Где в тексте встречается пример патриотизма?
Напишите его.
Давно теснее нет в живых того матроса, который кораблем в Англию прибыл и в городке Лондоне занедужил, а сказка о нем живет.
Остался русский матрос в городке Лондоне. В превосходную клинику его положили. Провианту, средств оставили:
Выздоравливай, дружба, и ожидай собственный корабль!
Произнесли так корабельные дружки и ушли оборотным курсом в родную русскую землю.
Недолго недомогал матрос. Превосходными лекарствами его лечили. Микстур там, порошков, капель не жалели. Ну, да и жизнь свое взяла. Архангельских кровей юноша коренных поморских родителей отпрыск. Такового разве болезнью сломишь!
Выписался матрос из больницы. Бушлатик почистил, пуговицы надраил. Ну, и остальным предметам одежки жаркий утюг дал. В гавань отправился земляков выискать.
Нет тут твоих земляков, разговаривают ему в гавани. Исландия третью неделю туманы гонит. Откуда русским парусам в Лондоне быть?
Не неудача, разговаривает матрос. Я глазастый. И на ваших кораблях землячков найду.
Сказал так и на британский корабль ступил. Ноги о матик вытер, флагу честь дал. Доложился. Представился.
Британцам это любо. Поэтому как морской порядок всюду один.
Смотри ты каков! По всей форме мореплаватель. Только ничтожно, что земляков тебе на нашем королевском корабле не сыскать.
А матрос на это улыбается, ничего не разговаривает, к грот-мачте направляется.
Зачем, размышляют моряки, ему наша грот-мачта пригодилась?
А русский матрос подошел к ней, погладил ее рукой и разговаривает:
Здорово, землячка, архангельская сосна!
Очнулась мачта, ожила. Словно от длинного сна проснулась. Мачтовым русским бором зашумела, янтарной смоляной слезой прослезилась:
Здравствуй, земляк! Рассказывай, как дома дела.
Переглянулись английские мореплаватели:
Гляди ты, какой глазастый! Землячку на нашем корабле нашёл.
А матрос тем временем с грот-мачтой искренние дискуссии собеседует. Какие дома дела, рассказывает, мачту обымает:
Серебряный век в русской литературе
... смятения. Вся поэзия “серебряного века”, жадно вобрав в себя наследие Библии, античную мифологию, опыт европейской и мировой литературы, теснейшим образом связана с русским фольклором, с его ... песнями, плачами, сказаниями и частушками. Однако, иногда говорят, что “серебряный век” – явление западническое. ...
Ах ты, милая моя, хорошая! Мачтовое ты чудо-дерево. Дух твой родной-лесной ветры не выдули. Гордость твою шторма не согнули.
Смотрят английские моряки и борта корабля русскому матросу усмехаются, палуба под его ноги стелется. А он в них родной сердечку узор выяснит, родные леса и рощи лицезреет.
Гляди ты, сколько у него земляков! На чужом корабле как дома, шепчут про себя английские мореплаватели. И паруса к нему ластятся.
Ластятся к матросу льняные паруса, и конопельные-корабельные канаты-швартовы у его ног извиваются, как к родному льнут.
А паруса-то к для тебя зачем ластятся? спрашивает капитан. Они-то ведь в нашем городке Лондоне вытканы.
Это так, отвечает матрос. Только до этого-то они льном-долгунцом на псковской земле росли. Как мне не приласкать их! Да и те же канаты брать. И они ведь у нас 4-пятиаршинной коноплей уродились. Позже и к для вас пожаловали.
Разговаривает так матрос, а сам на якоря косится, на пушки посматривает. В те годы наше железо, наша медь, наш чугун с Уральских гор ходко шли в Швецию, в Норвегию, в Великобританию.
Ну до чего ж я в хорошую компанию попал! довольствуется матрос.
Ах, какой ты глазастый, российский матрос! Всюду свое родное рассмотреть можешь. Недешево, видно, тебе оно.
Недешево, ответил матрос и принялся такое про наши края рассказывать, что зыбь на море стихла, чайки на воду сели.
Вся команда заслушалась. А в это время на главной лондонской колокольне часы отбивать стали. В великой колокол стукнули. Далековато его бархатный гул над полями, лесами, реками поплыл и по-над морем пошел.
Слушает этот звон русский мореплаватель, не наслушается. Даже глаза закрыл. А гул далее и дальше разносится, на низкой, отлогой волне укачивает. Нет одинакового ему гласа на всех колокольнях ветхой Великобритании. Старик остановится, вздохнет, девушка улыбнется, дитя затихнет, когда этот великий колокол зазвонит.
Безмолвствуют на корабле, слушают. Любо им, что русскому матросу гул ихнего колокола по душе пришелся.
Здесь мореплаватели, смеясь, спрашивают матроса:
Не земляка ли опять ты в колоколе признал?
А матрос им в ответ:
Не могу твердо сказать, а глас у колокола знакомый. С столичным укором, с российской протяжностью.
Опешил британский капитан, как это русский матрос свое родное не только видеть, но и слышать может. Опешил, а про колокол ничего не сказал, желая он и доподлинно знал, что этот колокол российские мастера в Московии для Великобритании отливали и российские кузнецы ладный ему язык выковали.
Промолчал корабельный капитан. А по какой причине промолчал, про то притча молчит. И я промолчу.
А что касаемо великого колокола на самой большой. Вестминстерской, колокольне ветхой Великобритании, так он и по сей день русским кованым языком английские часы отбивает. Бархатно отбивает, с московским выговором.
Не всем, окончательно, его гул по душам да по ушам, только сейчас уж ничего сделать нельзя. Не снимать же колокол! А сними так он еще громче в людской молве благовестить начнет. Пускай уж висит, как висел, да с столичными кремлевскими братьями-колоколами перезванивается, да объясняет о голубом небе, о тихой воде, о солнечных деньках О дружбе
Задать свой вопрос
Александр грин алые паруса
... Ассоль. Пока девочка не научилась твердо ходить, вдова жила у матроса, заменяя сиротке мать, но лишь только Ассоль перестала падать, занося ... даже с ноги на ногу. Меннерс рыдал от ужаса, заклинал матроса бежать к рыбакам, позвать помощь, обещал деньги, угрожал и ... бедствия, возможные на земле и в воображении. Рассказ Меннерса, как матрос следил за его гибелью, отказав в помощи, красноречивый тем более, ...
