Современники не побаловали нас обилием воспоминаний о Владимире Ивановиче Дале. В записках, дневниках, письмах людей, рядом с которыми он прожил жизнь, приходится, как правило, вычитывать о нем лишь отрывочные сведения, беглые характеристики и заметки. Удивляет при этом разноречивость мнений, несопоставимость произведенного Далем впечатления с его словами и делами. Ларчик, видно, не просто открывается!..
Даль был морским офицером и врачом в сухопутных частях, участвовал в войнах и походах, отличался в сражениях. Он служил чиновником особых поручений, директором министерской канцелярии, управляющим удельной конторой.
В течение сорока лет Даль выступал и в литературе под собственным именем и под псевдонимом Казак Луганский. Полное собрание его сочинений, изданное в 1897—1898 годах, далеко не полно, хотя состоит из десяти томов (почти четыре тысячи страниц текста!).
В них напечатано сто сорок пять повестей и рассказов, шестьдесят две короткие истории из сборника «Солдатские досуги» и сто шесть коротких историй из сборника «Матросские досуги», несколько статей и очерков. А есть еще «очерки русской жизни»; есть произведения для детей; есть стихи, напечатанные лишь однажды и не напечатанные вовсе; есть пьесы, хранящиеся в архиве; есть немало статей на разные темы, разбросанных в периодической печати прошлого столетия и ни в одном собрании сочинений не помещенных; есть проекты и докладные записки, погребенные в недрах министерских архивов.
Кроме бесчисленного множества слов, Даль записал тысячу сказок — он отдал их безвозмездно составителю знаменитого издания «Народные русские сказки» Афанасьеву; свои записи народных песен отослал Петру Киреевскому; богатое собрание лубочных картин передал в Публичную библиотеку.
В «Толковом словаре» нет распространенного ныне слова «полиглот». Даль предлагал взамен: «многоязычник». Сам он, кроме русского языка, знал немецкий, французский, английский, знал украинский, белорусский, польский, читал и писал на латыни, изучал болгарский и сербский языки, владел татарским, башкирским и казахским. Даль был сведущ в разных науках — естественных, точных, гуманитарных («общественных»); к тому же владел многими ремеслами — мог сколотить табурет и изготовить тончайшее украшение из стекла. Известность Даля как лингвиста, фольклориста и этнографа вышла за пределы России, но немногие сейчас знают, что В. И. Даль является также автором очерков и рассказов из русской народной жизни, нескольких повестей и когда-то широко популярных русских народных сказок, вышедших в 30-е годы XIX века под псевдонимом Казак Луганский. Наиболее ценным из всего литературно-художественного наследия В. И. Даля являются его произведения, связанные с направлением так называемой «натуральной школы», которое полноправным героем русской литературы сделало простого мужика, крестьянина, крепостного. В. Г. Белинский, ратуя за демократизацию, народность литературы, считал, что значение литературного творчества В. И. Даля заключается в том, что он знал и любил русского мужика, что «он умеет мыслить его головою, видеть его глазами, говорить его языком. Он знает его добрые и его дурные свойства, знает горе и радость его жизни, знает болезни и лекарства его быта…».
Поиски истины и смысла жизни героями русской литературы
... чистой любви. В чем заключается смысл жизни? Каждый человек живет во множестве миров, так проявляются связи отдельной личности с другими людьми, в семье, в обществе и т. д. Поиск смысла жизни героями Толстого ...
Деяния Даля многочисленны и разнообразны, поступки любопытны, похождения увлекательны, но, думая о нем, большинству из нас трудно припомнить что-либо, кроме «Толкового словаря» и сборника пословиц: Даль как бы не существует для нас вне главных и наиболее прославленных своих трудов. Многим ли знакома его внешность (знают разве старика в темно-вишневой кофте, написанного Перовым) — внешность, кстати, достаточно своеобычная и характерная? Многим ли известно хоть что-либо о непростой его натуре? Наконец, о роде и образе жизни его, да и о самой жизни многим ли и многое ли известно?..
Из биографии В.И. Даля.
Родился В. И. Даль 10 ноября (старого стиля) 1801 года в местечке , Луга ни (отсюда псевдоним: Казак Луганский) Екатеринославской губернии,— ныне г. Ворошиловград.
