Введение…………………………………………………………………………………………………………………………… 3
Биография………………………………………………………………………………………………………………………….. 3
Произведения……………………………………………………………………………………………………………………. 8
|
Мечта разыскивает путь, — Закрыты все пути; Мечта разыскивает путь, — Намечены пути; Мечта разыскивает путь, — Открыты ВСЕ пути. А. С. Грин «Движение». 1919. |
Нужны ли нашему времени такие неистовые мечтатели, каким был Александр Грин? Принято считать, что мечты Грина были оторваны от жизни, являлись причудливой и ничего не значащей игрой ума, что он был авантюрным писателем, — правда, мастером сюжета. Но человеком, чьи книги лишены чувства действительности.
Истории Грина вызывают в людях желание разнообразной жизни, полной риска, смелости и «чувства высокого», свойственного исследователям, мореплавателям и путешественникам. После его рассказов хочется увидеть мир – не выдуманные писателем страны, а настоящие, подлинные, полные света, лесов, разноязычного шума гаваней, человеческих страстей и любви.
Меня «дразнит земля, – писал Грин. – Океаны ее огромны, острова бесчисленны, и масса таинственных, смертельно любопытных уголков».
Сказка нужна не только детям, но и взрослым. Она вызывает волнение – источник высоких человеческих страстей. Она не дает успокоиться, показывая, новые сверкающие дали, иную тревожащую нас жизнь, желание этой жизни. В это ее ценность, и в этом ценность не выразимого подчас словами, но ясного и могучего обаяния рассказов Грина.
Грин был не только великолепным пейзажистом и мастером сюжета, но и еще очень тонким психологом. Он писал о самопожертвовании, мужестве – героических чертах, заложенных в самых обыкновенных людях. Он писал о любви к труду, к своей профессии, о неизученности и могуществе природы. Наконец, очень немногие писатели так чисто, бережно и взволнованно писали о любви к женщине, как это делал Грин.
Настоящая фамилия Грина – Гриневский. Его отец — участник польского восстания 1863 года, был сослан в Вятку, работал счетоводом и умер в нищете.
Грин родился в 1880 году. Будущий писатель рос мечтательным, нетерпеливым и рассеянным мальчиком. Увлекался множеством вещей, но ничего не доводил до конца. Учился он плохо, но запоем читал Майн Рида, Жюля Верна, Густава Эмара и Жаколио.
С восьми лет Грин начал напряженно думать о путешествиях. Жажду путешествия он сохранил до самой смерти. Каждое путешествие, даже самое незначительное, вызывало у него глубокое волнение.
С ранних лет Грин устал от безрадостного существования. Дома мальчика постоянно били, даже больная, измученная домашней работой мать не очень то любила и защищала его от вечно пьяного отца.
С большим трудом его отдали в реальное училище. Но вскоре исключили за невинные стихи о классном наставнике. Тогда отец жестоко избил его, однако, сколько не унижался, ни просил, не смог восстановить сына в училище. Пришлось отдать его в городское училище. Мать умерла. Отец Грина вскоре женился на вдове псаломщика. У мачехи родился ребенок.
Жизнь шла по-прежнему без всяких событий, в тесноте убогой квартиры, среди грязных пеленок и диких ссор. В училище процветали зверские драки. Мальчику приходилось путем тяжелейшего труда зарабатывать какие-то копейки, чтобы не умереть с голоду.
Грин принадлежал к числу людей, не умеющих устраиваться в жизни. В несчастьях он терялся, прятался от людей, стыдился своей бедности. Богатая фантазия мгновенно изменяла ему при первом же столкновении с тяжелой действительностью.
Уже в зрелом возрасте, чтобы не умереть с голоду, Грин сделал лук, уходил с ним на окраины Старого Крыма и стрелял в птиц, надеясь убить хоть одну и поесть свежего мяса. Но из этого ничего, конечно, не вышло.
Как все неудачники, Грин всегда надеялся на случай, на неожиданное счастье. Мечтами об «ослепительном случае» и радости полны все рассказы Грина, но больше всего — его повесть «Алые паруса». А ведь эту пленительную сказочную книгу Грин начал писать в Петрограде 1920 года, когда после сыпняка бродил по обледенелому городу в поисках случайного ежедневного ночлега.
