Лингвистическое знание в культурах древнего и средневекового Востока

метки: Мотоори, Творчество, Норинаг, Слово, Письмо, Словарь, Начало, Предложение

Представления о языке в культурах древнего Ближнего Востока

( 3 — 1 тыс. до н. э. )

О том, что такое язык, как он возник, как появилось письмо, люди задумывались уже в далеком прошлом. Многочисленные свидетельства этому мы обнаруживаем и в мифологии многих народов древнего Ближнего Востока, в дошедших до нас шумерских, аккадских, египетских, хеттских преданиях, в которых находила выражение вера в сотворение языка и письма богами — как правило, покровителями соответствующих городов-государств, а также вера в наличие у богов своего языка, отличного от человеческого языка.

Специальный же интерес к языку пробуждается, как свидетельствует история, тогда, когда в центре внимания людей оказываются основные его единицы и правила их употребления в речи. И его пробуждению в древнейших государствах Ближнего Востока (Египет, Шумер, Вавилония, Хеттское царство, Угарит, Финикия и др.) способствовали те во многом сходные проблемные ситуации, в которых стала осознаваться необходимость обеспечить письменную фиксацию результатов разнообразной хозяйственной, административной, культовой, дипломатической и иной деятельности и тем самым сделать возможной языковую коммуникацию не зависящей от факторов времени и пространства.

Именно в ближневосточном регионе были созданы первые засвидетельствованные человеческой историей системы письма. Здесь около 4-го тыс. до н.э. появилась египетская иероглифика, в 29-28 вв. до н.э. сложилась шумерская клинопись. Эти две системы письма послужили прямыми источниками или «подсказками» для формирования многих последующих письменностей (прежде всего в Передней Азии).

Создание и распространение письма, естественно, вызвало к жизни необходимость обучать ему. Стали возникать многочисленные школы писцов (Египет, Шумер, Вавилон).

Чрезвычайно высоким уровнем характеризовалась, по свидетельству историков, подготовка писцов-администраторов в Вавилоне конца 3-го тыс. — первой половины 2-го тыс. до н.э., где аккадцев обучали мертвому шумерскому языку, служившему тем не менее очень долгое время главным средством общения в административной, хозяйственной, религиозно-культовой и дипломатической сферах в Двуречье (Месопотамии).

В таких школах для учебных целей создавались многочисленные тексты и словари (как одноязычные, так и многоязычные), и те из них, которые дошли до нас, позволяют изучать как сами древние языки Ближнего Востока, так и эволюцию письма, а также судить о характере лингвистических знаний того времени и способах их формирования. Искусство письма в собственном, терминологическом смысле предполагает ощущение членимости звучащей речи на дискретные и многократно воспроизводимые, опознаваемые в разных контекстах языковые единицы (такие, например, как слова) и наличие инвентаря также воспроизводимых и опознаваемых в разных контекстах графических знаков, регулярно соотносимых с определенными языковыми единицами.

Место и роль современной России на Ближнем Востоке

... все громче стали звучать призывы развернуть вектор внешнеполитической направленности на Восток, аргументируя это положение тем, что Россия, в силу уникальности геополитического положения занимающая огромное пространство евроазиатского ... в основе которой лежит экспорт сырья. Сохранение такой структуры экспорта в ближайшие 15-20 лет становится довольно проблематичным из-за возможных неблагоприятных ...

Предшествовавшие письму протописьменности различных видов (и в частности произведения пиктографии) не отвечали этим требованиям: они обеспечивали передачу лишь смысловой стороны сообщений, а не передачу самой звучащей речи и образующих ее языковых единиц. Они, как правило, не обладали наборами стандартных графических знаков, которые имели бы определенное прочтение (значение).

Первые системы письма были идеографическими (и прежде всего логографическими).

Их связь с пиктографией (рисунчатым письмом) особенно наглядно проявлялась на начальной ступени их формирования. Пиктограммы продолжают использоваться в современных обществах. Более того, они сегодня нередко становятся интернациональными по своему характеру, так как не связаны с определенным языком. Но сегодня за ними по преимуществу закрепляется лишь вспомогательная функция.

Постепенно, в результате длительной эволюции, складывались, наряду с идеографическим принципом письма, силлабический (слоговой) и алфавитный (буквенный) принципы. Существовавшие и ныне существующие типы письма редко бывают чистыми (так, кириллическое звукобуквенное письмо, следуя принципу «отдельная фонема » отдельная графема», тем не менее прибегает и к слоговому принципу: в нем посредством букв е, г, ю, я передаются, во-первых, фонемосочетания-слоги /ja/, /jo/, ju/, /ja/, а во-вторых, фонемосочетания, в которых начальные согласные являются палатализованными, например: сел /s’el/, мед /m’ot/, люк /l’uk/, мяч /m’ac /).

Процесс эволюции идеографической египетской и клинописной шумерской (позднее шумерско-аккадской, или вавилонской) систем письма свидетельствует о постоянных поисках средств для дифференциации логографических знаков в разных их значениях и — первоначально в очень ограниченной степени — для передачи звуковой стороны языковых единиц. У египтян появляются разделители для фраз и синтагм, строятся сложные логограммы. В Вавилоне, где широко употребляются шумеро-аккадские гетерограммы, создаются особые знаки для передачи аффиксов, используется «ребусный» способ записи слов, что свидетельствует о переходе к логографически-силлабическому принципу, изобретаются способы для передачи переносных значений и абстрактных понятий путем использования семантических детерминативов («ключей») и фонетических комплементов. Как свидетельствует история ближневосточных графических систем, письмо эволюционирует от иконичности к символичности/схематичности, от изобразительности к фонографичности, от огромных наборов знаков к их ограниченным инвентарям.

Правда, идеографические системы обладают достаточной устойчивостью и в силу того, что запись текста идеограммами занимает меньше места, чем при использовании силлабических или буквенных знаков (большое количество парадигматически различимых знаков оборачивается экономией в синтагматическом плане), и в силу того, что идеограммы оказываются понятными в межэтническом общении.

Каллиграфия или искусство красивого письма

... Илюхина и многие другие. Они под термином «каллиграфия» понимают искусство красивого письма, т.е. умение писать правильным (четким) и устойчивым ... каллиграфических навыков. Таких, как обучение письму по системе Занкова И.В. и системе Эльконина Д.Б.­, Давыдова В.В., а ... обучении детей письму: обучать прямому или наклонному письму, по косой сетке или без нее. Оказалось, что прямое письмо не ...

Изобретенная в Шумере клинопись и вавилонская традиция письма получают широкое распространение в ряде других государств (в частности у хеттов в Малой Азии).

Обитавшие в той же Малой Азии лувийцы прибегают к иероглифическому письму. У западных семитов формируются древнейшие силлабические системы (письмо протосинайское, протопалестинское, протобиблское).

В этом же ареале (прежде всего в Библе, Угарите и Финикии) около 18-17 вв. до н.э. складываются первые алфавиты (вернее квазиалфавиты, имеющие знаки только для согласных).

Трудности, которые были связаны с прочтением текстов, написанных посредством лишь консонантических знаков, приводили к появлению в этих системах диакритик, словоразделителей, так называемых «матерей чтения» (materes leсtionis).

Вместе с тем подобные трудности способствовали длительному сохранению слоговыми типами письма своего господствующего положения.

И все-таки финикийское квазиалфавитное письмо, имевшее в свогм инвентаре около 40 графем, т.е. более экономное по сравнению с письмом слоговым, которое предполагает наличие многих сотен знаков, и тем более с логографическим, требующим многих тысяч и даже десятков тысяч знаков, оказалось впоследствии достаточно конкурентоспособным. Оно послужило прототипом большинства последующих систем письма.

В самой Передней Азии оно явилось — через посредство арамейской скорописи — основой для формирования письма еврейского (в разных его вариантах), пальмирского (с различными ответвлениями), набатейского (продолжением которого оказалось арабское).

На Востоке — также через посредство арамейской скорописи — оно было источником многих алфавитов в Эламе, Персии (письмо пехлевийское, авестийское), в Индии и в контактировавших с ней государствах (письмо кхароштхи и брахми, ставшее прототипом для письма маурья, кушанского, гупта, нагари, деванагари, тибетского, непальского, бенгальского, ассамского, тагальского, а также для письма пали и восходящих к нему бирманского, сингальского, кхмерского, лаосского, таи, для кадамбы, давшей основу для письма грантха, тамильского, кави, яванского, батакского, лампонг, реджанг), в Центральной Азии и Сибири (письмо хорезмийское, согдийское, уйгурское, орхонское, монгольское, маньчжурское, ойратское, бурятское) и во многих государствах Юго-Восточной Азии.

На Западе к нему восходят ряд восточных и западных вариантов зародившегося в 9-8 вв. до н.э. греческого письма, которое впервые включило в состав алфавита особые знаки для гласных и в свою очередь стало прототипом для многих алфавитов в Европе и за ее пределами (в частности письма этрусского, латинского, рунического, провансальского, современного ирландского, итальянского, испанского, португальского, французского, английского, немецкого, шведского, датского, норвежского, исландского, чешского, польского, хорватского, венгерского, финского, эстонского, латышского, литовского и т.д.; далее, письма коптского, готского, славяно-глаголического, славяно-кириллического, современного русского, украинского, белорусского, болгарского, сербского и т.д.; в некоторой степени письма армянского и грузинского).

Наряду с финикийским письмом распространение получили некоторые другие западносемитские графические системы. В 9-8 вв. до н.э. они послужили формированию ряда малоазийских алфавитов: фригийского, мизийского, лидийского, «паралидийского», карийского, «паракарийского», ликийского, сидетского. К западносемитским источникам восходят также графические системы языков эфиопского и амхарского.

Рассуждение по высказыванию ушинского каждое слово языка

... одно поколение за другим плоды глубоких сердечных движений, плоды исторических событий, верования, воззрения, следы прожитого горя и прожитой радости, — словом, весь след своей духовной жизни бережно сохраняет в народном слове. Язык есть ... работа оценивается нулём баллов. Сочинение пишите аккуратно, разборчивым почерком. 1)Знакомство наше состоялось, когда Оська уже учился в школе. (2)К маме пришла е ...

