После эпохи Великой Отечественной войны в изображении героя времени произошел своего рода кризис. В послевоенной действительности не находилось типа под стать Теркину, и одно время делались попытки показать в качестве героя времени того же солдата-победителя, только в обстановке мирной жизни. Попытки эти особого успеха не имели.
Вообще послевоенная литература до нашего времени включительно находится в поиске и еще, пожалуй, не создала такого типа, который более или менее полно воплощал бы в себе сущность эпохи, которую мы называем
нашей современностью. В качестве героя времени в русской литературе 50-80-х годов выступал то рабочий (“Барбинские повести” С. Сартакова, романы Г. Николаевой, Г. Владимова и др.), то “деревенский житель” (В. Белов, Ф. Абрамов, В. Шукшин), то интеллигент (“Иду на грозу” и “Искатели” Д. Гранина).
Все эти попытки были хотя и не совсем безуспешны, однако недостаточно убедительны.
Не получалось такого человека, который воплотил бы в себе сущность эпохи, стал бы ее символом. И происходило это прежде всего из-за негласной, но самоочевидной установки на то, чтобы герой времени был, конечно, положительным
героем, а такую задачу выполнить было нелегко. И может быть, ближе всех подошли к решению проблемы героя времени как раз те писатели, которые не стремились создать в своих произведениях образы людей, наделенных всеми возможными коммунистическими добродетелями. Так, Вампилов в пьесе “Утиная охота” создал сильный и запоминающийся образ далеко не положительного героя Зилова, в котором легко узнаваем типичный для своего времени характер.
Зилов – циник, приспособившийся к жизни и приспосабливающий саму жизнь для удовлетворения своих потребностей, он, на первый взгляд, человек вообще без какой-либо системы ценностей, для него нет ничего святого, да и в нравственном отношении его не назовешь не то что идеальным, а хотя бы просто чистоплотным. Но талант драматурга заключается как раз в том, чтобы показать, как это издавна повелось в русской литературе, трагедию и несчастье даже такого человека, найти в нем человеческое, не поглумиться над ним, а посочувствовать ему. И мы видим, что Зилов, изолгавшийся демагог, во многом похож на нас самих, приученных социальными обстоятельствами идти на компромисс с совестью.
Герои и антигерои в русских волшебных сказках
... сказка знает два основных типа героев: Ивана-царевича — героя волшебно-героических сюжетов («Три царства», «Кащей Бессмертный», «Молодильные яблоки» и др.) и Ивана-дурака - героя сказок ... волшебных русских сказок, отображающих образ героев и ... героев раскрываются через их поступки. Однако в сказках можно обнаружить элементы психологического характера, попытки передать внутренний мир героев, ...
Но мы видим и то, что такая нравственная позиция не приносит счастья Зилову, как не приносит она счастья и нам. Зилов рвется из этой фальшивой жизни и не может вырваться. И конечно же, есть у него в душе (не может не быть!) что-то светлое, какая-то не захваченная цинизмом и демагогией часть душевного пространства.
Такой отдушиной становится для Зилова утиная охота, где он становится самим собой, где не надо лгать и рассчитывать, где можно просто полностью отдаться потоку жизни, единению с природой, самому процессу охоты – словом, чему-то настоящему, в отличие от той неподлинной жизни, которую ведет Зилов в повседневности. Образ Зилова, несомненно, типичен, ибо отразил характерное для эпохи конца 60-х годов эмоциональное состояние очень многих людей.
(No Ratings Yet)
