ибо отказ участвовать в благословленном государством разврате становится показателем целомудренности героя.
Победы и поражения в жизни лопахина. по произведению : Своеобразие ...
... сочинение введите команду /id50738 Своеобразие конфликта и его разрешение в пьесе А. Чехова “Вишневый сад” Что составляет конфликт пьесы Чехова “Вишневый сад ... и повлиять на хозяев, Ермолай Алексеевич, «мужик мужиком» становиться новым владельцем прекрасного вишневого сада. И ... концов оказывается «пристроенной» ... и вялы. Лопахин, приобретя наконец вишнёвый сад, радуется недолго: позабыв о своей победе, и ...
Извращенной и запачканной выглядит в антиутопии любовь разрешенная, легальная.
Одна из традиционных схем русского романа – слабый, колеблющийся мужчина и сильная волевая женщина, стремящаяся силой своего чувства возродить его жизненную активность – забавно трансформируется. Между ними появляется третий – государство – безлюбое и любвеобильное одновременно, любящее себя двуполое, многосимволичное и многофункциональное. Оно любит себя самое, но паразитически усваивает и каждого из своих граждан.
Итак, антиутопия отличается от утопии своей жанровой ориентированностью на личность, ее особенности, чаяния и беды: АНТРОПОЦЕНТРИЧНОСТЬЮ. Личность в антиутопии всегда ощущает сопротивление среды. СОЦИАЛЬНАЯ СРЕДА и ЛИЧНОСТЬ – вот ОСНОВНОЙ КОНФЛИКТ антиутопии.
Весьма своеобразны АЛЛЕГОРИЧЕСКИЕ антиутопии. Нагляднее всего их можно сравнить с басенными аллегориями. В басне животные персонифицируют те или иные человеческие качества, пороки и добродетели. Антиутопия подхватывает эту функцию образов животных, однако дополняет специфической нагрузкой, реализуя по ходу сюжетного действия интересы тех или иных общественных групп, становятся узнаваемой пародией на известных деятелей, шаржируют социальные стереотипы.
Утопию и антиутопию нельзя не сравнивать. Их общее, генетическое родство предполагает сравнение и отталкивание друг от друга. Все, что можно найти в антиутопии статичного, описательного, дидактичного – от антиутопии. Антиутопия смотрится в утопию с горькой насмешкой. Утопия же не смотрит в ее сторону, вообще не смотрит, так как она видит только себя и увлечена только собой. Она даже не замечает, как сама становится антиутопией по наиболее распространенному структурному приему «клин клином». Отсюда МАТРЕШЕЧНАЯ КОМПОЗИЦИЯ антиутопии, включение утопических описаний в антиутопическое повествование.
В сравнении с научной фантастикой антиутопия рассказывает о куда более реальных и легче угадываемых вещах. Научная фантастика скорее ориентируется на поиск иных миров, моделирование иной реальности, иной «действительности». Мир антиутопии более узнаваем и легче предсказуем.
Это не означает, что антиутопия значительно расходится с фантастикой. Она активно ИСПОЛЬЗУЕТ ФАНТАСТИКУ КАК ПРИЕМ, расходясь с нею как с жанром.
Научная фантастика дает бесчисленные варианты ТРАНСФОРМАЦИИ ВРЕМЕННЫХ СТРУКТУР, которые заимствует антиутопия. Она всегда проникнута ощущением застывшего времени, поэтому авторский пафос – в его «поторапливании». Испортилась Часовая Скрижаль в Едином Государстве, застыло время в Чевенгуре, задремало – в «Приглашении на казнь». Время всегда кажется антиутопии слишком замедлившим свой бег. Отсюда – неприменная попытка заглянуть в будущее, логически продолжить историю, заглянуть в завтрашний день, но при этом – закамуфлировать скачок во времени.
Если, по словам Леонида Геллера*, «время утопии – это время исправления ошибок настоящего, качественно отличное, по меньшей мере, в замысле, — от настоящего», то время антиутопии – время расплаты за грехи воплощенной утопии, причем воплощенной в прошлом. Время антиутопии продолжает утопическое время. Они – одной природы. Оказывается, что исправлять ошибки либо нельзя было, либо нужно было делать иначе. Ошибкой становится само исправление ошибок.
Попытки заглянуть в будущее оказываются сродни взгляду в лицо судьбе, потому и конфликт приобретает масштабы СХВАТКИ ЧЕЛОВЕКА С СУДЬБОЙ. При таком масштабе конфликта неизбежно укрупнение – либо судьбы, либо героя, либо времени. Победа одного из них оказывается безоговорочной и катастрофичной одновременно.
ПРОСТРАНСТВО антиутопии всегда ограничено. Это жилье героя, на которое он в обществе воплощенной утопии теряет право. Так Д-503 живет в стеклянных стенах. Реальное в антиутопии – пространство надличностное, государственное, принадлежащее социуму, власти, которое может быть замкнутым,расположеным вертикально, создающим КОНФЛИКТ ВЕРХА И НИЗА.
Страх составляет внутреннюю атмосфере антиутопии.Но нельзя бесконечно долго бояться. Человек тянется к удовольствию. Он находит его либо в патологическом унижении перед властью, либо в изуверском насилии над отведенной для этого частью общества, что производит еще более страшное впечатление на всех остальных. Происходит КОНДЕНСАЦИЯ САДО-МАЗОХИСТСКИХ ТЕДЕНЦИЙ в социуме. Взаимонаправленные садизм и мазохизм структурируют репрессивный псевдокарнавал, а карнавальное внимание к телесному ведет к гипертрофии садо-мазохистских тенденций, что обусловливает повышенное внимание в антиутопиях к теме смерти: то появляются сцены казни, то распятия, то умерщвление плоти.
ЛИТЕРАТУРА
[Электронный ресурс]//URL: https://liarte.ru/referat/utopii-i-antiutopii/
Артамонов С.Д. История зарубежной литературы ХУП-ХУШ вв., М., «Просвещение», 1979,с.29-30, 446.
Р.Бредбери «451* по Фаренгейту», М., 1953, с.5-7.
Геллер Л. Вселенная за пределом догмы, с.130-131.
Ланин Б.А., Боришанская М.М. Русская антиутопия ХХ века, М., 1994, с. 124, 234-246.
Липков А.И. Проблемы художественного воздействия: принципы аттракциона, М., 1990, с.200.
Русское литературное зарубежье (Библиотечка школьника), Воронеж, 1997, с.4-7.
Философский энциклопедический словарь под ред.Ильичева Л.Ф., М., 1983, с.29, 708, 710-711.
Философский словарь под ред. Розенталя М.М., М., 1975, с.64-65, 258-259, 456.