Создание и распространение письма явилось важнейшей заслугой народов древнего Ближнего Востока перед человеческой цивилизацией. Нельзя не отметить, что работа по созданию и совершенствованию графических систем, по обучению искусству письма и чтения активизировала процесс анализа и инвентаризации языковых единиц, прежде всего слов. В Египте, Вавилоне, у хеттов, в Финикии и Угарите складывается обширная лексикографическая практика. Создаются (прежде всего для целей обучения писцов-администраторов) словари одноязычные и многоязычные (шумерско-аккадские, шумерско-аккадско-хеттские, шумерско-аккадско-хурритские и т.п.), тематические, синонимические, толковые и т.д. Вавилоняне (а под их влиянием и хетты) начинают включать в словари фразеологизмы и образцы предложений, информацию о словообразовательных связях слов и об особенностях формообразования слов.

У вавилонян появляются первые грамматические таблицы (парадигмы форм слова и даже форм предложения).

Есть косвенные свидетельства о разработке финикиянами понятий классов слов и о создании ими терминов для отдельных морфологических форм глагола. Зарождаются, таким образом, первые теоретические представления о строе языка.

Высокого уровня развития (в условиях интенсивных межэтнических контактов) достигает искусство письменного и устного перевода (особенно у хеттов).

И все же на древнем Ближнем Востоке — при высоко развитой лингвистической практике и богатстве эмпирических наблюдений, при очень высоко развитой литературе, при множестве верных интуитивных догадок и зачатков парадигматического анализа — еще не сложилась целостная система теоретического лингвистического знания и соответственно сформировавшейся языковедческой традиции, что находит свое объяснение в неразработанности философского и теоретического способов познания мира.

Активные и всесторонние контакты древних греков, а затем и римлян с народами Ближнего Востока оказали безусловное влияние на становление греческой и римской культур. Благодаря длительным связям с египтянами, финикиянами, сирийцами, иудеями и другими этносами этого ареала греки и римляне хорошо знали ближневосточную науку, культуру и мифологию, в частности египетские мифы обожественных творцах языка и письма (букв), о покровителях письма и счета. Они заимствовали некоторых персонажей из ближневосточных мифологических систем в свои пантеоны богов. Заимствование же у финикиян алфавита является наиболее наглядным материальным свидетельством таких контактов.

2. Китайская языковедческая традиция

На Востоке сложились три наиболее устойчивые и относительно независимые языковедческие традиции, оказавшие существенное влияние и на судьбу языкознания в соседних странах. К наиболее древним из них относятся китайская и индийская, в средневековый период к их числу присоединилась арабская. Остальные восточные языковедческие традиции строились на основе названных трех, под их значительным воздействием. Поэтому сперва вниманию читателя будут представлены основные традиции научного изучения языка — китайская, индийская и арабская.

По русскому языку : Зачем нужны словари русского языка?

... предстоит выяснить, зачем нужны словари русского языка. В результате мы должны подтвердить гипотезу о том, что словари русского языка нужны для того, чтобы правильно использовать писать слова, употреблять их в ... существовали так называемые глоссарии - рукописные списки слов, которые часто встречались в древних книгах, особенно в сочинениях классической греческой и латинской литературы. Ученый или ...

История изучения китайского языка в Китае насчитывает более 2000 лет. Китайское языкознание представляет собой одну из немногих независимых лингвистических традиций, которая заметно повлияла на языкознание Японии и ряда других соседних с Китаем стран. Его принципы хорошо приложимы к описанию ряда языков Юго-Восточной Азии (особенно языков слогового строя).

Но в основном оно осталось в стороне от путей развития мирового языкознания (прежде всего в силу существенных отличий китайского языка как языка «изолирующего» типа от европейских, обусловивших соответственно и принципиальную неизменность идеографического письма на протяжении всего времени его существования, а также в связи со спецификой развития китайской культуры вообще).

И сегодня оно ориентируется преимущественно на собственную традицию описания языка.

Китайское письмо зародилось в середине 2-го тыс. до н.э. Открытие в 1899 г. костей и черепашьих щитов с иероглифическими надписями, относящимися к 13-11 вв. до н.э. еще требует своего осмысления и, возможно, обусловит некоторую ревизию истории китайского письма.

Основная графическая единица китайского письма — иероглиф. Он соотносится с тонированным слогом, являющимся типичным экспонентом морфемы, которая, в свою очередь, часто совпадает в своих границах со словом. С течением времени менялось в сторону упрощения начертание используемых иероглифов, одни из которых представляют собой пиктограммы и идеограммы, другие содержат в себе компоненты, дающие намек на значение слова-морфемы (семантические ключи, которых насчитывается 214) или же на звуковое значение знака (фонетики), третьи подверглись переосмыслению и потеряли связь с их первичной функцией. Иероглиф строится в виде набора стандартных и по-разному комбинирующихся черт (до 28).

Общее число знаков равно приблизительно 50 тысячам. В современном письме используется до 4-7 тысяч знаков. Они в принципе индифферентны по отношению к звучанию слов и морфем и тождественны для записи текстов на разных диалектах. Именно по этой причине китайские иероглифы заимствовались в Японии, Корее и Вьетнаме и долго служили средством межэтнического общения в странах Юго-Восточной Азии.

Главным объектом для китайских языковедов всегда был иероглиф, имеющий написание, чтение и значение. В связи с изучением разных сторон иероглифа в языкознании древнего и средневекового Китая выделялись три направления: толкование древних слов (схолиастика, возникшая намного раньше других дисциплин), изучение структуры и этимологии иероглифов, функциональная фонетика (с 5 в. н.э.).

Грамматика вычленяется из схолиастики лишь в 18-19 вв. На протяжении тысячелетий активно развивалась лексикография. Среди первых словарей наиболее известны «Ши Чжоу нянь» (список иероглифов для заучивания; 9-8 вв. до н.э. или же много позже), «Эр я» (первый систематизированный толковый словарь, группирующий материал по смысловым группам; 3 в. до н.э., с последующими дополнениями), «Фан янь» Ян Сюна (собрание слов, употреблявшихся в разных местах Ханьской империи; 1 в. до н.э. — 1 в. н.э.), «Шо вэнь цзе цзы» Сюй Шэня (первый полный словарь, охватывающий все известные составителю иероглифы, объясняющий значения иероглифов, их структуру и происхождение, группирующий иероглифы по основным смысловым элементам — «ключам»; 2 в. н.э.),

Рассуждение каждое слово языка каждая его форма есть результат

... Дмитриевич (1824—1870) Каждое слово языка, каждая его форма есть результат мысли и чувства человека, через которые отразилась в слове природа страны и история народа. Язык есть самая живая, самая обильная ... к написанию сочинения, вспомните текст изложения. Он поможет вам выстроить ход размышлений и сформулировать свое определение. СПОСОБЫ ТОЛКОВАНИЯ ЗНАЧЕНИЯ СЛОВА. 1) Описательный способ: ...

«Шо мин» Лю Си (этимологический словарь; около 200), «Гуан я» Чжан И (словарь, построенный по образцу «Эр я», но намного превышающий его по объгму; около 230).

Составление «ключевых» словарей по образцу «Шо вэня» становится традиционным. Фонетика формируется в Китае под определгнным воздействием буддизма, прингсшего с собой из Индии интерес к звучащей речи и соответственно к поэзии, рифме, мелодике и тону, а также знание принципов индийского алфавитно-слогового письма. Труды по фонетике выполняются в духе лексикографических традиций. Таковы словари рифм как наиболее обычного вида начальных сочинений по фонетике: «Шэн лэй» Ли Дэна, «Юнь цзи» Люй Цзина, многократно впоследствии переиздававшийся,

дополнявшийся и комментировавшийся «Це юнь» Лу Фаяня (601).

Во 2—3 вв. чтение иероглифов (и слогоморфем) начинает передаваться методом «разрезания» слогоморфем на инициали и финали (рифмы).

С 5 в. появляются опыты изучения тонов. Значительно позднее проявляется интерес к начальным согласным (инициалям) и их классификации (по артикуляторному принципу).

Как развитая, самостоятельная наука фонетика утверждается с появлением фонетических таблиц, включающих сведения о рифме, инициалях, промежуточных гласных и тонах («Юнь цзин», предположительно 10 в.).

Не чуждались представители древнекитайской науки и философских споров об отношении «имени» к обозначаемой действительности, которые особенно активно велись в 5—3 вв. до н.э. Так, Конфуций подчеркивал неразрывную, т.е. природную, связь названий с вещами и утверждал, что исправление имен должно быть первым необходимым шагом в управлении государством. Его теорию «исправления имен» принимали в школе легистов. Напротив, философы даосского направления говорили о произвольной связи между словом и вещью. Синтез обоих подходов наметился у Сюнь Куана (3 в. до н.э.).

Китайские языковеды 11-19 вв. следуют основным принципам описания языка слогового строя, сложившимся в древнее время. Они выделяют в качестве единицы фонетического описания не отдельный звук, а слог, а внутри него инициаль (начальный согласный) и финаль, или рифму (остальную часть слога).

Продолжается начатое в 5 в. изучение тонов и их роли в стихосложении. По-прежнему используется изобретенный еще во 2 в. способ «разрезания» слога путем подбора двух иероглифов — фаньце.

Появляются в продолжение древней традиции новые словари рифм: «Гуань юнь» (1008), представляющий собой переработку словаря «Це юнь» (601).

В конце 1-го тыс. создаются детальные многомерные классификации слогов в виде фонетических таблиц, помещающие каждый данный иероглиф на пересечении двух осей — инициалей и финалей, а также учитывающие характер тонов. Так, в словаре «Юнь цзин» имеется 43 таблицы, делящиеся каждая на четыре части, соответствующие четырем тонам; инициали делятся по характеру согласных на пять категорий; учитывается наличие или отсутствие промежуточных гласных — медиалей; но вместе с тем не уделяется внимание к реальной произносительной стороне слов, в основном характерное для большинства фонетических работ. Близки по характеру и таблицы Чжэн Цяо (1104-1162).

По русскому языку «Средства выразительности речи»

... слово ввести дитя в область духовной жизни народа" Ушинский К.Д. Собрание сочинений в 11 тт. М.-Л.,1948-1952. - Т.3. Изучением средств выразительности речи ... выразительных средств языка на уроках грамматики немного: ... – одна из стилистических фигур: повторение одного и того же слова или группы слов в ... переносное значение слова как основа создания ... звуков. 2) Неточная рифма, созвучие окончаний двух ...

В списках рифм 11-12 вв. в основном повторяются старые словари с некоторой перегруппировкой материала, но без учета изменений в произношении, что приводило к механическому заучиванию чисто традиционных, не отвечающих реальности рифм.

