Казахское литературоведение сегодня выходит на новый исторический этап. Становится очевидным то, что научным требованиям современного литературоведения уже не соответствуют подходы, разработанные на основе концепции, принятой при ушедшей советской формации. Без модернизации литературоведения будущее самой казахской литературы выглядит расплывчатым. Этой теме посвящено эссе-исследование литературного критика, доктора филологических наук, профессора Бахыт Карибаевой, занимающейся проблемами современной методологии казахского литературоведения.
«Сколько государство ни выделяет денег, ситуация
с казахским языком не изменяется» (телеканал «Хабар», июль 2010 г.)
«Почему сегодня казахи не пишут?», — спросил меня один светлый коренастый казах, похожий как две капли воды на своего предка – тюрка домонгольской эпохи. И хотя вопрос был им задан тихим едва слышным голосом, взгляд глубоких зеленых глаз проникал прямо в сердце подобно ножу.
Можно ли односложно ответить на этот злободневный вопрос, зеленым прутиком хлестнувший по казахской душе?! Раз уж сами казахи как от испортившегося кумыса воротят нос от казахского языка, значит, проблема сложная, и ключ к ее решению не лежит на поверхности. Найдется ли герой, готовый к поискам этого ключа?! Неужто все наше интеллектуальное богатство, пресловутый наш «казахский вопрос», так и останется на задворках жизни современного Казахстана?! «У умирающей нации вначале умирают язык и культура» — не так ли?
«Интеллектуальная нация» — это не лозунг одного дня, а национальное достояние, качество, проявляющееся лишь посредством многопластовой духовности, исторический непрерывный процесс развития, внутренняя культура. Такая тонкая духовная материя сегодня оказалась слишком незащищенной. Тему языка мы совсем заездили как старую больную клячу, кружась вокруг лишь политического ее аспекта. «По худому коню плетка бьет больней» — гласит казахская пословица.
Служение родному языку почему-то больше понимается как использование его примерно в том качестве, в каком казахи используют лошадь для передвижения и питания. Задача – научно исследовать эту народную трагедию.
Наука изучает причинно-следственные связи. К примеру, какие такие непостижимые изменения претерпело казахское слово после революции?! Ведь в самые критические исторические моменты не падал настолько низко уровень казахской духовности и самосознания.
Геноцидные повадки, ложные научные факты, комментарии, искажающие реальный народный быт, были в разное время и будут в будущем. Наука и искусство, развитые казахскими интеллектуалами начала 20 века, стали интеллектуальным достоянием казахов. Интеллектуальное богатство измеряется не количеством, а определяется качественными показателями. До революции существовала и активно действовала казахская интеллигенция самого высокого качества.
Казахская национальная музыка
... всего населения от младенцев до глубоких старцев. Для казахского народа владение музыкальным искусством - это все равно, что умение оседлать коня ... сарын, смерть не могла подступиться к нему, и лишь когда смолкла мелодия, сердце первого музыканта остановилось". С ... великой степью казахов-кочевников, опустилась очень низко, поэтому народ, услышавший ее, от природы наделен большим музыкальным даром и ...
Ученые же советской формации это отрицали и продолжают отрицать. Поэтому в течение почти века мы писали и заучивали лишь то, что «глаза Ботакоз горят как солнце, в словах Ботакоз («слова» и «глаза» революции – Б.К.) звучит голос истории» (эпиграф романа «Ботакоз» Сабита Муканова).
Кроме того ими преследовалась и языковая научная позиция, существовавшая до революции. В результате жизнеспособной оказалась лишь рафинированная «пролетарская» идея. Пусть и горькая, но это правда.
А сегодня эти «слова» революции не звучат. Перед нами снова незнакомый горизонт, и мы, оставшись в плену у той, «пролетарской», идеи, не готовы с морально-психологической точки зрения к историческому обновлению, возрождению, к которому подвело нас само время.
