Зигмунд Фрейд как-то сказал: «В бессознательном каждый убежден в своем бессмертии». Непреходящая, вечная проблема того, существует ли жизнь после смерти философски осмыслялся людьми во все времена; вопрос о «вечном примирении и жизни бесконечной» вряд ли когда-то покидал сознание народа, мечтающего обрести бессмертие, как физическое, так и духовное. О постоянном, нескончаемом размышлении человечества о бесконечной жизни свидетельствует и невероятное количество произведений мировой литературы, в разное время поднимающих эту философскую тему и по-разному разрешающих ее. Русская классическая литература, затрагивая эту же проблему, показывает, что бессмертие человеческой души возможно лишь при условии, что он оставил что-то после себя, и я абсолютно согласен с такой позицией.
Рей Бредбери в романе-антиутопии «451 градус по Фаренгейту» писал: «Каждый должен что-то оставить после себя.
Сына, или книгу, или картину, выстроенный тобой дом или хотя бы возведённую из кирпича стену, или сшитую тобой пару башмаков, или сад, посаженный твоими руками. Что-то, чего при жизни касались твои пальцы, в чем после смерти найдет прибежище твоя душа. Люди будут смотреть на взращённое тобою дерево или цветок, и в эту минуту ты будешь жив».
Тему бессмертия человеческой души поднимал на страницах своих гениальных произведений А. С. Пушкин. Ее же он не мог не затронуть и в своем программном, подводящим итогу всему творчеству поэта стихотворении «Я памятник себе воздвиг…» (1836), которое начинается эпиграфом из оды античного поэта Горация. Пушкин оценивает свое творчество как непреходящее, вечное. Поэт рассматривает такую философскую проблему, как продолжение жизни гения в искусстве после его смерти. Поэтическая душа поэта, воплощенная в блистательных стихотворениях, не подвластно «тленью» смерти, поскольку сам поэт, как человек творческий, оставил этому миру богатейшее наследие — свои произведения, которые читают и будут читать, которые выдерживают самое нелегкое испытание — испытание временем:
Нет, весь я не умру — душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит —
Тарханы в жизни поэта М.Ю. Лермонтова
... и вот оно, это село, старые Тарханы, современное Лермонтове, дымится в утренний час за прудом, ... детства — Тарханы, Их легко узнать в этих строках и сейчас. Войти в стоящий на полугоре усадебный дом, в ... поэт взял также тарханскую: здесь проживали Калашниковы—его современники. Возможно, кто-либо из Калашниковых участвовал в кулачном бое в Тарханах в 1836 году. Устроителем его был сам Лермонтов. О том в ...
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит
Важно, что Пушкин обращается к теме бессмертия человеческой, и уже — поэтической, души, продолжая разрабатывать эту тему вслед за Горацием, а затем за М. В. Ломоносовым и Г. Р. Державиным. Так, например, Державин в своем стихотворении «Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный…», схожем по идейному содержанию и форме с пушкинским, также пишет о бессмертии человека при условии, что он что-то оставил миру после себя. Поэт заявляет о вечной жизни поэта в его творениях, память о которых сохранилась в сознании «рода славян»:
- Так! — весь я не умру; но часть меня большая,
От тлена убежав, по смерти станет жить,
И слава возрастет моя, не увядая,
Доколь славянов род вселенна будет чтить.
Державин заявляет непреходящее значение своего творческого наследия, которое «ни гром не сломит быстротечный и времени полет…не сокрушит».
«О Муза! возгордись заслугой справедливой…Непринужденною рукой, неторопливой, чело твое зарей бессмертия венчай», — такими словами заканчивает свое философское размышление автор, еще раз подчеркивая бессмертие поэтической души художника, его вечную жизнь до тех пор, пока люди помнят его произведения, его «нерукотворный» памятник, к тому же являющийся и «вечным».
Похожую проблему поднял и Н. А. Некрасов в своем стихотворении «Зине». В нем поэт подводит итог своему творчеству, высказывая мысль о том, что причина поэтического бессмертия художника заключена в служении народу и в борьбе за его интересы:
Кто, служа великим целям века,
Жизнь свою всецело отдает
На борьбу за брата человека, Только тот себя переживет…
При чтении этих строк невольно возникает ассоциация со стихотворением Пушкина, приведенном выше.