Ориентация на живое произношение начала эпохи Сун имеет место лишь в книге Шао Юна (1011-1077).

С конца 12-13 вв. происходит постепенное упрощение старой системы рифм, объединение переставших различаться рифм, сокращение числа рифм и их классов в многочисленных словарях и фонетических таблицах, знание которых требовалось на государственных экзаменах. Но и новые словари стремительно отстают от живой речи, особенно в связи с тем, часто они стремятся отразить возрождение старых рифм в стихах классического типа.

В 13 в. Китай был завоеван монголами, стоявшими на более низком уровне различия и сперва враждебно относившимися к китайской литературе. У них не было своей письменности, для официальной переписки использовался уйгурский алфавит. В 1260 г. тибетский ученый Пагба-лама по приказу императора Хубилая создает на основе тибетского письма монгольский (так называемый квадратный) алфавит, который вводится в официальное употребление в 1269 г. Но запись текста производится в соответствии со старыми китайскими и уйгурскими обычаями сверху вниз. Квадратное письмо использовалось довольно широко (как в монгольских, так и в китайских, тибетских, санскритских, уйгурских текстах).

Письмо Пагба-ламы стало своего рода международным фонетическим алфавитом. Позднее, однако, квадратное письмо вышло со временем из употребления в самом Китае, сохранившем верность традиционной иероглифике.

В 14 в., при монгольской династии Юань, получают развитие устные литературные жанры, особенно драма, что обусловило необходимость создания справочников по столичному произношению. Появляются соответствующие словари, начало которым положил словарь Чжоу Дэцина (1324): в нем сокращено число рифм, отражается новая (совпадающая с современной пекинской) система из четырех тонов, обращается внимание на частые ошибки в рифмах, вызванные диалектным произношением.

В 1368 г. к власти вновь приходит китайская династия, заинтересованная в консолидации территорий. Появляется новый китайский словарь, ориентированный на некое усредненное произношение, а не на какой-либо живой диалект и не придерживавшийся старой системы рифм. Вслед за ним создается словарь «Чжунъюань инь юнь», который порвал с традицией и ориентировался на господствующий северный диалект.

В 14-15 вв. составляются практические словари-справочники, предназначенные для обычных грамотных людей: Лань Мао (1442); Би Гунчэнь (17 в.), словарь которого в 1913 г. лег в основу официальных рекомендаций по «национальному произношению»; Фань Тэнфэн (17 в.), опиравшийся на двух названных лексикографов и сокративший число классов рифм, по-новому описавший тоны. Ряд словарей строится на базе других диалектов.

В словаре Мэй Инцзо (1615) иероглифы группируются по их 214 смысловым частям — ключам (в «Шо вэне» их 540).

В языке есть слова. В языке есть грамматика. Это те

... лес. И если даже кажется, что вокруг галлактическая тишь, то это ведь только для твоего слабого людского уха. Взгляни на собаку: ... дело поворачивает она голову и шевелит ушами. А есть уши еще чувствительней! Для тех, кто слышит звуки с частотой колебаний более 15 ... 000 в секунду, для того вообще не посещает ночной тишины: для него ночь, может быть, ...

Переработку этого словаря предпринимает Чжан Цзыле (1671), проанализировавший разные варианты написания иероглифов. При маньчжурской династии появляется официальный стандартный словарь (1716), который опирался на книгу Мэй Инцзо и широко используется вплоть до настоящего времени.

Был также создан официальный фонетический словарь, составленный Ли Гуанди (1726), где предлагался другой способ обозначения чтения иероглифа (не посредством разрезания, а посредством соединения).

В 1711 г. была завершена книга из 444 томов, посвященная сочетаниям, в которых встречается тот или иной иероглиф, с огромным множеством иллюстраций из литературы, начиная с древнейших китайских памятников.

В 17-18 вв. достигла больших успехов историческая фонетика. Она обслуживала комментирование древних текстов, в то время как интересы поэзии по-прежнему обслуживали словари рифм и фонетические таблицы. Предпринимается анализ древнекитайских рифм в целях реконструкции: У Юй (около 1100-1154), первым пытавшийся реконструировать древнее произношение; Чэнь Ди (1541-1617), противник теории произвольных «согласованных рифм»; подлинный создатель китайской исторической фонетики Гу Яньу (1613-1682), стремившийся воссоздать систему древнекитайских рифм в целом. Продолжили эту традицию и получили немало новых результатов Цзян Юн (1681-1762), Дуань Юйцай (1735-1815), Дай Чжэнь (1723-1777), Кун Гансэнь (1752-1786), Ван Няньсунь (1744-1832), Цзян Югао (умер в 1851), Ся Синь (1833), Цянь Дасинь (1728-1804), Янь Кэцзюнь (1762-1843), Чжу Цзюньшэн (1788-1858).

В конце 19 — начале 20 вв. интерес к исторической фонетике древнекитайского языка возродился. Создание и поступательное развитие исторической фонетики представляет собой важнейшее оригинальное достижение китайского языкознания.

Первая попытка классификации диалектов китайского языка предпринимается в конце 16 или начале 18 в. (в эпоху Мин).

Новое развитие получает схолиастика, толкующая значения древних слов. Руководил составлением многотомного компилятивного сочинения такого рода Жуань Юань (1764-1849).

В связи со схолиастикой разрабатывается текстологическая критика (Гу Яньу).

Постепенно из схолиастики вычленяется грамматика, ведавшая прежде всего составлением словарей служебных слов: Лу Ивэй (1592), Лю Ци (1711), Ван Иньчжи (1766-1834).

В ней к числу служебных слов относятся не только предлоги, союзы и частицы, но и отрицания, вопросительные и указательные слова, некоторые наречия и прилагательные. Юй Юэ (1821-1906) предпринимает рассмотрение в числе различных затруднительных случаев ряда неясных грамматических конструкций, явлений древнекитайского синтаксиса.

Сами китайские ученые в раннее средневековье не проявляли интереса к другим языкам, тогда как в соседних странах интерес к китайскому языку практически не угасал (ср. переводный словарь китайского языка, появившийся в 1190 г. в тангутском государстве Си-ся, где под китайским влиянием начинала формироваться, не получив завершения, своя традиция).

Но в начале 15 в. формируются некоторые государственные учреждения, занимавшиеся перепиской с правительствами соседних стран, ведавшие приемом послов и составлявшие для своих переводчиков китайско-«варварские» словарики, в которых иностранные слова располагались по смысловым группам и транскрибировались при помощи китайских иероглифов (с эпизодическим включением иноязычных слов в их собственном написании).

Исследовательская работа по русскому языку «Диалектные ошибки ...

... диалектизмам жители любого региона России сразу распознают приезжих. Но употребляются подобные слова, как правило, только в разговорной речи. В школах, институтах и в рабочей документации используется общепринятый русский язык. ... слова в художественной литературе. Примеры Диалектные сло­ва при­зва­ны сде­лать речь ... лексической системы языка. Сочинение на тему почему диалектные слова По Пожалуйста ...

Первым контактам с европейским языкознанием способствовали миссионеры-иезуиты, издававшие на китайском языке книги о западной науке и технике. Среди них была книга Никола Триго / Цзиня Нигэ (1577-1628), излагавшая с европейских позиций китайскую фонетику: автор использует транскрипцию посредством латиницы китайских слов, прибегая вместе с тем к чисто китайским приемам деления слога на инициаль и финаль, расположения иероглифов по рифмам и группам омонимов, обращения к фонетическим таблицам.

В 90-х гг. 19 в. традиционная китайская фонология / фонетика, не выходившая за пределы классификации слогов, исчерпала себя. Лао Найсюань (1842-1921) был одним из ее последних представителей (работы 80-х гг. 19 в.).

Фонетисты следующего десятилетия знакомятся с принципами алфавитного письма; начиная с 1892 г. появляются проекты алфавитов для китайского языка. Обсуждается проблема членимости китайского слова (и слога) на звуки. С 1958 г. в КНР действует звуковой алфавит на латинской основе, состоящий из 26 знаков (включая диграфы).

Он используется в телеграфной связи, в учебниках (особенно для иностранцев).

Полный же переход к алфавитному письму в настоящее время не планируется в силу чрезвычайной диалектной раздробленности и нежелательной перспективы утраты гигантского многотысячелетнего культурного наследства. Поэтому основные усилия языковедов сосредоточены на работе по упрощению начертания иероглифов. В 1898 г. издается первая настоящая грамматика древнекитайского языка — вэньяня (Ма Цзяньчжун, 1844-1900).

Она построена по образцу латинской универсальной грамматики, декларируя инвариантность грамматики для всех языков при различии лишь звуковой стороны. В ней даются классификация знаменательных слов и их функций в предложении; описание значений служебных слов; сведения о структуре предложения. В 30-40-х гг. получают быстрое развитие фонетика и особенно грамматики, ориентированные на синтез и европейской лингвистической традиции, и собственной традиции, нередко более адекватно объясняющей специфические явления языков типа китайского.

Современное китайское языкознание выступает как часть мировой науки о языке, оплодотворяемая ее идеями и вносящая в ее развитие свой вклад.

3. Индийская языковедческая традиция

Другая самобытная и чрезвычайно устойчивая лингвистическая традиция Восточного мира возникла в древней Индии. Она, как и китайская лингвистическая традиция, но гораздо интенсивнее воздействовала на формирование и развитие языковедческой мысли в соседних странах.

В начале 2-го тыс. до н.э. с Северо-Запада в Иран и Индию вторгаются индоевропейские племена ариев, или арийцев (индоиранцев).

В результате дивергенции индоиранские языки распадаются на две ветви — иранскую и индоарийскую. Носители языков первой ветви расселяются также на территориях современных Афганистана и Таджикистана.

Самоназвание индоиранских племен, обитавших ранее в северном Причерноморье, а затем в Малой Азии, — aгya (в первоначальном значении благородный, верный, дружественный; представитель одной из трех высших каст’).

Кстати, это слово легло в основу двух собственных имен — Иран (aryanam — страна ариев благородных), сохранившегося поныне и означавшего территорию расселения первой группы арийских племен, и Арьяварта (Arya varta — путь ариев), означавшего в ведийской мифологии и в реальной жизни первоначальную территорию расселения другой группы ариев в Индии.

Об индоарийцах мы знаем как о носителях ведийской культуры (середина 1-го тыс. до н.э. — середина 1-го тыс. н.э.), запечатленной в передаваемых изустно религиозных текстах — ведах (Ригведа, Самаведа, Яджурведа, Атхарваведа).