Поэтому мы никак не можем для себя признать, что уже завершился период советоведения, и начинается этап алашоведения. Напротив, мы даже словно поклялись, что это новое течение не попадет в руки «врагов» – «контре». Таким образом, подступаясь к узлу разрешения механики языка, автоматически возобновляется в казахском обществе противостояние начала прошлого века.
Революция, ясно обозначенная казахской интеллигенцией как пролетарский большевистский переворот, стала духовным крахом для казахов, что подтвердилось опытом больших жертв. Нам сегодня не хватает смелости и воли признать эту истину.
Кроме того, мы еще даже не приступили к алашоведению на глобальном уровне. По этим причинам современные гуманитарные проблемы нашего общества не могут найти свое отражение в науке и образовании. Зашоренность и узость мышления по-прежнему тормозят познание.
Сталинский период – в контексте «литература и эпоха» — является горячей темой для СМИ России и подпитывает общественное сознание на профессиональном уровне. Прошлой весной ведущий российский историк Рой Медведев начал, а главный поэт Евтушенко подхватил тему творческой судьбы, казалось бы, целиком советского поэта Твардовского, его белых пятен в контексте советского времени. А мы до сих пор не избавились от поведения, описанного в пословице «не приближайся к победившей собаке».
Не от этого ли была так выхолощена казахская литература?! Чтобы придать импульс языку, необходима теоретическая подготовка. Чтобы выступил горький пот от такого труда, нужна демократия. Иначе, выглядит смешным прилагать гигантские усилия, чтобы научить людей в магазине спрашивать по-казахски хлеб и молоко, читать по-казахски рекламные вывески.
Казахи и в трудные моменты сохранили и развивали свой язык согласно пословице «можно отрезать голову, нельзя отрезать язык» Оттого казахский язык такой динамичный и богатый. С его помощью знаменитый оратор Казыбек би сумел вызволить из каменного зиндана такого героя как Аблай. Красноречивый казахский язык не только с человеком, но и с природой находил созвучность, и оттого Казыбек би получил у казахов прозвище «гусеголосый».
Как же он сегодня превратился в шепелявый немой язык? Как же он превратился в ненужный балласт, стал согласно какой-то нелепой теории аграрным языком, что противоречит всем нормам языкознания.
Рассуждение как сохранить русский язык
... на русском, и поэтому мы говорим и пишем их, как нам удобно, а правильной формулировки не найти. СПАДИЛО.РУ сочинение по тексту ЕГЭ Вступление Русский язык ... них надолго не задерживается в речи. Но, тем не менее и краше русский язык не делает. В ХХI веке большую ... лишь единицы. И всё это не может не иметь последствий. Проблемой для школьников является написание сочинений, где «мусора» русского языка ...
Глубоко чувствуя эту трагедию языка, один из последних представителей настоящей казахской интеллигенции Габит Мусрепов написал статью «Начнем с Авгиевых конюшен». Этой статье сегодня уже 34 года. Габен пропустил через свое сердце политику, проводимую в области казахского языка, и сказал свое на самом деле эпохальное историческое слово.
1976 год – время, когда жаворонок вил гнездо на спине овцы, время расцвета социализма. И в то время статья Габена была предвидением, прорицанием, а также пронзительным возгласом в защиту казахского языка. Габен, можно сказать, в одиночку ополчился против тех перегибов, которые были в отношении языка, он осмелился высказать всю горькую правду.
Этот поступок Габена вызвал сильное сопротивление со стороны «большинства», подпавшего под влияние «времени». Однако у Габена хватило мужества поставить свою совесть выше всего и совершить подобно Гераклу свой подвиг в области языка.
Судьба родного народа, его истории была на краю пропасти. И Габен не мог оставаться в стороне. Он действовал подобно Бухар Жырау, которого современники прозвали «гортанный святой».
Если бы не прочувствовал народ прямую силу языка ораторов, откуда возникла бы такая высокая оценка?!
Габен прекрасно знал, что политика «разделяй и властвуй» претворяется в жизнь посредством живого и созидательного языка.