Отец, Иоганн Даль, родом датчанин, мать, Мария Фрейтаг,— дочь петербургского чиновника. Екатерина II вызвала Иоганна Даля из Германии па должность библиотекаря. Он был лингвистом, знал новые европейские языки м древнееврейский язык. Впоследствии Иоганн Даль окончил в Иене медицинский факультет, получил степень доктора медицины и вновь возвратился в Россию. До конца своих дней работал как врач-практик. Весьма образованной, знающей несколько языков была и мать Даля. В первые годы учебы сына она оказала большое влияние на формирование его нравственного сознания. Тринадцати лет, в 1814 году, В. И. Даль был определен в Морской кадетский корпус, который он окончил в семнадцать лет. В своей автобиографической записке, уже в семидесятилетнем возрасте, В. И. Даль писал о постановке воспитания в этом корпусе:
«Инспектор классов был того убеждения, что знания можно вбить в ученика только розгами или серебряною табакеркою в голову. Лучшие годы жизни, убитые мною при корпусном воспитании, не могли поселить во мне никаких добрых нравственных наклонностей, ими я обязан домашнему воспитанию» 1 . Многие черты и эпизоды из жизни в Морском корпусе отражены писателем в повести «Мичман Поцелуев».
По окончании Морского корпуса, в 1819 году, В. И. Даль был направлен на службу в Черноморский флот, в г. Николаев. Но там он прослужил не более трех лет. Вследствие неурядиц с начальством В. И. Даль был сначала переведен в Кронштадт, а вскоре он совсем оставил морскую службу.
Сказки народов Среднего Поволжья
... сказок народов Среднего Поволжья - в поэтизации, возвышении человека, вооруженного разумом и знаниями, способного побеждать враждебные силы, строить жизнь без помощи и вмешательства сверхъестественных сил. В сказках ... фольклора? Древность происхождения фольклора, самобытность народной жизни ... жизни народных песен и сказок, так как певцу и сказочнику ... свидетельству В.И. Даля, в образной ... 30-е гг. XIX в. ...
Интерес к русскому быту, фольклору, языку появился у Даля еще в юности. В Морском корпусе он усиленно занимался литературой, писал стихи. 1819 год можно считать началом работы В. И. Даля над словарем. Проезжая по Новгородской губернии, он записал заинтересовавшее его слово «замолаживать» («иначе пасмурнеть, клониться к ненастью»).
С тех пор, странствуя по огромным просторам России, В. И. Даль не расставался со своими записями, постоянно, пополняя их новыми словами, меткими изречениями, пословицами и поговорками, накопив и обработав к концу жизни двести тысяч слов.
Но творческий путь Даля не сразу определился. Выйдя в отставку, он решил идти по стопам отца. В 1826 году В. И. Даль поступил на медицинский факультет Дерптского университета. В 1828 году началась Турецкая война, и Даль, еще не кончивший курса, был призван в действующую армию. В 1829 году он успешно сдал экзамен на степень доктора медицины. Снова на несколько лет его жизнь оказалась связанной с армией.
В 1832 году В. И. Даль поступил ординатором в Петербургский военно-сухопутный госпиталь и вскоре стал широко известен в Петербурге как врач-окулист, прославившийся еще и тем, что одинаково хорошо делал глазные операции как правой, так и левой рукой. Но неприятности сопутствовали Далю и здесь. Нежелание мириться с бюрократизмом, царившим в высшей военно-медицинской сфере, борьба против фальши и очковтирательства нажили Далю много врагов. В скором времени он навсегда оставил военно-медицинскую службу.
В Петербурге В. И. Даль через Жуковского, которого знал еще по Дерпту, близко познакомился с Пушкиным, Гоголем, Крыловым, Языковым.
К 1830 году относятся первые литературные опыты В. И. Даля: в 21-м номере «Московского телеграфа» был напечатан его рассказ «Цыганка».
Сборник русских сказок.
Известность В. И. Далю как писателю принес сборник русских сказок. В целом этот сборник отличался демократизмом и яркой сатирической направленностью против «власть имущих». Основными положительными героями своих сказок Даль избрал мужика, солдата или бездомного бедняка. Сказочник ориентировался на простых слушателей, на тех, кто поймет и сочувственно отнесется к его героям. Во вступлении к первой сказке «Об Иване Молодом Сержанте» он писал: «Кто сказку мою слушать собирается, тот пусть на русские поговорки не прогневается, языка доморощенного не пугается; у меня сказочник в лаптях; по паркетам не шатывался, своды расписные, речи затейливые только по сказкам одним и знает». А кому не нравятся эти сказки, «тот садись за грамоты французские, переплеты сафьяновые, листы золотообрезные, читай бредни высокоумные!»