Стремление сохранить в чистоте язык религиозного ритуала, получивший название ведийского, и явилось как раз основой для пробуждения специального интереса к проблемам языка в 1 тыс. до н.э. прежде всего в среде представителей высшей касты — жрецов-брахманов, исполнявших сложные культовые обряды на уже устаревающем и не всегда понятном даже в их собственном кругу языке, который считался языком богов и которому приписывалась магическая сила. Ведийский язык, служивший индийской ветви ариев, к середине 1 тыс. до н.э. практически уже вышел из употребления. Необходимы были всесторонние комментарии к ритуальным текстам.

Складывавшаяся в Индии под влиянием потребностей религиозного культа проблемная ситуация отличалась от тех, которые имели место на Ближнем Востоке и в Китае: здесь приоритет отдавался звучащей речи, а не письму; письмо появилось относительно поздно. Соответственно этому первоочередное внимание уделялось изучению законов мелодики, ритмики, метрики, фонетики (и этому потом у представителей индийской культуры учились китайцы, приобщаясь к буддизму), а также элементарному этимологизированию слов.

Древние индийцы добились существенных успехов в изучении звуков речи и их классификации на основе артикуляторных признаков. Ими уже осознавалась неотождественность понятий звука речи и фонемы, у них имелись наметки понятия слогофонемы. Построенные на четкой логической основе артикуляторные классификации звуков нашли отражение в порядке следования графических знаков в буквенно-слоговых системах индийского письма (брахми — примерно с 8 в. до н.э., кхароштхи, нагари, деванагари, шарада и др.), которые скорее всего восходят не к оставшемуся еще не расшифрованным протоиндскому (в основном иероглифическому), а к западносемитскому слоговому письму.

Заметны достижения древних индийцев в области лексикографии. Им принадлежат составленные на санскрите — языке, качественно отличном от ведийского, обширные ритуально-мифологические трактаты — брахманы (8-7 вв. до н.э.), в которых излагаются общие программы обрядовых действий жрецов и толкования исполняющихся при этом ведийских стихов. Вместе с тем они обращались и к ведийскому языку.

Сборники глосс к вышедшим из употребления словам «Ригведы» представляют собой первые собственно языковедческие опыты. В русле поздневедийской религии (брахманизма) сформировалась специальная дисциплина — нирукта, занимающаяся объяснением и этимологическим толкованием используемых в жреческом ритуале слов. Активно разрабатывались словари, каталогизирующие имена богов, названия совершаемых ими действий, находящихся в их распоряжении предметов, признаков этих предметов и т.п.

«Нирукта» Яски — это первый дошедший до нас обширный лексикографический труд подобного рода, состоящий из пяти частей и включающий синонимические ряды и тематические группы имен предметов, списки глаголов и отглагольных имен, менее систематизированные списки существительных и прилагательных и т.д. В своем труде Яска уделил особое внимание этимологии. Вместе с тем он включал в свою «Нирукту» и грамматическую информацию (грамматическая классификация слов, сведения из области словообразования, понятие падежа, семичленная парадигма имени — без вокатива).

Особенно высокого уровня достигает разработка проблем грамматики. Вершиной грамматической мысли и образцом для множества подражаний явился труд «Аштадхьяйя» (СВосьмикнижие’) Панини (5 или 4 в. до н.э.), ставящий задачей строгую регламентацию и канонизацию санскрита, который сложился рядом с ведийским языком на другой диалектной основе и постепенно вытеснял его в религиозном обиходе.

Панини постоянно обращает внимание на главные особенности ведийского и отличия от него санскрита. Описание языка следует строго синхроническому принципу. И сегодня, с позиций «активной грамматики» (т.е. грамматики говорящего) и генеративной лингвистики, поражает оригинальный подход Панини к описанию языка: он идет от коммуникативной целеустановки и передаваемого смысла к подбору лексических морфем (корней) и затем синтаксических конструкций. Фонетические сведения растворяются в основном корпусе грамматики. Они излагаются с позиций, близких по духу современной морфонологии. Особое внимание уделяется морфологическому анализу (без разграничения словоизменения и словообразования).

В грамматике Панини обращает на себя внимание чрезвычайная сжатость изложения (в целях более легкого заучивания правил наизусть).

Используется изощренная система символизации языковых единиц, правил и операций. Впервые в истории лингвистики постулируется понятие «фиктивных» морфем. Синтаксис строится прежде всего как изложение совокупности сведений о функциях существительного в предложении и т.п., разбросанных в разных местах труда. В грамматике содержится ряд приложений в виде списков слов, объединенных грамматическими признаками.

Следует отметить преимущественно теоретическую направленность труда Панини, предвосхищающего по своему научному уровню достижения современной формальной логики, структурной и генеративной лингвистики. Последующие грамматические труды в древней и средневековой Индии представляют собой главным образом комментарии или переработки канонизированной грамматики Панини (Вьяди, Катьяяна, Патанджали, а в средние века Чандра, Вараручи, Хечамандра, Джаядитья, Вамана, Бхаттоджи Дикшит).

Паниниевские принципы послужили опорой при описании ряда других индоарийских языков (в том числе пракритов).

Рядом с классическим санскритом возникает и получает распространение буддийский гибридный санскрит, который, наряду с пали, явился одним из главных языков буддийской религии, постепенно (с 6-5 вв. до н.э. до конца 1-го тыс. н.э.) теснившей религию брахманизма, а затем в течение 1-го тыс. н.э. растворившейся на территории Индии в индуизме как обновленном брахманизме. Древние индийцы обращались и к вопросам философии языка, первоначально в мифологических сказаниях и религиозных текстах, а затем в философских и грамматических трудах. Они признавали язык высшим божеством («Ригведа»).

В ведийском пантеоне выделялись боги, в ведении которых находится языковая деятельность: богиня Речи Вач, богиня священной речи Бхарати, богиня истинной речи Варуна. В индуистском пантеоне Речь (Vac) стала отождествляться с Брахманом — безличным абсолютом, мировой духовной субстанцией. Сарасвати была отведена здесь функция богини познания, мудрости и красноречия. В целом же, обсуждение проблем языка занимало представителей практически всех основных систем индийской религиозной философии: брахманизма, джайнизма, буддизма, индуизма. Особо широкое распространение в Индии получили лингвофилософские идеи ведущего представителя «грамматической школы» философии Бхавртрихари (5-6 вв. н.э.), изложенные в знаменитом сочинении «Вакьяпадия» (СО слове и предложении’).

Этот мыслитель отождествлял Брахмана как высшую реальность, не имеющую начала и конца, со Словом (Словом-сущностью), из которого развертывается вся Вселенная с ее бесконечным разнообразием предметов и явлений. Вселенная есть, по его мнению, и то, что должно быть высказано (выражаемое, означаемое), и высказывающее (выражающее, означающее), а именно слова, речь. Бхавртрихари полагал, что знание переплетено со словом уже у новорожденного, что из этого переплетения рождается вся человеческая деятельность и берут свои истоки наука, искусство и ремесла.

Он различал три стадии, которые проходит Слово в своем развитии: «провидческую» (здесь речь неделима и вечна), «промежуточную» (здесь Слово есть ментальная и не воспринимаемая людьми сущность, хотя и имеющая как бы временную последовательность), и «выставленную» (где наблюдается артикулируемая, звучащая речь).

С ориентацией на вторую стадию он формулирует понятие спхоты в качестве центрального звена всей «грамматической философии». Спхота есть для него неделимый языковой символ, некое состояние сознания, сообщаемое слушателю с помощью звуков речи. Высказывание признается главной единицей, из которой выделяются слова, а не которая складывается из слов. Им различаются спхота предложения, спхота слова и даже спхота фонемы (но не звука).

Идеи, которые легли в основу индийской языковедческой традиции, получили распространение далеко за пределами Индии (вместе с распространением буддизма).

Они получили дальнейшее развитие в средневековой, а также в современной Индии. Европейские ученые познакомились с санскритом и идеями древнеиндийской грамматики в конце 18 — начале 19 вв., что оказало значительное влияние на складывание сравнительно-исторического языкознания и его метода. Основоположники компаративистики верили в то, что древнеиндийский язык является предком всех индоевропейских языков, что ему присуще высшее совершенство, утраченное в развитии языков-потомков. Нередкое обращение к разработанным древними индийцами понятиям и особенно процедурам анализа наблюдается также в современном европейском и американском языкознании. При этом часто не обходится без ошибочного отождествления понятий, выдвигавшихся древнеиндийской наукой, с близкими понятиями, сформулированными в европейской лингвистической традиции, без достаточного учета различий в этнокультурном, общенаучном и языковедческом контекстах.

Следует отметить этнокультурную специфику индийской науки, остававшейся равнодушной к истории и хронологии появления грамматических трактатов и словарей, не менявшей резко своих ориентиров. Этим обусловлена трудность разделения истории индийской лингвистики на древнюю и средневековую. Отличия заключаются, главным образом, в появлении в начале средневековья развитой лексикографии и становлении — рядом с грамматической — лексикографической традиции. В средневековье прослеживаются те же, как и в древности, мотивы подчинения лингвистических занятий практическим нуждам реставрации и пересоздания ритуала, теперь уже в религиозно-йогических целях достижения потустороннего.

И в древности, и в эпоху средневековья язык понимался индийскими мыслителями как вид деятельности (в противоположность европейским лингвистам, видевшим в языке прежде всего номенклатуру наименований).

В средневековый период усилилось внимание к слову, так как на смену ставившей во главу угла авторитет вед ведийско-брахманистской идеологии, в недрах которой формировались труды Панини и его современников, пришло учение Будды Гаутамы / Шакьямуни (6 в. до н.э.).

Будда отказывался преклоняться перед авторитетом вед и заменил их беседами и проповедями учителя — сутрами, имеющими уже иную структуру и охватывающими практически всю семантико-психическую сферу жизни человека, что поставило в центр внимания значение слова.

Представители классической грамматики продолжали толковать тексты вед, а лингвисты-семантики занялись толкованием поучений Будды. Брахманистски мыслящие Панини и его продолжатели проявляли интерес к способу выражения, к форме текстов, а представители буддийской идеологии — к содержательной стороне текстов. Этим было обусловлено различие в наборах терминов. К концу 1-го тыс. н.э. буддийская религия утратила свои позиции в Индии в связи с возрождением брахманизма в лице индуизма, что вновь упрочило позиции паниниевской традиции.