«Алые паруса» — поэма, утверждающая силу любви, человеческого духа. «Просвеченная насквозь, как утренним солнцем», любовью к жизни, к душевной юности и верой в то, что человек в порыве к счастью способен своими руками творить чудеса.
Уныло и однообразно тянулась вятская жизнь, пока весной 1895 года Грин не увидел на пристани извозчика и двух штурманских учеников в белой матросской форме.
«Я остановился, — пишет об этом случае Грин, — и смотрел как зачарованный на гостей из таинственного для меня, прекрасного мира. Я не завидовал. И испытывал восторг и тоску».
С тех пор мечты о морской службе, о «живописном труде мореплавания» не покидали его. Он собрался в Одессу. Однако не так просто, оказалось, устроиться на какой-нибудь корабль – кому нужен был в матросы хилый юноша с мечтательными глазами! Наконец его взяли без жалования учеником на пароход, но через два рейса ссадили – он не мог платить за еду.
Был Грин и подручным у хозяина шхуны, который помыкал им как собакой. Грин почти не спал – вместо подушки была разбитая черепица. И здесь его вышвырнули, не заплатив денег. Вернувшись в Одессу, работал в портовых пакгаузах маркировщиком и сделал единственный заграничный рейс в Александрию.
Устав от Одессы, Грин решил вернуться в Вятку. Домой он ехал «зайцем», без вещей. Последние двести километров пришлось пройти пешком по жидкой грязи – стояло ненастье. И опять началась проклятая вятская жизнь. Потом были годы бесплодных поисков какого-нибудь «занятия». Приходилось быть и банщиком, и писцом, писал в трактире прошения в суд для крестьян.
Долго не выдержав, он уехал в Баку. Жизнь в Баку была так отчаянно тяжела, что у Грина осталось о ней воспоминание, как о н епрерывном холоде и мраке – жил случайным, копеечным трудом… Он умирал от малярии в рыбачьей артели и едва не погиб от жажды на смертоносных песчаных пляжах Каспийского моря. Ночевал в пустых котлах на пристани под опрокинутыми лодками или просто под заборами.
Жизнь в Баку наложила жестокий отпечаток на Грина – он стал печален и неразговорчив, ходил тяжело, как ходят грузчики, надорванные работой. Был он очень доверчив, и эта доверчивость внешне выражалась в дружеском, открытом рукопожатии. Грин говорил, что лучше всего узнает людей по тому, как они пожимают руку.
Из Баку Грин снова вернулся в Вятку к пьяному отцу, который постоянно требовал денег, а их не было. И тогда им овладела жажда счастливого случая, и зимой, в жестокие морозы, он ушел пешком на Урал – искать золото. Отец дал на дорогу три рубля. Грин работал на приисках, скитался с благодушным старичком (оказавшимся впоследствии убийцей и вором), был дровосеком, сплавщиком…
После Урала Грин плавал матросом на барже знаменитого судовладельца Булычова (прототипа пьесы Горького).
Но закончилась и эта работа, и он не нашел ничего лучшего, как пойти в солдаты. Служил в пехотном полку в Пензе, впервые столкнулся с эсерами и стал читать революционные книги. Прослужив около года, Грин дезертировал из полка и ушел в революционную работу. Жил в Севастополе, где прославился как подпольный оратор.
«Некоторые оттенки Севастополя вошли в мои рассказы», — признавался Грин. Но каждому, кто знает книги Грина и знает Севастополь, ясно, что легендарный Зурбаган – это почти точное описание Севастополя. Осенью 1903 года Грин был арестован и просидел в севастопольской и феодосийской тюрьмах до конца октября 1905 года. Там он впервые начал писать.
С чужим паспортом Грин уехал в Петербург, и здесь, в газете «Биржевые новости», был напечатан. Годы унижений и голода, правда, очень медленно, но все же уходили в прошлое. Первые месяцы свободного и любимого труда казались Грину чудом.