Бесспорно, непреходящее значение творчества Некрасова заключено в истинно народном характере его поэзии, ставшей, благодаря художнику, доступной для простых русских людей. И действительно, творческой заслугой Некрасова как истинно народного поэта является народный характер его творчество как на уровне содержания, так и на уровне формы. Продолжая процесс демократизации творчества, художник создал гениальные произведения о народе и, самое главное, для народа, отличающиеся необычайной глубиной идейного содержания и совершенством художественной формы.
О человеческом бессмертии, о «вечном примирении и жизни бесконечной» размышлял и И.С.Тургенев в романе «Отцы и дети». Образ Евгений Базарова — центральный образ романа. Сущность персонажа автор определяет в одном из писем Достоевскому: «Главное лицо представляется выражением новейшей нашей современности». Хотя отношение автора к герою нельзя считать однозначным, Тургенев хотел искренне показать черты «нового человека», вжиться в его образ. По этому поводу писатель замечает: «Базаров-это мое любимое детище, на которое я потратил все находящиеся в моем распоряжении краски». В характере главного героя романа много исторически верно и тонко прочувствовано писателем.
Революционер-демократ нигилистского толка, герой кроме всего прочего является и материалистом, придерживающимся направления так называемого «вульгарного» материализма. Герой все подвергает сомнению, не признает никаких «авторитетов», отрицает привычные для всех «принсипы»: «Я придерживаюсь отрицательного направления — в силу ощущения. Мне приятно отрицать, мой мозг так устроен — и баста!». Деятельность Евгения Базарова не носит созидательного характера (несмотря на то что герой верит, что труд — призвание настоящего человека) , и с этой точки зрения сам герой заявляет: «Сперва нужно место расчистить».
Письмо Веры Печорину (по роману Лермонтова «Герой нашего времени»)
... прощальном письме к Печорину, героиня романа говорит: «…ты любишь меня как собственность, как источник радостей, тревог и печалей, сменявшихся взаимно, без которых жизнь скучна и однообразна. Главный герой ценит Веру за ... он «не в силах был бы обмануть». Кроме того, Вера — единственный человек в романе, который действительно понимает Печорина. Она принимает его таким, какой он есть, с его пороками ...
Базаров, мировоззрение которого отражает исключительную веру в науку, отрицает и презирает искусство («Рафаэль гроша медного не стоит»), творчества (в частности Пушкина), музыку, религию, эстетически восприятие природы, романтическую любовь, которую он из принципа сводит к плотской, и любые другие проявления духовной жизни человека, считая, что они лишь тормозят общественный прогресс.
Однако всем ходом событий романа Тургенев показал несостоятельность материалистических и «разрушительных» взглядов Базарова. Достаточно одного пореза, чтобы и от самого героя, и от его идей не осталось ничего. Базаров не достиг того бессмертия человеческой души и «жизни бесконечно», поскольку не оставил после себя ничего, кроме «расчищенного» места. Последняя же картина романа — изображение могилы Базарова с безмятежно растущими на ней цветами соотносит все действие романа с вечностью, перед лицом которой растворяется конфликт двух исторических сословий. Торжествуют те самые «вечные» силы «равнодушной» природы (реминисценция из стихотворения А. С. Пушкина «Брожу ли я вдоль улиц шумных…»), которые действовали в Базарове даже помимо его сознания и воли и продолжают владычествовать в мире и после его исчезновения (На его могиле растут цветы, хотя сам герой говорил, что как только умрет, из него вырастит лишь лопух).
О торжестве «природы» и «жизни» свидетельствует и сама смерть Базарова, причина этой смерти. Кроме того в финале романа появляется идея примирения и вечной жизни:
Таким образом, непреходящая, вечная проблема того, существует ли жизнь после смерти философски осмыслялся людьми во все времена; вопрос о «вечном примирении и жизни бесконечной» всегда будоражил сознание народа, размышляющего о том, что обрести вечную жизнь души. Русская классическая литература всех времен показывает, что для того, чтобы его обрести, нужно оставить что-то миру после себя, «что-то, чего при жизни касались твои пальцы, в чем после смерти найдет прибежище твоя душа», и я не могу не согласится с этим.