Как в древности, так и в средневековье учитывались цели описания языка, предназначенность его определенным адресатам. Индийские ученые разработали процедуры установления и классификации при анализе языка не обнаруживаемых в непосредственном опыте единиц конечного набора, отказываясь разграничивать их сущность и явление. Им была присуща вера в то, что сверхчеловеческий автор преподал людям язык как матрицу, т.е. свернутую форму знания, развертываемую далее усилиями людей.

Известны многие средневековые комментаторы труда Панини, работавшие в русле его традиции: Патанджали, Катьяяна, буддист Чандрагомин (5 в.), джайн-дигамбар Джайнендра (5 в.), джайн-шветамбар Шакатаяна (8 в.).

Они стремились сделать книгу Панини еще более лаконичной. Появляются связанные своим методом с грамматикой Панини и в то же время как бы ег ревизовавшие грамматические трактаты «Дхатупатха», «Гана-патха», а также принадлежащая Чандрагомину «Унадисутра», где автор проводит различение между морфемой и словом, утверждая наличие у последнего референта.

На основе паниниевской модели создаются грамматики пракритов (кодифицированных в литературе форм среднеиндийской речи): Вараручи, Хемачандра (13 в.).

Объектом грамматического описания становится палийский язык, обслуживавший южный буддизм. Авторы трудов по языку пали Каччаяна, Сангханандин, Брахмадатта ориентируются по преимуществу на допаниниевскую грамматическую школу Айндры. Появляются первые словари. Буддист Амарасимха (5 в.) заложил принципы индийской лексикографии (группировка слов по содержательным признакам, упорядоченный список синонимов, список многозначных слов с толкованиями, стихотворная форма словарных статей — для заучивания).

За ним следуют индуист Халаюдха, джайн Хемачандра (11-13 вв.).

Привлекают внимание классификация лексики в соответствии с принимавшейся в то время классификацией явлений мира, нащупывание неделимых одноплановых единиц содержания (аналог фигур содержания у Л. Ельмслева), различение первичных и вторичных значений слов. На последующем этапе развития буддистской мысли появляется понятие мантры — высказывания как атома целенаправленной языковой деятельности, как единства фигур выражения (фонем) и фигур содержания.

Впоследствии формируется (с учетом йогического использования языка) явившееся последним принципиальным достижением средневековой индийской лингвистической мысли понимание значения как величины, определяемой внеязыковым контекстом, ситуацией, прагматическими факторами, что хорошо согласовывалось с общим пониманием языка как способа деятельности.

В современной Индии собственная лингвистическая традиция еще жива, хотя индийские ученые и особенно их западные коллеги стремятся применить к изучению санскрита и других индоарийских языков выработанные в западной традиции методы сравнительно-исторической, ареальной, структурной, генеративной лингвистики.

4. Арабская языковедческая традиция

Формированию арабского языкознания и достижению им за относительно короткое время высокого уровня развития способствовали исторические условия, приведшие к быстрому возвышению арабского народа. В 632 г. было основано военно-теократическое государство — Арабский халифат, границы которого необычайно быстро расширились в результате победоносного шествия арабов, завоевавших обширные территории на Ближнем и Среднем Востоке, включая значительную часть Индии, в Закавказье, Северной Африке, Испании. В процесс развития арабоязычной культуры включилось множество разных этносов. Вместе с исламом получил распространение арабский язык, принявший на себя роль языка религии, государственного управления, образования и науки (аналогичную той роли, которую в средние века выполнял латинский язык на Западе Европы, будучи одним из факторов двуязычия, и в какой-то степени старославянский язык в Slavia Orthodoxa, где он был — в силу генетической близости к народным языкам — одним из факторов диглоссии).

Арабский мир переживал в тот период бурное развитие естественных и гуманитарных наук. Занятию языком (и именно арабским) здесь отводилось почетнейшее место, Даже сами правители Халифата проявляли живой интерес к лингвистическим штудиям (так, в арабских преданиях инициатива создания грамматики приписывается халифу Али, 656-661).

Было распространено убеждение, что Коран продиктовал пророку сам Аллах на арабском языке, превосходящем по своим достоинствам все другие языки. Запрещалось переводить Коран на другие языки и совершать на них религиозные обряды. Забота о чистоте арабского языка возводилась в разряд важнейшей общегосударственной задачи.

Арабское письмо возникло еще до принятия ислама. Оно имеет консонантно-буквенный характер, строки записываются справа налево (в соответствии с основными принципами западносемитского письма).

Его прототипом явилось набатейское письмо (4 в. до н.э. — 1 в. н.э.), восходящее, в свою очередь, к арамейскому письму (и через него к финикийскому).

Набатейское письмо использовалось арабоязычными жителями Синайского полуострова и Северной Аравии вплоть до 6 в. Собственно арабское письмо складывается в начале 6 в. в гор. Хира, столице арабского Лахмидского княжества. Дальнейшее развитие оно получает в середине 7 в., при первой записи Корана (651).

Во второй половине 7 в. вводятся дополнительные строчные, надстрочные и подстрочные знаки для различения сходных начертаний, для обозначения долгих и кратких гласных, удвоения согласных и отсутствия гласных. В средние века арабское письмо использовалось многими мусульманскими народами (в том числе и для записи текстов на своих языках), что приводило к возникновению новых графических систем. Впоследствии, уже в 20 в., границы его распространения существенно сократились. Так, например, турки перевели свою систему письма на латинскую графику. То же происходило в 20-е гг. во многих союзных и автономных республиках бывшего СССР.

Одну из первых попыток составить арабскую грамматику, по преданиям, предпринял Абул-Асуад ад-Ду’али, современник халифа Али. Он выделил три части речи: имя, глагол и частицы, ввел знаки для кратких гласных, затрагивал вопросы словоизменения и пр. Его учениками были Яхия ибн Яа’мар, Санбаса ибн Мадан ал-Фихри и самый выдающийся из них Абу Самр Сиса ибн Сумар ас-Сакафи. Все самое лучшее и оригинальное создается в средневековом арабском языкознании в 8-13 вв., т.е. до монгольских завоеваний. Есть документальные свидетельства, что активная деятельность арабских языковедов продолжалась и позже, до завоевания турками Константинополя (1453).

Совершенство и четкая методологическая направленность созданной арабами за короткое время системы языковедческих знаний объясняются и тем, что арабы сумели творчески освоить все накопленное в течение предыдущих веков как в эллинистической науке, так и в индийской науке, и тем, что они смогли глубоко проникнуть в структуру своего языка, серьезно обогатив науку о языке многими важными положениями.

Арабская наука о языке существенно повлияла на разработку грамматик и словарей родных языков и общелингвистической теории во всем мусульманском мире, на становление еврейской лингвистической традиции, на становление и развитие в Европе арабистики и, наконец, на появление тюркологии в рамках арабской традиции.

Арабское языкознание (особенно в лице мусульманско-испанской науки) выступило посредником между античной наукой, достижения которой (в частности многие труды Аристотеля) оставались неизвестными в средневековой Европе до 11-12 вв., и европейской схоластической логикой. Под влиянием арабской гуманитарной и естественной науки в западноевропейских университетах получил распространение аверроизм как арабская версия аристотелизма.

Главнейшими из языковедческих школ, возникших на территории нынешнего Ирака после ее завоевания арабами, были Басрийская — самая ранняя из всех, Куфийская и Багдадская. Между школами Басры и Куфы постоянно велась острая полемика по вопросам грамматики арабского языка. Басрийцы выступали как аналогисты, носители пуристских тенденций, строгие ревнители классических норм языка Корана и поэзии. Куфийцы же были аналитиками, допускавшими возможность целого ряда отклонений, особенно в области синтаксиса, ориентировавшимися на разговорную речь и считавшими эталоном арабской орфоэпии хиджазский диалект. Басрийцами в качестве исходной единицы для словообразования и формообразования была выбрана единица действия — масдар, а куфийцами — глагольная форма прошедшего времени.

В 762 г. центр административной, политической, культурной жизни переместился в новую столицу халифата — Багдад, основанный в 762 г. На первом этапе деятельности багдадских грамматиков господствовали куфийские принципы, затем утвердилась басрийская концепции; в итоге сложилось эклектичное направление. Обширная преподавательская деятельность багдадских грамматиков отразилась на их стремлении к краткому и логичному изложению.

Первой дошедшей до нас арабской грамматикой является «Al-Kitab» басрийца Сибаваихи (умер в 794).

Он подверг детальному научно-теоретическому описанию многие явления синтаксиса, морфологии, словообразования и фонетики, используя достижения многочисленных предшественников и современников. Это сочинение стало объектом многочисленных и обширных комментариев и обеспечило незыблемость авторитета Сибаваихи до наших дней.

Арабские ученые обычно делили грамматику на синтаксис, морфологию и фонетику и уделяли значительное внимание вопросам словообразования, а в связи с ним этимологии, благодаря которой в 11 в. высокого уровня достигла теория корня. Синтаксис и морфология представляют собой наиболее оригинальные части арабской грамматики, не имеющие источников ни в греческих, ни в индийских трудах и ориентированные на специфику именно арабского языка. Задача синтаксиса состояла в структурно-семантическом анализе предложения. В нем постулировались субъектно-предикатные отношения между двумя именами или между именем и глаголом. Различались предложения малые/элементарные и большие, образующие иерархию; предложения именные, глагольные и обстоятельственные — в зависимости от того, какое слово стоит в начале предложения, а соответственно разные виды подлежащих и сказуемых. Выделялись и детально классифицировались второстепенные члены предложения (до пяти видов дополнений, обстоятельства разных видов, «приложения»).

Различались случаи формальной и виртуальной реализации флексий. Было введено понятие подразумеваемого члена для объяснения конструкции. Анализу подвергались также отношения согласования, управления и примыкания.

В морфологии рассматривались части речи и особенности их формообразования, не обусловленные синтаксически. Сюда относились такие вопросы, как части речи (имя, глагол и частицы до 27 видов), структура корня, имена и их многоаспектная классификация по разным основаниям (имена явные — существительные, прилагательные, имена скрытые — личные местоимения, имена общие — указательные и относительные местоимения и т.д.), глаголы (с детальной классификацией их форм и значений), двухпадежные и тргхпадежные имена, образование относительных имен, образование композитов, образование форм числа и рода, образование деминутивов, изменения формы слова в связи с наличием слабых корневых согласных, паузальные формы и т.п. Здесь же дискутировался вопрос о масдаре.

