Биография
Алекса́ндр Матве́евич Пешко́вский (11 (23) августа 1878, Томск — 27 марта 1933, Москва) — российский и советский лингвист, профессор, один из пионеров изучения русского синтаксиса; также занимался вопросами практического области преподавания филологии">преподавания русского языка в школе.
Пешковский из еврейской купеческой семьи. Когда он был ребёнком, семья приняла лютеранство. Окончил ялтинскую прогимназию, потом с золотой медалью феодосийскую гимназию.
Познакомился в юности с Максимилианом Волошиным (с которым учился в одном классе гимназии) и дружил с ним многие годы. Учился на естественном и на историко-филологическом факультетах Московского университета, откуда дважды был уволен за участие в студенческих волнениях; изучал также естествознание в Берлинском университете. Окончил историко-филологический факультет Московского университета в 1906 г.; своими учителями считал Ф. Ф. Фортунатова и В. К. Поржезинского. Преподавал русский и латинский язык в московских гимназиях; неудовлетворённость уровнем преподавания русского языка заставила Пешковского обратиться к научным исследованиям и создать главную книгу своей жизни — многократно переиздававшуюся монографию «Русский синтаксис в научном освещении» (1-е изд. 1914, отмечено премией Академии наук; 3-е, радикально переработанное изд. 1928).
Книга родилась в результате восьмилетней учительской работы, из желания познакомить своих 14-15-летних учеников с настоящей научной грамматикой родного языка. Вместе со своим читателем Пешковский размышляет, наблюдает и исследует. Он придумал множество остроумных и занимательных лингвистических экспериментов.
После революции преподавал в Первом МГУ (с 1921) и других московских вузах. Написал также ряд статей по русской грамматике и несколько работ, посвящённых методике преподавания русского языка в школе, в том числе пособие «Наш язык» (1922—1927).
Ученик А. М. Пешковского по Поливановской гимназии В. Г. Шершеневич посвятил учителю раздел «Ломать грамматику» в своей программной книге «2 × 2 = 5» (1920).
Племянники (сыновья его старшего брата Артура) — журналист и прозаик Александр Артурович Пешковский (1905—?), во время заключения печатался в «Соловецких островах»; мичман Лев Артурович Пешковский (Понсард; 1894—1936), Георгиевский кавалер; прапорщик Арнольд Артурович Пешковский (Арнольд-Вольдемар-МатеусПешковский, 1892—?), полярник, участник Ленского похода.
Роль использования орфографических словарей на х русского языка
... орфографический словарь русского языка» (2009) Словарь отражает наиболее активную часть лексики современного русского языка - слова, грамматические формы слов, обороты речи, вызывающие орфографические трудности. )М. М. Баронова «Новый школьный универсальный словарь русского языка» (2009) Данный словарь является ...
«Я начинаю укрепляться во мнении, — писал он М. Волошину, — что и я-то сам лишь понимаю естественные науки, но не люблю их. Что я их понимаю, что мне нетрудно было усвоить основные факты и сделать их сферу немножко своею, что я увлекаюсь конечными выводами и загадками — это тебе известно. Но возьмем другую сторону медали. В детстве до поступления в гимназию я любил только литературу. Из классиков я читал тогда только Пушкина и Лермонтова — остальные все из детской литературы. <…> В гимназии в 1-м классе я очень любил латинский язык, т. е. мне нравилась грамматика и процесс перевода (это, слава Богу, исчезло конечно).
География тоже нравилась, но нужно прибавить, что учитель был совершенно исключительный по талантливости и оригинальности (за это его скоро удалили).
…что поступая собственно влечению характера, а не разума, я должен бы был собственно поступить на историко-филологический факультет. Поясню еще тебе свою мысль. В том, напр., что я увлекался поэзией, не было никакого противоречия с естествознанием, но в том, что я увлекался больше, чем эстетически, было противоречие. В сущности чтобы быть естественником, нужно быть человеком холодным или по крайней мере иметь особую камеру холодности в мозгу. Естествознание имеет очень много общего с «чистым» искусством — отдаленность от ближнего (я говорю о теоретическом естествознании — прикладное же уж совсем не по мне, так как я все-таки теоретик).