Одной из основных задач издания сказок Даль считал пропаганду русского народного языка. «Не сказки сами по себе были ему (сказочнику.— Л. К) важны, а русское слово, которое у нас в таком загоне, что ему нельзя было показаться в люди без особого предлога и повода,— и сказка служила предлогом». Народный колорит сказок был усилен Далем множеством пословиц, поговорок, метких образных словечек, введенных в текст сказок.
В сказке «Об Иване Молодом Сержанте» Даль явно симпатизирует герою ее, простому солдату, преодолевшему все преграды, расставленные ему злыми и завистливыми царедворцами, которых сказочник насмешливо называет «фельдмаршалом Кашиным», «генералом Дюжиным», «губернатором графом Чихирь Пяташная Голова». Ирония направлена и по адресу неблагодарного царя Додона, поверившего в клеветнические измышления своих коварных и наглых прислужников. В награду за подлые дела царь жалует своим министрам «по кресту на петлицу, по звезде на пуговицу, по банту за спину». Нарисовав образ смелого, выносливого и смекалистого сержанта, В. И. Даль не без сожаления, хотя и с долей мягкого юмора, отмечает, что одно у его героя плохо — с детства он привык произносить слово «виноват». Выдержал Иван самые трудные испытания, не спал трое суток, но когда заснул и его неожиданно окрикнули; «Спишь, Иван?» —он второпях ответил: «Виноват». «Вот что нашего брата на русской земле и губит,— заключает сказочник,— вот за что нашего брата и бьют, да видно еще мало…»
Даль, Владимир Иванович
... сказки — Афанасьеву. Богатое, лучшее в то время собрание лубочных картин Даля ... Даль родился ... Даля и Марии Христофоровны Даль ... Даль ... Даль ... Даль ... Даль ... Даль ... Даля ... Владимир Даль вступил ... Даль ... Даль ... Даль ... Даль ... Даль ... Даль ... Даль ... Даля ... Даль ... Даль ... Владимира Даля П. ... Даля ... Даль ... Даль ... Пяток первый » (1832 год). Ректор Дерптского университета решил пригласить своего бывшего студента, доктора медицины Даля ... Даль, ... Даля ... Даль ... Даля, ... Далю: « ... Даль ...
В сказке «О похождениях черта-послушника, Сидора Поликарповича весьма недвусмысленно делается намек на непосильные тяготы царской военной службы, которой даже черт не выдерживает. Эта сказка была истолкована III отделением как антицерковная, подтачивающая устои христианской морали. Упрекали Даля и за то, что он черта наградил христианским именем.
Сатирический характер сказок и сочувственное изображение в них героев нз простого народа обратили на себя внимание передовых слоев общества. «Русские сказки. Пяток первый» были с восторгом встречены А. С. Пушкиным. Через год после, их выхода поэт послал В. И. Далю свой рукописный экземпляр «Сказки о рыбаке и рыбке» с надписью: «Твоя — от твоих! Сказочнику Казаку Луганскому — сказочник Александр Пушкин». Биограф В. И. Даля П. И. Мельников-Печерский указывал также, что Пушкин не только восхищался сказками Даля, но под влиянием их написал свою знаменитую сказку,
Однако сатира сказок насторожила правительственные круги и вызвала их прямое недовольство. Автор был заподозрен в неблагонадежности, по приказу Николая I арестован, а сказки «Пяток первый» — запрещены. Только по личной просьбе В. А. Жуковского, бывшего тогда воспитателем царского наследника, В. И. Даль был освобожден из-под ареста.
Сказки «Пятка, первого» не вошли и в издание сочинений 1846 года и были перепечатаны только в Собрании сочинений 1861 года.
«Пяток первый»
Даль, о сказке размышляя, называет ее «окрутником» — «переряженным»: «кто охоч и горазд, узнавай окрутника, кому не до него — проходи».
Говорят: «Не узнавай друга в три дня, узнай в три года». Чтобы «узнать» Далевы сказки, и трех дней не понадобится.
Молодец Иван побивает царя Дадона, который «царствовал, как медведь в лесу дубы гнет: гнет не парит, переломит не тужит!», и его «блюдолизов придворных» во главе с губернатором графом Чихирем, пяташной головой (из Далева словаря узнаем толкование имен: Дадон — «неуклюжий, нескладный, несуразный человек»; Чихирь — «беспутный пьяница, шатун и дармоед»).
«Судью правдивого» Шемяку «за хитрые увертки и проделки» посадили на воеводство: «Ах ты, окаянный Шемяка Антонович! Судья и воевода и блюститель правды русской, типун тебе на язык! Лукавый сам не соберется рассудить беспристрастней и замысловатей твоего…» По милости Шемякиной «ныне на свете все так»: «Малый хлеб ест, а крестного знамения сотворити не знает, — а большой правою крестится, а левую в чужие карманы запускает!» Само название сказки «О Шемякиной суде» народу русскому за себя говорит.