Беда в том, что «политика» фокусируется не на интересы народа-нации, а на конкретные частные цели.
В ведении той политики наши соотечественники оказались очень проворными. А Габен был здоров от той политической игры и своим светлым путем художественно доказал это.
Казахов как и любой другой народ прежде всего язык. Эту установку он как классик казахской литературы всю жизнь нес как знамя. Он жил рядом со своими современниками-писателями, не прощавшими ему: однако в угоду времени он никого не продавал и не продавался. Конечно, требовалось мужество: нелегко достались ему звание и славу, и он всегда доказывал собственной жизнью право на них, доказывал не словами, а делом.
Габен поднялся от депутата к герою социалистического труда, и все возможности своего положения в иерархии власти направлял лишь на родной язык, на родную историю. Голова у Габена не закружилась от «счастья», когда он поднялся на внушительную политическую высоту. Он всегда сохранял сдержанность, какую-то аристократичную скромность. Его современникам было не угнаться за ним.
Поэтому ведь не смогшие смотреть ему при жизни прямо в лицо после его смерти «реабилитировались», припомнили ему все свои обиды и набрали себе политические очки за его счет.
Через 20 лет после статьи Габита его противники свели с ним счеты, опираясь уже на платформу «независимости».
Это «больное место» политики – пройти его сегодня никто не способен, не отважится, не хватит сил для этого.
Как бы Турсынбек Какишев ни симпатизировал Габиту в тот момент, когда Габит был на высоте славы, он свое интервью с Габеном отложил в стол на целых 20 лет. Пришла независимость Казахстана, и Турсынбек опубликовал интервью с Габитом, спустя двадцать лет. Что ему мешало сделать это раньше?
Многое понимающему, человеку эпохи, Габену современники не дали в свое время кафедру истории, поводья времени … Он оставил после себя всего лишь 3 тома избранного, квинтэссенцию своего художественного слова. Где сегодня наши «знатоки» литературы, лингвисты, наши исследователи истории, способные в своих поисках переворошить кипы материала?! Неужели суждено иссякнуть чистому роднику казахского языка. Кто сегодня способен дойти до самого его истока?
Все ы на русском и на казахском языках: Абай Кунанбаев (Абай Құнанбаев). Абай
... народа, который Абай дал. Речь идет прежде всего о словесной культуре, о поэтической традиции. Казахская ... "Кара соз" - исповедь. Данное на русском языке название этого произведения "Слова назидания" звучит сухо моралистично, ... Абай", что означает "осмотрительный, вдумчивый". Под этим именем он прожил всю свою жизнь и вошел в историю. Начатое в раннем детстве приобщение к устному творчеству народа ...
Деятели Алаша реабилитированы лишь официально. В реальности их наследие все еще за семью печатями от нас. В тени находится многослойное духовное богатство казахского народа. Чтобы освоить его, необходимо независимое объективное познание.
В субъективных чертах сегодняшнего казахского литературоведения не то, что слабо отражается наследие Алаша, оно подается искаженным.
Геноцидная политика в свете большевисткого переворота успела оставить свои корни на казахской почве. То «ложного пафоса» представление до сих пор живет в сознании, в сфере науки образования, даже если по-прежнему не торжествует, все равно существует.
Поэтому обратившиеся к алашеведению советоведы не могут выйти из рамок того пародийного бытия. Например, давили на то, что «Магжан поздно понял революцию». От советского слова в один день лишь на словах отвернулись, на деле алашоведение – целиком попало в руки советской идеологии – КАЗАППу. Поэтому увеличилось число поспешно написанных сырых исследований. Цель – в организованном виде приспособиться к новым условиям, сохранить свое статус кво.