Особенно большие успехи были достигнуты в фонетике (Халиль ибн Ахмад; Абу Али ибн Сина — Авиценна, 980-1037; Сибаваихи).

В фонетических разделах грамматических трудов описывались либо только артикуляции арабских звуков, либо также их комбинаторных изменение. Существенное влияние на арабов оказала индийская система классификации звуков, основанная на учете места артикуляции и других артикуляторных признаков. Использовался прием сравнения звуков в артикуляторном и функциональном отношениях. Авиценна ввел понятие корреляции для установления отношений между звуками. Случаи геминации квалифицировались как результат полной прогрессивной или регрессивной контактной ассимиляции. Описывалась ассимиляция частичная и дистантная. Исследовались вопросы о взаимодействии согласных и гласных, о замене согласных, о метатезе, об утрате хамзы, об элизии, о возникновении связывающего гласного, о палатализации, веляризации, о звуковом символизме.

Арабские языковеды активно исследовали лексику как литературного языка, так и диалектов. Им принадлежат многообразные классификации слов (по структуре, семантике, происхождению, частотности), подсчет возможного количества корней в арабском языке, разработка правил совместимости определенных согласных в корне. Изучению подвергаются слова устаревшие, редкие, заимствованные. Различаются слова однозначные и многозначные, значения прямые и переносные. Большое внимание уделяется синонимам и омонимам.

Существенные успехи были достигнуты в лексикографии. Составляются словари толковые, предметные, синонимов, редких слов, заимствований, переводные, рифм. Слова в словарях располагаются как по месту образования согласных, так и по алфавиту с учетом последнего корневого согласного либо первого корневого согласного. Первым из них был арабский словарь Халиля ибн Ахмада «Kitab al-Сajn» (расположение слов по фонетическому принципу — от фарингальных к лабиальным; сперва корни двухсогласные, затем тргхсогласные, далее многосогласные; указание на все возможные модификации корня; использование метода анаграмм).

Метод, который был использован в составлении этого словаря, использовался на протяжении трех веков.

К усовершенствование словарей в дальнейшем привели новые достижения фонетики. Они отразились в словаре ибн Манзура (умер в 1311) «Lisan al-Сarab», который явился вершиной арабской средневековой лексикографии. Особое место в науке Арабского халифата занимал Махмуд ибн-ал-Хусейн ибн Мухаммед / Махмуд Кашгарский (11 в.), автор выдающегося двуязычного «Словаря тюркских языков» с объяснениями на арабском языке (который составлялся и редактировался с 1072 по 1083).

В словарь была включена лексика с указанием ее племенной принадлежности, сведений о расселении тюркских племгн, об их истории, этнографии, поэзии и фольклоре, о классификации тюркских языков, сведений по тюркской исторической фонетике и грамматике, самой старой тюркской карты мира. Автор осознавал разносистемность тюркских языков и арабского (он отмечал использование первыми агглютинации и последним внутренней флексии).

Ему было присуще четкое представление о вариантах аффиксов, обусловленных сингармонизмом. В словаре были рассмотрены вопросы взаимодействия (контактов) между языками тюркскими, иранскими и арабским. Махмуд Кашгарский различал букву и звук. Он провел обстоятельный анализ словообразовательных и залоговых аффиксов, охарактеризовал отдельные словоизменительные аффиксы. Этот мыслитель понимал природу многозначности слов. Он отграничивал омонимы от многозначных слов. Имеются у него некоторые этимологические сведения. Нужно подчеркнуть, что у Махмуда Кашгарского не было предшественников в области изучения тюркских языков. Он настаивал на признании равноправия тюркских языков с арабским.

Проблема происхождения языка пользовалась широкой популярностью в арабской лингвистике и мусульманской теологии (9-11 вв.).

Сторонники божественного происхождения языка защищали первородство арабского языка. По их мнению, язык был создан в целом Аллахом, который либо научил всему его богатству Адама, либо сообщил все его богатства в результате божественного откровения только Мухаммаду, но неполно передал его остальным пророкам и в своих основах Адаму, либо, не будучи его творцом, только вмешивается в процесс его совершенствования. Противники же утверждали, что язык есть продукт творчества мудрецов либо продукт коллективного творчества, результат соглашения между людьми. Они искали причины возникновения языка в потребности установления связи между членами общества и для выражения смысла.

Как и у древних греков, велись споры между сторонниками естественной связи между звуковой оболочкой слова и предметом и сторонниками установления связи обозначающего и обозначаемого по соглашению. Важным достижением арабской лингвистической мысли было признание того, что количество слов ограничено, а количество значений бесконечно.

5. Языкознание в Японии

Развитие японской лингвистической мысли в 8-19 вв. в основном шло своими путями, но не без влияния на начальном этапе китайской и индийской традиций, а с середины 19 в. (после истечения первой половины эпохи Мейдзи и завершения длительной культурной обособленности Японии) и европейской традиции. В ее истории могут быть выделены следующие основные этапы: 8-10 вв., 10-17 вв., конец 17 — середина 19 вв. Знакомство японцев с китайской иероглифической письменностью состоялось в первых веках н.э. Первый известный японский памятник датируется 5 в. Такие значительные памятники, как «Кодзики» и «Нихон-секи», были созданы в начале 8 в. Они были записаны китайскими иероглифами, которые — наряду с китайским — имели и японское чтение. Со временем, с 8 в. — в силу синтетичности японского языка в отличие от аналитичности китайского — изобретаются специальные значки, писавшиеся сверху, снизу или сбоку от иероглифа и указывающие на морфологические формативы (система кунтэн).

В это же время происходит оформление системы камбун (Скитайское, или ханьское, письмо’), которая регулировала порядок записи и прочтения текста; она использовалась в связи с изучением китайского языка и китайской культуры. В дополнение к китайским создается некоторое множество и японских иероглифов.

Слишком сложная система камбуна постепенно вытесняется складывающейся (с 6 в., сперва для передачи собственных имен) собственной графической системой, построенной на основе слогового принципа. Иероглифы используются как слоговые знаки (манъгнгана), рядом с которыми появляются собственно слоговые знаки каны, что знаменовало становление вабуна (Сяпонского письма’).

На вабуне в основном стали записываться художественные тексты. Сосуществование камбуна и вабуна было довольно долгим. Их использование было распределено между жанрами текстов. Камбун особенно влиял на лексикографическую практику, которая продолжала следовать китайским образцам словарей.

На рубеже 8-9 вв. утверждаются два варианта каны — хирагана и катагана, которые вытеснили конкурирующие варианты и употребляются до настоящего времени. Знаки хираганы и катаганы сохранили до сих пор свог слоговое значение, переход к звуко-буквенному японскому письму не состоялся (под влиянием китайского канона и в силу простой структуры японского слога в отличие, например, от корейского, которое не смогло удовлетвориться слоговым письмом).

Уже в 9-10 вв. складывается традиция записывать лексические единицы иероглифами, а грамматические в основном каной. Предпринимались многочисленные попытки упорядочить знаки каны, сперва с учгтом последовательности их появления в записи стихотворения (ироха, 9 в.).

Постепенно была осознана членимость слога (под влиянием знакомства с индийскими трудами по фонетике и с алфавитом деванагари, что было обусловлено проникновением в Японию буддизма и началом изучения санскрита).

Все более усложнялись опыты составления фонетических таблиц как инструментов систематизации знаков каны (10-11 вв.).

Санскритолог Секаку в начале 12 в. создает канонизированную впоследствии систему гоон («пять слогов»; позднее — с 17 в. — она носит название название годзюон «пятьдесят слогов»), в которой в каждом столбце таблицы группировалось по пять знаков. Ироха и годзюон сосуществуют до середины 20 в.

Японские ученые приняли и попытались приложить к материалу своего языка трехмерную группировку слогов в таблицах индийского алфавита деванагари по признакам: а) место и способ образования согласной части, б) звонкость — глухость и непридыхательность — придыхательность согласной части, в) характер гласной части. Они, однако, строили двухмерные группировки в таблицах годзюона в связи с нерелевантностью оппозиции непридыхательность — придыхательность и (в период возникновения годзюона) нерелевантностью оппозиции звонкость — глухость.

Гласные и согласные осознаются как самостоятельные сущности только в период влияния европейской лингвистической традиции. Рано начинают различаться знаменательные и служебные слова, корневые морфемы и аффиксы, что было обусловлено необходимостью анализа фактов для их письменной фиксации. Начиная с 8 в. пробуждается интерес к этимологизированию, причем анализ не опирался на достаточно надежные основания. В этот же период начинают отмечаться диалектные особенности.

К 10 в. складывается собственно языковедческий подход, отразившийся в появлении комментаторской литературы и создании фонетических таблиц (годзюона).

В 10-11 вв. пробуждается интерес к комментированию более ранних памятников, содержавших немало уже непонятных слов. Основными приемами толкования неизвестных слов были: исследование контекста употребления слова; поиск исчезнувших слов в диалектах; поиск закономерных связей древних слов с понятными по смыслу современными словами, основанных на звуковых переходах и чередованиях (в основном гласных), на процессах выпадения или добавления слога (с целью устранения зияния).

Вырос интерес к этимологии, опирающейся на звуковые изменения. Но у языковедов тогда еще отсутствовало понимание исторического характера этих изменений.

Словари, ориентированные на специфику японского языка и отходящие от китайских образцов, появляются в 12-15 вв. В них прежде всего описывается лексика древних текстов. Она классифицируется по тематическим группам. Фудзиара Ика (13 в.) вводит членение слов на имена вещей и непредметные слова. Обращается внимание на изучение орфографии древних текстов, результаты исследований находят отражение в выработке (начиная с 12-13 вв.) новой орфографической нормы, учитывавшей изменения в произношении за ряд веков, но по-прежнему опиравшейся по преимуществу на исторический принцип.

В 10-17 вв. еще отсутствуют собственно грамматические сочинения, обращение к грамматическим явлениям имеет место лишь в связи с решением задач совершенствования графики и особенно создания многочисленных пособий по сочинению стихов. В стиховедческих сочинениях слова делятся на заключительные (завершающие предложения) и незаключительные, частицы классифицируются по характеру сочетания с определенными глаголами, разграничиваются омонимичные частицы, выделяются грамматические показатели настоящего и прошедшего времени, а также показатели своего и чужого действия, знаменательные и служебные слова различаются на основе функционального и семантического критериев, появляются классификации знаменательных слов. В этих работах выдвигается понятие тэниоха — грамматических служебных элементов, правильное употребление которых обеспечивает правильность предложения. Но в целом грамматические знания этого периода оставались несистематизированными.