«Сказка в русской музыке»
... сказка – это сказка, изложенная средствами музыкального искусства [8]. Раскроем роль музыкальной сказки в воспитании детей. В музыкальных сказках ... сказки. 3. Легендарные сказки. 4. Новеллистические (бытовые) сказки. 5. Бытовые сказки: - Сказки об одураченном чёрте. - Анекдоты. 6. Небылицы. 7. Кумулятивные сказки. 8. Докучные сказки. ... полюсы тьмы и света, что, вырастая вместе со сказкой, именно в ней ...
поведенции
Историк и переводчик Комовский сообщал поэту Языкову: «Даль издает свои сказки; цензура, говорят, очень милостиво обошлась с ними». Сказки не изданы еще, лишь цензуру благополучно проскочили, а те, кто читал их в рукописи, рады и удивлены: не надеялись, что легко проскочат. «Славно!» — заканчивает свое сообщение Комовский. Позже он писал про сказки Далева «Первого пятка»: «Толкуют, будто им снова позволено будет явиться на белый свет в торжестве и славе; но мне это невероятно».
Невероятно, чтобы сказкам Даля разрешили увидеть свет, — таково мнение доброжелательного современника, а вот и не слишком доброжелательный — московский почт-директор Булгаков — ворчит: «Здесь ходили по рукам какие-то басни или сказки Луганского… Я удивляюсь, что цензура допустила печатание».
Друзья Даля радовались, что в «Пяток первый» не попала сказка «Сила Калиныч, душа горемычная, или Русский солдат ни в аду, ни в раю» : «Хорошо, что не напечатана, как сначала предполагалось, сказка о Кали-ныче, который тузит и святых и грешных. Была б тогда возня еще и с попами. Эту сказку, позволенную также цензурою, Смирдин припасал для своего альманаха — теперь едва ли можно и думать о ней».
Не уверены, прав ли автор приведенных строк, говоря, будто цензура дозволила сказку о Силе Калиныче. Сказка эта, как явствует из письма Даля к Полевому, была написана еще в Дерпте, до отъезда на войну, и передана автором Языкову для доставки в «Московский телеграф», но «некоторые выражения, без дурного намерения в сказке употребленные, не допустили тиснения оной». Даль пишет затем, что выражения эти «легко можно было бы переменить, если остальное… достойно сделаться гласным». Да вот беда: остальное-то, хотя и в пересказе самого Даля, — история о том, как солдат попал в рай и «бил праведных, отгоняя их по шеям». Вряд ли такое «остальное» могло соблазнить издателя «Московского телеграфа»!..
Даль, наверно, смельчаком непреднамеренно оказался. Он сочинял многословные свои сказки (считая, что лишь перелагает народные), никак не собираясь придавать им «определенное направление». Но отзвуки подлинно народных сказок слышатся в творениях Даля. Жизнь подбрасывала ему впечатления, Даль укладывал их в свой «Пяток», не осторожничая, очевидно не полагая поначалу увидеть книгу напечатанной. Выбор тем и впечатлений, и не выбор даже, скорее т о, что впечатляло, равно как характер пересказа, — это со счета не сбросишь!
Профессор словесности и цензор Никитенко, который — как и сам Даль, конечно, — ничего «крамольного» в сказках «Первого пятка» не находил («Просто милая русская болтовня о том, о сем»), объяснял: «Отними у души возможность раскрываться перед согражданами, изливать перед ними свои мысли и чувства, —
это заставит ее погружаться в себя и питать там мысли суровые, мечту о лучшем порядке вещей. В смысле политическом это опасно».
Нашлись «охочие и гораздые», заглянули под размалеванную пословицами и прибаутками маску «окрутника», ряженого.
Директор канцелярий Третьего отделения статс-секретарь Мордвинов докладывал своему начальнику, шефу жандармов Бенкендорфу, находившемуся в Ревеле: «Наделала у нас шуму книжка, пропущенная цензурою, напечатанная и поступившая в продажу. Заглавие ее «Русские сказки Казака Луганского». Книжка напечатана самым простым слогом, вполне приспособленным для низших классов, для купцов, солдат и прислуги. В ней содержатся насмешки над правительством, жалобы на горестное положение солдата и проч. Я принял смелость поднести ее его величеству, который приказал арестовать сочинителя и взять его бумаги для рассмотрения».