В свое время судьба языка в точно такой же ситуации чуть не попала в растрату. Разве это не урок истории?! Вместо того, чтобы прояснить сознание, сегодня снова обостряется старая болезнь, «манкуртское сознание», как хамелеон меняет вид, заново вьет себе гнездо. И сегодня в образовании мы осознанно даем ключи познания необразованным, разрушая этим наши исконные ценности. А призыв свободы сегодня, как в то время клич революции, подобно сухой ложке дерет рот. И дело не в лозунге. Дело в том, что за ширмой лозунгов ведутся скрытные игры.
Советские догмы, укоренившиеся в классовом сознании, не дают по-прежнему обратиться к периоду алашоведения.
Итак, сегодня придти к познанию алашского периода для казахского народа является испытанием, моментом истины.
Нынешние ученые уже в период независимости продолжают советскую линию в отношении официально реабилитированных фигур. Поэтому не связывается цельная концепция казахского литературоведения.
Жернова той мельницы еще крутятся, колесо истории не может сдвинуться с одной точки.
Народные деньги, которые идут в эту сферу, несчетны. Если бы принималось во внимание то, что будущее за наукой, за интеллектуальным богатством, деньги на язык не растрачивалась бы так. Цель яснее ясного. Завтра казахскому народу могут навесить ярлык о том, что у казахов нет письменного искусства, нет собственной истории. В этой ситуации какую бы ни было проблему форсированно, из-под палки решать нельзя.
Целостную казахскую историю разделили на сейфулиновщину, садвакасовщину, мендешовщину. И до сих продолжается это искусственное разделение, препятствующее зарождению и развитию единой интеллектуальной нации.
Красноречие казахского народа
... особым складом поэтического языка души народа. Традиция айтыса связана с народным ораторским искусством. Шешены-ораторы, бии - судьи, ... огромное влияние на дальнейшее развитие казахского музыкального искусства. Видным деятелем казахской инструментальной музыки явился Даулеткерей Шигайулы. Сын ... на демократическую культуру русского народа. "Вовремя я не смог заняться наукой, а теперь вам, молодежи, ...
Через попрание чести личностей Алаша унижали достоинство народа. Появилась опасность исчезновения самого казахского народа. Даже если он не исчез физически, духовно обнищал, и это не могло не повлиять на экономическое положение.
Сегодня, поднявшись до уровня экономически передовых стран, разве не ощущаем мы пустоту от утраченного когда-то духовного богатства?
Качество образования казахского народа, его творческая способность, если сравнить с периодом до переворота, понизились, и тому есть доказательства и объяснение. Поэтому то, что мы замкнуты в «советской школе», является очевидной вещью.
Уцелевший от расстрела, последнее звено исчезнувшей культуры Алаша – Мухтар Ауэзов, например, всю жизнь был под колпаком ОГПУ. Подпитанный Абаем, всемирно признанный первый казахский академик, будучи профессором в сфере образования, не имел права выращивать специалистов, оставлять после себя преемников. Будучи руководителем научной школы, он так и не смог стать заведующим кафедрой. Он прожил жизнь, замкнутый в себе, удаленный от советского мэйнстрима. Кроме того, в качестве алашевского «вредителя» он постоянно подвергался унижениям, травле в общественно-литературной среде. Постоянно в любых условиях на него показывали пальцем как на контру, изгоя, «белую ворону».
Сабит Муканов в своей трилогии «Школа жизни» художественно описал советское строительство, взяв за основу всю тогдашнюю политическую ситуацию. 23 апреля 1932 года ЦК ВКП(б) приняло решение «О реорганизации учреждений литературы и художественного искусства». Сабит Муканов так писал об этом : «От «Алки» вошел только Ауэзов». «Алка» – контрреволюционное объединение, такое в свое время было на него навешано политическое обвинение. Этим «делом» (фальшивым – Б.К.) деятели алашорды, целое поколение интеллигенции были заклеймлены. То обвинение не было снято с «оправданного» Ауэзова, в сборниках Сабена благополучно дошло до 80-х годов.