Вскоре писатель был снова арестован по старому делу, сослан в ссылку в Пинегу, потом в Кегостров. В ссылке он много писал, читал, охотился и, по его словам, даже отдохнул от прошлой каторжной жизни.
В 1912 году Грин вернулся в Петербург. Здесь начался лучший период его жизни, своего рода «Болдинская осень». В то время Грин писал почти непрерывно.
Вскоре он повез отцу в Вятку свою первую книгу, чтобы порадовать старика, уже примирившегося с мыслью, что из сына вышел никчемный бродяга. Отец ему не поверил – пришлось показывать договоры с издательствами и другие документы, чтобы убедить старика, что Грин действительно стал «человеком». Эта встреча была последней: вскоре отец умер.
Февральская революция застала Грина в Финляндии. Он встретил ее с восторгом. И тут же пешком отправился в Петроград – поезда уже не ходили. Он бросил там все свои вещи и книги и даже портрет Эдгара По, с которым никогда не расставался.
В 1920 году Грин был призван в Красную Армию, служил под Псковом. Заболел сыпняком, его привезли в Петроград и вместе с другими больными положили в Боткинские бараки. Грин болел тяжело и был выписан из больницы почти инвалидом.
Без крова, полубольной и голодный он бродил по гранитным набережным в поисках ночлега, пищи и тепла. Было время очередей, пайков, обледенелых квартир. Мысль о смерти становилась все назойливее и крепче. Писатель Максим Горький, узнав о бедственном положении Грина сделал для него все, что было в его власти. Ему дали академический паек, комнату на Мойке с постелью и столом. Кроме того, Горький дал Грину работу. Часто по ночам, вспоминая свою тяжелую жизнь и помощь Горького, еще не оправившийся после болезни Грин плакал от благодарности.
В 1924 году Грин переехал в Феодосию – он не мог жить без моря. Там он прожил до 1930 года, а потом переехал в Старый Крым – город цветов, тишины и развалин. Здесь он и умер в одиночестве от мучительной болезни – рака желудка и легких в 1932 году.
Свои книги Грин населил миром веселых и смелых людей, прекрасной землей, полной чудесных лесов и солнца, не нанесенной на карту, и удивительными событиями, кружащими голову, как глоток вина.
И пусть реальная жизнь была ограничена для него обывательской Вяткой, грязной ремесленной школой, ночлежными домами, непосильным трудом, тюрьмой и хроническим голодом. Но где-то за чертой серого горизонта сверкали и манили к себе страны, созданные из света, морских ветров и цветущих трав. Там жили совсем другие, черные от загара люди, — золотоискатели, охотники, художники, неунывающие бродяги, самоотверженные женщины. И, прежде всего – моряки.
Жить без веры в то, что где-то такие страны существуют, было для Грина слишком тяжело, порой невыносимо. А когда пришла революция, Грин искренне радовался, но прекрасные дали нового будущего были еще неясно видны, а Грин принадлежал к людям, страдающим вечным нетерпением. Действительность не могла дать ему сиюминутного исполнения его мечтаний. Только воображение переносило в желанную обстановку, в круг самых необыкновенных событий и людей.
Если бы жизнь расцвела за одну ночь, как в сказке, — Грин пришел бы в восторг. Но ждать он не умел и не хотел. Ожидание нагоняло на него скуку и разрушало поэтический строй его ощущений. Может быть, в этом и заключалась причина малопонятной для окружающих отчужденности Грина от времени.
Он умер слишком рано. Смерть застала его в самом начале душевного перелома. Грин начал прислушиваться и пристально присматриваться к действительности. Если бы не смерть, то, может быть, он стал бы одним из наиболее своеобразных писателей, органически соединивших в своем творчестве действительность со свободным и смелым воображением.
Наиболее известные произведения:
- l Алые паруса, 1923;
- l Блистающий мир, 1923;
- l Золотая цепь, 1925;
- l Бегущая по волнам, 1928;
— l Джесси и Моргиана, 1929;
Список Литературы
[Электронный ресурс]//URL: https://liarte.ru/referat/grin-v-kryimu/