Повесть «После сказки
... повести Ч. Айтматова производит на нас образ ребенка: «Один, без друзей, мальчик жил в кругу тех нехитрых вещей, которые его обступали, и разве лишь автолавка ... проживший на свете, сохранивший свою веру в сказку о матери-оленихе, прививший ее также мальчику, обрывает все ... развивается свой внутренний мир. Мальчик обращается к камням, травам, разговаривает с ними и с растениями. Каждый предмет ...
Оставшиеся у книгопродавцев экземпляры «Русских сказок» были изъяты, «Пяток первый» в один день сделался редкостью.
Как тут не прославиться — всякому любопытно, что за книжка, ч т о за сочинитель… Это, конечно, не навеки слава, какую принес Далю «Толковый словарь», это сиюминутная, мимоходная известность — слава («Про Казака Луганского слыхали?»), и все-таки слава; о ней пословица: «Дал денежку, а славы на рубль».
В самом деле, едва «Пяток первый» русских сказок, «на грамоту гражданскую переложенных», появился на прилавках (вернее, с прилавков исчез), мир тотчас о Казаке Луганском заговорил. Не весь мир, конечно, не «божий свет», но мир-«общество» (петербургский мир, московский), мир литературный. Не весь «божий свет», конечно, но петербургский свет, даже высший, тот, о котором Даль в словаре хорошо писал: свет — «род людской, мир, община, общество, люди вообще» и свет — «отборное, высшее общество, суетное в обычаях». Даль сразу прославился; и, надо признать, общество отборное, суетное в обычаях — «свет» — немало тому поспособствовало.
«Нашли в сказках Луганского какой-то страшный умысел против верховной власти и т. д.», — записал в дневнике Никитенко. Сам Даль потом вспоминал: «Обиделись пяташные головы, обиделись и алтынные, оскорбились и такие головы, которым цена была целая гривна без вычета». Вот она какова, денежка, обернувшаяся рублвой славою, — тоже недешева.
Даль в Третьем отделении под арестом, бумаги его взяты жандармами для рассмотрения, а книжку, «наделавшую шуму», перелистывает на предмет вынесения приговора не кто-нибудь — сам «его величество», государь император.
Никитенко мрачно пророчит: «…Люди, близкие ко двору, видят тут какой-то политический умысел. За преследованием дело не станет». Для такого пророчества особой дальновидности не требуется.
Но самое удивительное: преследований не было. Ранним утром Даля арестовали, а освободили вечером того же дня. Статс-секретарь Мордвинов утром встретил его «площадными словами», вечером же рассыпался в любезностях («Это больше всего поразило меня в тот черный день», — говаривал Даль).
Более того, Бенкендорф, возвратясь из Ревеля, потребовал Даля к себе: «Я жалею об этом; при мне бы этого с вами не случилось…» Удивительная подробность: Бенкендорф перед лекарем Далем извинился!
Стилистическая особенность сказок В.И. Даля.
Писатель задал себе задачу познакомить земляков своих сколько-нибудь с народным языком, с говором, которому открывался такой вольный разгул и широкий простор в народной сказке».
Нельзя сказать, чтобы Даль справился полностью с задачей своей, хотя народных слов в его сказках хоть отбавляй, а пословицы ожерельями нанизаны одна к другой. Но сюжетов Даль не умел (и никогда не научится) придумывать, язык же от излишней тороватости (Даль щедро сыплет из мешков накопленные запасы), от неумеренного желания казаться народным нередко сложен и затейлив.
Роль фольклорного театра в духовной жизни русского народа
... -Гернгросс, вошли в русский язык лишь в XVIII в. В народе «театру» предшествовало «позорище», а «драме» - игрище. На протяжении XVII в. бытовал термин ... не только уклад жизни, но и традиционную культуру России. «Насаждая театр по линии равнения на Европу, Пётр ... (фольклорного) театра в России считается 1765 г., когда «на брумбергской площади близ Мойки <...> безымянные русские комедианты под ...
Точнее всех, пожалуй, и хотя жестко (жестоко?), зато беспристрастно оценил Далевы сказки Белинский. В шуме, поднятом вокруг «Первого пятка», он услышал разные голоса, острая и бурная известность книги (та, что от запрета, от ареста) не помешала Белинскому книгу по-своему прочитать: «Сколько шуму произвело появление Казака Луганского!.. Между тем как это просто балагур… Вся его гениальность состоит в том, что он умеет кстати употреблять выражения, взятые из русских сказок; но творчества у него нет и не бывало; ибо уже одна его замашка переделывать на свой лад народные сказки достаточно показывает, что искусство не его дело»…
С годами Даль сделается мудрее и бережливее, перестанет выделывать сказки «на манер»: сперва признает, что если бы он «вздумал когда-нибудь издать собрание русских сказок, то, конечно, написал бы их гораздо проще и незатейливее» (однако здесь еще несоответствие: «вздумал издать» и «написал бы»), потом он от этого «написал бы» вовсе откажется.