А в учебных программах (высших, средних, специальных школ – Б.К.) творчество Сабита Муканова широко преподавалось, ему по сравнению с Ауэзовым уделялось намного больше часов – этому я была свидетелем.
Дело в том, что политическая платформа Сабена преподается молодому поколению без всяких изменений с еще горячим дыханием времени «пролеткульта».
Вместо того, чтобы по-новому обучать поколение сегодняшнего Казахстана, находящегося на переходном этапе движения к мировой цивилизации, мы держим общество в тех же грубых примитивным условиях.
К сожалению, это подтверждается не на словах, а на деле.
А значит, не находят возможности попасть в оборот науки, образования, воспитания казахского общества не только Мусреповы, но и другие талантливые представители всей классической казахской литературы, прокладывающие путь к человеческой цивилизации. В этом направлении еще в начале прошлого века велись горячие «споры». Для начала мы сами, сегодняшняя интеллигенция, должны уйти от этих бесполезных споров. Спор в то время начался со столкновения двух разделившихся общественно-политических взглядов, которое обратилось в репрессии, невосполнимой трагедии казахского народа.
Вместо вчерашнего дня наших личностей сегодня отдельные лица продвигают различные полуидеи. Эти полуидеи уже подготовили школу, готовящую «красных активистов» уровня пролеткульта. Сегодня хозяева этой полуидеи вливают в казахскую кровь тенденцию «мы – любимцы, наука не любима», отдаляя народ от цивилизации.
Поэзия Сакена Сейфулина
... народов становление литературы происходит на протяжении длительного времени... Мы стремимся ктому, чтобы искусство юных поэтов не пропало даром, чтобы росла и развивалась казахская литератур...». ... газетами и журналами, выходящими на казахском и русском языках. Известно, что уже в последних классах училища Сакен начинает обучать русскому языку казахских детей, приехавших в Акмолинск, ...
Наука, образование, особенно культура, развиваются не повторением догм, а самопознанием, в этом простейший принцип науки и искусства.
А если так, то литературоведение, которое шло рука об руку с властью, вчера только кровью тащившее вперед бедняка и ставившее его на ноги, сегодня отстоит далеко от познания и по-прежнему тесно соседствует с властью.
Говорить об интеллектуальной нации, отбросив при этом в сторону элементарные азы науки, все равно, что предаваться фантазии.
Насколько сегодня в казахском литературоведении сохранилось первоусловие науки в отношении не то чтобы наследия Алаша, но и узлового места советской литературы — сакеноведения? Это положение ясно видно, даже в ушедшем контексте темы «Сакен и революция». Во главе сакеноведения стоял «маршал» советского слова Сабит Муканов. Эта проблема не только советской идеологией, но и сталинским периодом усложняется. Вопрос не в отделении Сакена от советской правды, а в его отождествлении с историей, в очищении Сакена от догм и демагогии.
В конечном счете нужно уберечься от субъективизма, от замены чисто научного подхода доморощенными местечковыми методами. Меня сейчас удивляет то, что объемистую монографию «Сакен казахов» написал сотрудник КНБ, полковник Амантай Какен, не являющийся выходцем из научной и образовательной среды, в которой ведущий сакеновед Турсынбек Какишев около полувека трудился и выпускал учеников.
Бесспорно то, что чувствуется целинное дыхание из-под журналистского пера. А в научно-историческом направлении ясно, что нет возможности вырваться из порочного «советского» круга.
Я не случайный человек в сакеноведении. Начиная с того периода, когда Сабен основал официальное сакеноведение, я была свидетелем развития этого направления.
На кафедре, хранящей след пальцев Сакена, стоял Сабит и произносил исторические слова, связанные с эпохой Сакена.
Я часто хожу в старейшую 11 аудиторию КазНПУ в поисках следов истории, подолгу разговариваю со стенами, хранящими память об исторических личностях, бывавших в ней.
Ищу их призраки. Ищущему человеку открывается искомое в этом месте. Туман наших сомнений рассеется, только когда развяжется этот узел нашей истории.