Растет внимание к вопросам поэтики и риторики. В 10-12 вв. формируется стабильный литературный язык бунго, все больше удалявшийся от народно-разговорного. Работа японских ученых по нормализации этого языка велась вплоть до второй половины 19 в., причем они сознательно ориентировались на образцы 8-12 вв.

Первое знакомство японцев с европейской наукой состоялось в конце 16 — начале 17 вв. через португальских миссионеров. Миссионером Ж. Родригесом, опиравшимся на позиции европейского языкознания, была написана первая общая грамматика японского языка. Миссионерами же осуществляются первые опыты транскрипции японских текстов посредством латиницы.

В конце 17 в. японская наука о языке вступает в новый этап своего развития. Переход к этому этапу связан с деятельностью буддийского монаха Кэйтю (1640-1701).

Он противопоставил себя как специалиста по истории японской национальной культуры по текстам на вабуне ученым, занимающимся изучением китайской культуры и памятников на камбуне. Ему принадлежит заслуга создания последовательной исторической системы орфографии. Кэйтю целенаправленно отбирает материал и четко осознает методологические принципы. В основном он ориентируется на тексты 8 в. как образцы единообразных написаний. Им предпринимается исправление таблицы годзюона с учетом реконструкции законов организации древнеяпонского слога. Он устанавливает исторически верное написание для 1986 слов. Идеи Кэйтю позднее развивает и уточняет некоторые его результаты Катори Нахико (1765).

В конце 18 в. развертывается новая дискуссия о взаимоотношении написания и произношения. В ней участвуют Уэда Акинари, не признававший изменений в произношении и подвергавший сомнению принципы Кэйтю, и выдающийся японский ученый Мотоори Норинага (1730-1801), который считал фонетические изменения закономерными, заложил основы исторической фонетики и завершил воссоздание первоначальной структуры годзюона, уточнил некоторые орфографические принципы Кэйтю, обратил внимание и на орфографию китайских заимствований. Дальнейшее развитие идеи Мотоори Норинага в области истории орфографии получили в трудах Мурата Харуми (1801), Тодзг Гимона (1827), Окумура Тэрудзанэ, Сираи Хирокагэ.

Эти достижения исторической орфографии сохраняют свою значимость и в настоящее время. Надо отметить, что Кэйтю и Мотоори Норинага заложили основы современной японской фонологии.

Письмо всегда оставалось одним из центральных объектов японского языкознания (в отличие от европейской традиции, где этим проблемам уделяется незначительное внимание).

И сегодня не утратили своего значения разыскания в области истории японских систем письма, происхождения каны, манъгнганы, японских иероглифов: Араи Хакусэки (1657—1725), Иноу Монно (1754), Сюнто (1817), Окада Масасуми (1821), Баннобу Томо. Были продолжены разыскания в области истории китайской иероглифики.

Была продолжена интенсивная работа по комментированию древних памятников, толкованию непонятных слов с использованием при их толковании перевода. Стали появляться переводы древних памятников на современный разговорный язык (Мотоори Норинага).

Снова проявлялся интерес к вопросам этимологии, посвященной разысканию первичного, данного богами смысла слов. При этом приемы этимологического анализа в Японии оказались близки тем, которые использовались в античной и средневековой Европе. Главной целью ставилось отыскать первоначальный смысл слогов, которые в японской традиции принято считать нечленимыми.

Исследования исторических изменений в лексике сводились к установлению причин «порчи» слов. Были выявлены виды лексических изменений, обусловленные фонетическими и семантическими причинами (Кайбара Эккэн, 1699; Камо Мабути).

В качестве самостоятельной дисциплины, отличной от поэтики, формируется стилистика. В этой области активно работали Араи Хакусэки (1718; исследование архаизмов и неологизмов, литературного языка, просторечия и диалектов), Банкокэй (1777; классификация стилей), Мотоори Норинага (1792; классификация стилей-жанров и распределение лексики между стилями).

Ими было зафиксировано различение стилей трех периодов — древнего (8 в.), среднего (9-12 вв.) и нового (с 13 в.), признаны образцовыми древний стиль и стиль среднего периода, начата борьба за изгнание слов, появившихся после 12 в., как «грубых».

Лексикографическая деятельность продолжается в русле старых традиций (с учетом достижений исторической орфографии).

Наиболее крупным словаргм этого периода является «Вакун-но сиори», который составил Танигава Котосуга (93 тома).

Появляется диалектный словарь Косигая Годзана (1775).

В русле этимологических исканий в начале 19 в. формируется первая в Японии теория происхождения языка. Ее создатель Судзуки Акира (1764-1837) говорил о четырех путях — подражание голосу животных, подражание человеческому голосу, подражание звукам природы, изображений действий и состояний. Он отдавал предпочтение звукоподражательным объяснениям в силу богатства японского языка звукоподражательной и звукосимволической лексикой. Этот ученый отходит от представлений о том, что язык был передан людям синтоистскими богами в готовом виде.

Первые эпизодические попытки сопоставления японского языка с другими предпринимают Араи Хакусэки (сопоставление японской и корейской лексики) и Тодзг Тэйкан (возведение японского языка к корейскому).

В это время господствуют убеждения в исключительности и наивысшем совершенстве японского языка, которые поддерживал еще Мотоори Норината. В лингвистических кругах закрепляется тенденция к изучению преимущественно своего языка.

Только в 18-19 вв. грамматика превращается в самостоятельную науку, независимую от поэтики, в рамках которой началось изучение тэниоха — вспомогательных грамматических средств. В ее разработке приняли участие: Сасакиба Нобуцура (1760), установивший закономерности употребления спрягающихся слов в зависимости от наличия определенных тэниоха; Мотоори Норинага (1771, 1779), систематизировавший разрозненные наблюдения над употреблением тэниоха и осуществивший их классификацию, а также построивший оригинальную классификацию спрягающихся слов по их последним слогам.

Эту тему продолжили: Кэйтю (1695), разделивший все слова на спрягающиеся и неспрягающиеся; Танигава Котосуга (1709-1776) и Камо Мабути (1769), разработавшие — независимо друг от друга — схемы спряжения с опорой на годзюон и предложившие системный подход к спряжению. Судзуки Акира (1803) явился первым японцем, создавшим грамматику своего языка. Он предложил собственную классификацию форм спряжения, учитывая как фонетические изменения в конечном слоге, так и соединяющиеся с ними тэниоха. Тэниоха он объединил в одну часть речи на основе таких признаков, как отсутствие вещественного значения и самостоятельного употребления, обслуживание изменения слов и синтаксических связей. Внутреннюю классификацию тэниоха он строил на основе их отношения к словам трех других классов — междометий, наречий и местоимений. Он исследовал спряжение прилагательных. Наконец, слогу он придал самостоятельный статус (как морфеме).

Сын Мотоори Норинага Мотоори Харунива (1763-1828) предложил классификацию спряжений глагола с учетом форм изменения в вертикальном ряду годзюона. Он сократил число форм спряжения за счет омонимичных форм и упростил схему спряжения, провел анализ проблемы переходности — непереходности с учетом различий в спряжении, дал квалификацию грамматических показателей пассива, каузатива, потенциальности как глагольных окончаний, предложил семантическую классификацию глаголов. Курокава Харумура (1799-1866) уточнил трактовку переходности — непереходности. Тодзг Гимон (1786-1843) предложил отказаться от философски-онтологических характеристик при классификации слов. Он различал слова неизменяемые и изменяемые, слова материальные и нематериальные, слова вида и слова действия.

Глаголы и прилагательные он объединил в один класс. Он осуществил классификацию форм спряжения и изобрел их наименования, используемые и сегодня. Формы спряжения были расположены в порядке гласных годзюона. При этом осуществлялся учет фонетических изменений в конечном слоге и присоединяемых тэниоха. Ему принадлежит создание схемы спряжения, близкой по своему духу к современным. Тогаси Хирокагэ создал кодифицированную впоследствии классификацию на основе модификации схемы Тодзг Гимона. Он выделил на функционально-семантической основе три части речи. Японской лингвистической традиции присущи специфические черты: японцы понимают слово в ином смысле, чем в европейской традиции (для них слова — это единицы, совпадающие со словами в нашем понимании или же являющиеся частями слов типа наших основ слова, морфем); слог они рассматривают как неделимую единицу и часто отождествляют слог и морфему; морфемная сегментация подчинена слоговой. Культурные контакты с Голландией оказали влияние на возникновение в Японии научной школы, где изучались достижения голландской (и через ее посредство в целом европейской) культуры и науки. Именно в рамках этой школы появилась первая полная грамматика японского языка, написанная японцем Цуруминэ Сигэнобу (1833).

В этой грамматике категории и явления японского языка подводятся под европейские мерки, выделяются 9 частей речи (включая предикативные прилагательные взамен артикля, а также местоимения и междометия), имена с пространственным значением квалифицируются как предлоги, различаются 9 падежей — шесть для имен и три для глаголов. Параллельно с работами в традиционном духе после «открытия Японии» (с 60-х гг. 19 в.) появляются аналогичные грамматики, построенные по образцу как голландских, так и английских грамматик. В конце 19 в. осуществляется синтез японского и европейского начал в языкознании. После 1945 г. японское языкознание становится частью мирового языкознания.

6. Лингвистическая мысль в Бирме, Тибете, Индонезии и Малайзии

Научные школы в области языкознания Бирмы (нынешней Мьянмы), Тибета, Индонезии и Малайзии начали складываться в средние века в сфере влияния других, разработанных на более высоком уровне языковедческих традиций, и нередко синтезировала их достижения.

Бирманские языковеды в большей степени опирались на идеи китайского языкознания. У тибетцев наблюдается сочетание подходов, прилагавшихся индийцами и китайцами. Ориентацию индонезийского и малайзийского языкознания определяла смена ряда воздействующих на него лингвистических традиций (первоначально индийской, затем арабской и в конечном итоге европейской).

И тем не менее все эти национальные языковедческие школы достаточно оригинальны в том, что касается осознания специфики своих родных языков.