Творчество 40-х годов XIX века.
Первым значительным художественным произведением, написанным Далем после «Русских сказок», была повесть «Бикей и Мауляна» (1836).
Рассказывая трагическую историю жизни казахского юноши Бикея и его любимой, Мауляны, выступивших против традиционных, уродующих жизнь человека нравов и обычаев, В. И. Даль рисует их поборниками человеческого достоинства в справедливости. Бикей выступает против похищения казахами русских, постоянно поддерживает дружеские отношения с русскими, оказывающими на самого Бикея благотворное влияние, борется против национальной самоизоляции баев-казахов. Обаятелен и образ Мауляны, сильной, волевой казахской красавицы, сумевшей отстоять свою любовь. Эта лучшая казахская повесть В. И. Даля сильна не психологической разработкой характеров, не композиционным планом и построением сюжета, а своей правдивостью и точностью изображения быта казахского народа. В. И. Даль в изображении жизни казахов отличался от романтически приподнятой трактовки казахского сюжета у В. А. Ушакова в его повести «Киргиз-кайсак» и от антихудожественной, дидактической и авантюристической манеры Ф. Булгарина в «Иване Выжигине». В произведениях В. И. Даля, изображающих жизнь народностей России, уже заложены были черты нового литературного стиля, который особенно ярко проявится в творчестве писателей «натуральной школы». К циклу казахских повестей примыкают и повесть В. И. Даля «Майна», рассказ «Осколок льду», талантливый очерк «Уральский казак» и др.
В. Г. Белинский, давая оценку творчества В. И. Даля, подметил тонкую наблюдательность, правду «частностей» в повестях из жизни народностей России: «Многие рассказы очень занимательны, легко читаются и незаметно обогащают вас такими знаниями, которые, вне этих рассказов, не всегда можно приобрести и побывавши там, где бывал Даль. Так, в рассказах «Майна», «Бикей и Мауляна» знакомит он нас с нравами и бытом кайсаков…».
Но не сказки и повести из жизни различных народностей России поставили В. И. Даля в ряды писателей, содействовавших делу демократизация русской литературы. К лучшим произведениям В. И. Даля относятся era повести, рассказы и очерки из простонародного быта, написанные им в 40-е годы.
Научная работа: Сопоставление понимания смысла и счастья жизни ...
... и изучение рассказов Бориса Екимова. 2. Выявление раскрытия темы и смысла жизни в этих произведениях. 3. Изучение критической литературы по творчеству Бориса Екимова. 4. Анализ, осмысление решения проблемы счастья и смысла жизни героями рассказов Бориса Екимова. 5. ...
Конец 30-х —40-е годы XIX века в России характеризуются дальнейшим ростом освободительного движения, обострением социальных противоречий, борьбой вокруг крестьянского вопроса. В 1839 году крестьянские волнения охватывают двенадцать губерний.
Передовая литература этого периода выражала настроения и чаяния лучших людей своего времени. Защита прав угнетенного народа, «безграничное, охватывающее все существо чувство любви к русскому народу, русскому складу ума», как писал Герцен, поиски положительного героя, борьба за освобождение женщины — вот основные проблемы литературы той эпохи. 40-е годы XIX века характеризуются окончательным развитием и упрочением гоголевского направления в литературе, демократических и реалистических ее тенденций, возникновением так называемой «натуральной школы». Это направление создало отвечающий новым жизненным требованиям жанр — «физиологический очерк», правдиво описывающий жизнь различных слоев общества.
Физиологический очерк в 30—40-е годы был особенно интересен тем, что давал представление о типе русского человека. Социальные моменты, сословные различия отображены были в литературе еще очень незначительно. Но обрисовка типа требовала от писателя пристального изучения либо профессии того или иного героя, либо его национальных и этнографических особенностей. Это была в некотором роде первая ступень к «различному» сословному изображению русских людей. Поэтому такой живой интерес вызвали очерки и повести Е. Гребенки, Я. Буткова, Н. Некрасова.
Бытописательная повесть и физиологический очерк характерны и для творчества В. И. Даля этой поры. Его произведения выгодно отличались и от приподнятых, чисто условных, а порою и сентиментальных рассказов из быта простонародья Н. Полевого и М. Погодина. В очерках В. И. Даля содержалась прямая полемика с морализирующей тенденцией Греча и Булгарина. Этнографические зарисовки, воспроизведение быта, отличающиеся живостью описаний, лиричностью и верностью частностям,— только одна из художественных особенностей его творчества. На первом плане стоит все же обрисовка характеров, пристальный интерес к изображению отдельных типов. В этом заключается непреходящее значение его произведений. Но В. И. Даль не смог объяснить, какими причинами обусловлены особенности изображаемого им типа. Он умело уловил лишь внешний облик того или иного типа, лишь внешнюю сторону жизни. В. И. Даль своими беглыми зарисовками предвосхитил многие, ставшие нарицательными, образы произведений А. Н. Островского. Прототипы русского купца, самодура и скопидома выведены Далем и в образе Гаврилы Степановича Гребнева в повести «Отец и сын» (1848) и в образе своенравного, жестокого, самовлюбленного и вместе с тем бесшабашного купца Корюшкина в повести «Колбасники и бородачи» (1846).
В 1839 году в «Отечественных записках» В. И. Даль выступил с повестью «Бедовик». Главный герой этой повести — уездный чиновник Евсей Стахеевич Лиров, которого называют «беловиком», то есть неудачником в жизни. И вместе с тем это человек доброй души и благородных намерений.
не по сословиям; либо
В этом произведении затрагивается очень важная для того времени проблема— уход крестьян на отхожие промыслы. В. И. Даль подробно рассказывает, как «в малоземельных губерниях наших значительная часть населения зарабатывает хлеб свой на чужбине». Тверитяне и новгородцы целыми семьями становятся летом штукатурами, зимой — сапожниками; владимирцы — плотниками и т. д. В повести явственно слышится сочувствие к крестьянству, умение показать, по выражению Белинского, «болезни и лекарства его быта», защита в крестьянине человеческих прав и достоинств и вместе с тем восхищение его умением выполнить любое дело, его врожденной изобретательностью и смелостью. В центре повести — семья крестьянина Воропаева. Один из сыновей, Степан Воропаев, хороший плотник, морально чистый и честный человек. Однако имеет одну слабость — любит выпить. Пружина сюжета — мнимое убийство Степаном своего друга Григория. В отношениях Григория и Степана подчеркнуто чувство товарищества, дружбы, взаимной помощи. Но обличающее впечатление от этой повести В. И. Даль ослабил тем, что попытался объяснить все несчастья и невзгоды только пьянством. «Перестав пить, Степан Воропаев вышел человеком и не только зарабатывал, что следовало на себя и на своих, но лет через восемь завел свою артель…» Писатель и не попытался вскрыть высказанные в начале повести намеки на то, что «есть, без сомнения, и другие причины этой страсти к переселению». А причины эти — нищета, малоземелье, бесправие крестьян.
ВИ Даль — собиратель русского слова
... издания Ровинского. В последние годы жизни Даль увлекся спиритизмом, занимался переложением первых книг Библии на простонародный язык («Бытонаписание»), печатал новые «Картины русского быта», в «Русском Вестнике» (1867-1868 ... За это время появились сочинения и статьи Даля: «Полное собрание сочинений» (Санкт-Петербург, 1861; 2-е издание Санкт-Петербург, 1878-84); «Повести» (Санкт-Петербург, 1861); « ...
Один из самых ранних физиологических очерков — «Уральский казак» (1-843) напечатан в сборнике «Наши, списанные с натуры». Само название сборника, в котором был помещен очерк, указывает на основную цель таких произведений — знакомство с различными слоями русского населения. Белинский отмечал, что этот мастерски написанный очерк «в «Наших» читается, как повесть, имеющая все достоинство фактической достоверности, легко и приятно знакомящая русского читателя с одним из интереснейших явлений в современной жизни его отечества».
Еще больший резонанс нашли в русской общественной жизни очерки «Петербургский дворник» (1844) и «Денщик» (1845).
Переизданные в 1845 году в «Физиологии Петербурга», содержащей литературное credo «натуральной школы», они прочно и навсегда связали имя Даля с передовым направлением 40-х годов, с именами Некрасова и Белинского. Со страниц «Физиологии Петербурга» повеяло жизнью петербургских окраин, радостями и тревогами людей низшего сословия. Петербургский дворник с его засаленным фартуком, утиральником, упитанным и умащенным «разнородною смесью всякой всячины досыта», вовсе не означал воспевания чего-то недостойного, низкого и грязного, как об этом писала реакционная и охранительная печать. Его изображение подчеркивало темноту, невежество, бескультурье и пробуждало чувство ответственности, которая ложится на общество за положение в нем бедняка. В. Г. Белинский, защищая Даля от нападок реакционной критики, которая в то же время пыталась оторвать Даля от передового крыла русской литературы, писал в обзоре «Русская литература в 1845 году», что «после Гоголя это до сих пор решительно первый талант в русской литературе».