В трудах бирманских ученых, следовавших в основном китайской лингвистической традиции, довольно рано находят отражение специфические особенности своего языка как языка слогового, тонального и изолирующего. Во внимание принимается не столько фонетический облик слова, сколько его орфографическое изображение. Термином гласный фактически обозначался не гласный, а финаль как часть слога, противостоящая инициали. Установление статуса медиали, функционально входящей в состав финали, не всегда было корректным из-за особенностей графики языка. Слог и морфема по существу отождествлялись, поскольку их линейные границы в основном совпадают. Перечислялись только три тона, поскольку четвертый произошел позже и не обозначается тональным знаком. Был выделен класс преаспирированных сонантов как «грудных».

Четкого различения морфологии и синтаксиса не было. Слова, обозначающие качества, сближались с глаголами. Все слова и частицы (служебные морфемы) делились на именные и глагольные. Подлежащему и дополнению давалось «ролевое» определение. В одном члене предложения (как и в китаеведении) объединялись определение и обстоятельство.

В целом к ведению грамматики было отнесено то, что наиболее частотно в речи. Господствовал своего рода «списочный» подход к описанию фактов языка, обусловленный особенностями бирманского языка (отсутствие морфологических парадигм и использование в качестве грамматических показателей служебных слов и немногочисленных аффиксов).

Тибетское языкознание тоже отличается достаточно высокой степенью оригинальности. Тибетцы пришли на занимаемую ими территорию в 6-5 вв. до н. э. из Кукунора (Китай), создали свое государство в начале 7 в., провозгласив в 787 г. в качестве официальной религии буддизм, который в 16 в. приобрел форму ламаизма. Языком этой религии служил санскрит. Тибетское письмо возникает в начале 7 в. на основе индийской письменности брахми (в гуптском варианте) с добавлением ряда графем для отсутствовавших в санскрите звуков, Разрабатывается система тибетской транслитерации санскритских слов. В 7-8 вв. появляются первые грамматические трактаты, посвященные сопоставительному описанию (в русле индийской грамматической традиции) 50 знаков санскритского и 30 знаков тибетского алфавитов, характеристике прежде всего 20 отсутствовавших в тибетском письме графем, обоснованию реформ в тибетской графике (под возможным влиянием китайского буддизма).

Характеристика звуков дается в морфонологическом ключе в соответствии со специфической структурой тибетского слога. Рано проявляется внимание к комбинаторике звуков. Тибетцы используют числовые обозначения целых групп знаков, позволяющие путем задания номера порождать определенное множество фонем (этим предвосхищаются аналогичные идеи Ф. де Соссюра и глоссематиков).

В классификации звуков совмещаются артикуляторные и комбинаторные признаки, т.е. происходит синтез индийской и китайской традиций.

Авторы грамматических сочинений довольно рано осознают своеобразную структуру тибетского языка. Нумеруя падежи (вслед за Панини), они ориентируются на чисто семантическое определение падежа через роли деятеля, цели, орудия, источника, местонахождения, принадлежности (аналогичный подход наблюдается в теории «глубинных падежей» у Ч. Филлмора).

Строится своеобразный семантический метаязык для описания плана содержания тибетского языка. Падежи и частицы распределяются по метаязыковым семантическим разрядам. Появляются наметки теории эргативного и активного строя предложения.

Наиболее известны следующие авторы трактатов: Че-кхйи-бруг (около 798-815); создатель тибетской грамматической традиции Тхонми Самбхота, которому приписываются от 2 до 8 трактатов; Атиша (11 в.), Ло-дан шэй-раб (11 в.), Сод-нам цзе-мо (12 в.).

Должны быть также отмечены основатели целого направления широких филологических исследований, включающих изучение санскритской грамматики и принципы перевода на тибетский: Лодой дан-ба (1276-1342) и его старший брат Чондон до-рчже чжалцан; Дхармапалабхадра (1441-1528); возвращающийся от фонетического к морфонологическому описанию комбинаций согласных и сочетаний морфем Янчжан да-баи до (около 1588-1615), Махапандит Си-ту (18 в.).

Комментирование грамматических трактатов становится излюбленным научным жанром, продолжавшимся до 18 — начала 20 вв.

Лингвистическая мысль Индонезии и Малайзии формируется в сфере влияния сперва индийской традиции (в раннесредневековый период), затем арабской традиции (в позднесредневековый период) и, наконец, европейской традиции (в 19-20 вв.).

Сперва внимание уделялось санскриту и потом арабскому языку, но вместе с тем рано стали изучаться языки своего этнокультурного ареала — малайский (вариантами которого сейчас являются языки индонезийский и малайзийский, обладающие статусом литературных и официальных), яванский, сунданский и балийский.

Уже во 2-7 вв. на островах Суматра, Ява, Калимантан и полуострове Малакка предками современных индонезийцев и малайзийцев — малайцев, обитавших ранее в горах Суматры и распространившихся оттуда в течение 1-го тыс. н.э. создаются сильные государства. Они имели тесные экономические, культурные, научные и религиозные контакты с Индокитаем и особенно с Индией, откуда переселяются многочисленные колонисты, принесшие с собой брахманизм-индуизм (в форме шиваизма) и буддизм. По индийскому подобию образуется каста жрецов-брахманов. Своя системы письма формируется на основе серьезной модификации южноиндийского письма каганга (которое сохраняется еще и сейчас в периферийных районах Индонезии).

В середине 7 в. на Суматре возникает могущественнейшая империя Шривиджайя, достигшая высшего расцвета в 9-10 вв. и бывшая до 12-13 вв. крупным международным научным центром по изучению буддизма и санскрита, по переводу и толкованию санскритских текстов. Было создано большое число пособий, из которых в связи с крахом империи до нас дошло очень немногое.

Более счастливой была судьба лингвистических текстов, создававшихся в государствах на острове Ява (благодаря их передаче на острова, где исламу не удалось одержать победу).

Здесь сохранились санскритско-яванские словари, иногда включающие сведения по фонетике, метрике и правописанию, а также тематические и энциклопедические словари, предназначенные скорее для чтения древнеяванских текстов с множеством санскритизмов.

Широкой популярностью пользовалось сочинение по грамматике «Сваравьянджана», которое переписывалось и перерабатывалось с учетом изменений в яванском языке вплоть до 18-19 вв.. В этой грамматике давалась следующая индийской традиции артикуляторная классификация звуков, разъяснялись по-явански санскритские термины, содержалось много коротких санскритских предложений с переводом, в котором падежные флективные формы санскрита передаются с помощью служебных слов яванского аналитического языка. Немало грамматических пособий было написано на санскрите, причем они были снабжены подстрочным переводом. На Яве и Бали вплоть до 18-19 вв. составлялись пособия по кави — литературному древнеяванскому языку и тематически организованные кави-балийские словари. Появлялись словари синонимов для пишущих стихи. В индонезийском языкознании до сих пор сохраняется множество санскритских терминов. Санскритский материал используется для калькирования европейских терминов до настоящего времени.

Начиная с 14 в. в Индонезию и Малайзию через Индию (а в Индонезию и через Малакку) проникает ислам. Провозглашается создание ряда мусульманских княжеств и Малаккского султаната, где ислам стал официальной религией, что стимулировало переход в 15 в. на основательно модифицированную форму одной из разновидностей южноиндийского письма — джави. Это повлекло за собой новую волну литературно-переводческой деятельности (прежде всего на малайском языке как проводнике ислама).

Осуществлялись переводы религиозных и светских текстов с арабского, персидского и других языков мусульманского мира (в том числе и языков исламизированной части Индии).

На Яве стали создаваться учебные пособия по арабскому языку. Особой популярностью пользовалось, в частности, написанное по-персидски и снабженное малайским подстрочным переводом сочинение «Сущность грамматики». Оно содержало также и арабские грамматические термины. Автор отдавал себе отчет в различиях в строе синтетического персидского и аналитического малайского языков. Было много опытов переписывания арабских грамматических текстов, снабженных яванскими глоссами.

В 15 в. Малакка приобретает статус крупного торгового государства на важнейших международных морских путях. В 15-19 вв. она функционирует как крупнейший центр по изучению языков региона, по подготовке переводчиков и учителей. С первой трети 19 в. бурно расцветает лингвистическая деятельность в Сингапуре. В Малакке и Сингапуре появляются пособия по малайскому языку как орудию широкого межэтнического общения в Юго-Восточной Азии, на базе которого возник ряд гибридных языков. Создаются китайско-малайский и хиндустани-малайский словари, сборники фразеологизмов, сборники этикетных формул, словари синонимов. Широко был известен Абдуллах бин Абдулкадир (1796-1854) как автор одной из популярнейших грамматик. Ему принадлежат конкретные рекомендации по обучению малайскому языку и обоснованные упреки по поводу множества ошибок в миссионерских переводах на малайский язык Святого писания. Он проявил внимание к малайским диалектам.

В 1857 г. создается малайская грамматика, построенная на основе арабского грамматического канона, — «Сад пишущих». Ее автором был Раджи Али Хаджи (1809—1870).

Он ведет изложение материала посредством арабской терминологии. Поэтому его грамматика была недоступна для не знающих арабский язык читателям. К тому же в малайском языке постулировались чуждые для него арабские морфологические и синтаксические категории. Он же пишет в 1857 г. «Книгу науки о языке», содержащую грамматическую часть и фрагмент толкового алфавитного словаря малайского языка. В целом Раджи Али Хаджи сыграл значительную роль в становлении терминологии в малайзийских и индонезийских лингвистических работах. В 19 в. индонезийские ученые вступают в научные контакты с европейскими коллегами, начиная усваивать принципы европейской лингвистической традиции. На новой методологической основе европейцами Винтером и Вилкенсом создаются яванские словари и индонезийцами малайская грамматика (Ли Ким Хок) и яванские грамматики (Падмосусастро, Ронгговарсито).

Целиком европейская лингвистическая традиция принимается в Малайзии лишь в 20 в. Осуществляется также перевод письма на латинскую основу — в Индонезии в начале 20 в., в Малайзии после 1957 г. (после приобретения независимости).

Список литературы

[Электронный ресурс]//URL: https://liarte.ru/referat/motoori-norinaga-i-ego-tvorchestvo/

1) Звегинцев В.А. История языкознания в очерках и извлечениях. Часть 1. – М.: 2006.

2) Алпатов В.М. История лингвистических учений. – М.: 2008.

3) Амирова Т.А., Ольховиков Б.А., Рождественский Ю.В. Очерки по истории лингвистики. – М.: 2005.

4) Кондрашов Н.А. История лингвистических учений. – М.: 2009.

5) Березин Ф.М. История лингвистических учений. – М.: 2005.