50-60-е годы. Языковедческие изыскания.
В 50—60-е годы написаны основные языковедческие статьи В. И. Даля! «О наречиях великорусского языка» (1852), «О русском словаре» (1860), «Напутное слово» (1862) и др., в которых сформулированы теоретические воззрения В. И. Даля на развитие языка. В. И. Даль говорил в этих статьях о реформе русского языка на основе народной речи. Он ратовал за изъятие всех иноязычных слов, считая, что литература засоряла русский язык, внося в нее многие иностранные слова и понятия. Такими воззрениями В. И. Даль, по существу, зачеркивал деятельность великих русских писателей, недооценивал их заслуг в деле формирования национального языка и ориентировал развитие русского языка не вперед, а назад. В. И. Даль, несмотря на свои симпатии к русскому мужику, пропагандировал антиисторические, а порою и прямо реакционные взгляды на распространение культуры в народе. Он выступил против развития грамотности в народе, полагая, что она может разрушить сложившийся народный быт, народную поэзию и самобытный язык. Основы этой языковедческой и культурной концепции были порочны, но вышедшие почти в одно и то же время «Пословицы русского народа» (1862) и «Толковый словарь» (1864) обогатили русскую культуру и литературу, отражая правдивую картину русской жизни и порождая критическое отношение ко многим явлениям окружавшей действительности. Созданию «Толкового словаря» В. И. Даль посвятил сорок пять лет своей жизни. В Москве на склоне лет он часто говаривал: «Ах, дожить бы до конца Словаря!» Желание Даля исполнилось: он завершил свой труд, который получил всеобщее признание еще при жизни его. Умер В. И. Даль 22 сентября (старого стиля) 1872 года в Москве.
Заключение.
Лучшие произведения В. И. Даля позволили Белинскому сказать, что «В. И. Луганский создал себе особенный род поэзии, в котором у него нет соперников. Этот род можно назвать физиологическим. Повесть с завязкою и развязкою —не в таланте В. И. Луганского… в физиологических же очерках лиц разных сословий он — истинный поэт, потому что умеет лицо типическое сделать представителем сословия, возвести его в идеал, не в пошлом и глупом значении этого слова, т. е. не в смысле украшения действительности, а в истинном его смысле — воспроизведения действительности во всей ее истине».
Похвала В. И. Далю со стороны передового крыла русской мысли вызвана была еще и тем, что произведения его подвергались нападкам «охранительной» и «аристократической» критики, которую, по словам Белинского, «оскорбила, зацепила за живое любовь Даля к простонародью».
В 60-е годы Н. Г. Чернышевский уже иначе смотрел на творчество В. И. Даля. При изображении народа в эпоху борьбы за крестьянскую реформу одного сочувствия, наблюдательности и любви к народу было мало. В произведениях В. И. Даля не было сколько-нибудь серьезных социальных выводов, они не будили мысль об изменении существующего порядка. И поэтому в новых исторических условиях, на новом этапе развития литературы, когда уже звучал обличающий голос Салтыкова-Щедрина, когда появились гневные рассказы Н. Успенского, Чернышевский справедливо считал, что В. И. Даль как писатель устарел, представляет лишь этнографический интерес.
Однако произведения В. И. Даля — не преходящее явление. М. Горький, оценивая вклад писателей в дело изучения русского народа, говорил о В. И. Дале: «Его очерки — простые описания натуры, такою, какова она есть. Эти очерки имеют огромную ценность правдивых исторических документов… Даль не художник, он не пытается заглянуть в душу изображенных им людей, зато их внешнюю жизнь он знает, как никто не знал ее в то время».
Список литературы:
[Электронный ресурс]//URL: https://liarte.ru/referat/po-skazke-dalya-chto-znachit-dosug/
1. Даль В.И. «Повести и рассказы» // Москва, 1984 год.
2. Порудоминский В.И. «В.И. Даль» // Москва, 1971 год.
3. Даль В.И. «Повести, рассказы, очерки, сказки» // 1981 год.
4. Даль В.И. «Повести и рассказы» // Москва, 1983 год.