Ну-с затем университет, усердные занятия науками — и никакого влечения к какой-либо из них. Наконец я остановился на зоологии — но почему? Я должен сознаться, что в сущности это потому, что зоология ближе всего к человеку (здесь и далее выделено нами. — О. Н.).
Присматриваясь к знакомым зоологам, я убеждаюсь, что у меня в сущности нет «зоологического пункта» в мозгу, если можно так выразиться. Под этим я разумею интерес к животным формам, интерес чисто органический, беспричинный, который единственно и побуждает человека идти (так у автора. — О. Н.) по этому пути. Я прихожу к такому убеждению, что никогда ни один зоолог не сделался таковым потому, что он интересовался той или иной проблемой; нет, он просто интересовался материалом и этим путем пришел к увлечению проблемами. Этого у меня совершенно нет. Повторяю, биологические науки интересуют меня больше физико-химических, потому что они ближе к человеку, зоология больше ботаники, потому что она ближе к человеку. Ясно, следовательно, что гуманитарные науки заинтересуют меня еще больше и что из них заинтересуют именно те, которые занимаются человеком собственно, т. е. его духовными способностями. А раз я пришел к такому выводу, то намерение специализироваться по зоологии в ближайшем семестре подвергается полному риску быть неисполненным. На его место становится совсем другое намерение. Вместо того чтобы заниматься всю зиму первую половину дня зоологией, а вторую анатомией, как я думал, — слушать из естественных наук только одну физиологию растений и животных, которая одна осталась для меня совершенно неизвестной из естественно-исторического курса — а остальное время слушать гуманитарные науки из самых различных областей, т. е. другими словами продолжать общее образование на почве естественно-исторической. Произошел этот переворот как раз в то время, когда я уже почти что успокоился на мысли о специализации и потому, можешь себе представить, какой сумбур у меня в голове. Конечно, совета я от тебя не ожидаю, потому что в таких делах, где должно решить собственное влечение — советы невозможны. Но ты мне все-таки кое-что напишешь и все, что ты напишешь по этому поводу, я прочту с жадностью. Говорить мне об этом кроме тебя абсолютно не с кем»
«Американская мечта или русское «авось»: что ближе»?
... В русском языке много пословиц об В советское время, во времена всеобщего дефицита, Вобщем, суть поведения «на авось» достаточно понятна, но что же включает в себя понятие «американская мечта»? Американская мечта ... доставить множество различных неприятностей, но и даже разрушить жизнь человека. Как утверждает наука философия, все в жизни есть ни хорошо и ни плохо. Это просто ...
Вклад в науку.
Книга «Русский синтаксис в научном освещении» занимает особое место в русистике: она написана не академическим учёным для узкого круга коллег, а преподавателем, обеспокоенным слабой «научной обеспеченностью» своего предмета, для широкого круга читателей (в том числе публицистические интонации во многих местах книги).
Эти качества обеспечили многолетний успех книги у разнообразной аудитории. Современные русисты также оценивают книгу Пешковского высоко: не найдя ответы на многие занимавшие его вопросы у академических коллег (главным образом, исследователей доминировавшей тогда консервативной школы Ф. И. Буслаева), Пешковский вынужден был во многих случаях выступать как первопроходец и сумел найти проницательные решения многих трудных проблем русского синтаксиса (пусть и сформулированные часто намеренно «бесхитростным» и «ненаучным» языком).
На концепцию Пешковского в какой-то степени повлияли взгляды А. А. Шахматова; имеется определённая общность между концепцией Пешковского и возникшими несколько десятилетий спустя фундаментальными идеями Л. Теньера.
К основным идеям Пешковского принадлежит характерное и для последующей русской традиции представление о «семантичности» синтаксиса, то есть стремление выделить значения, выражаемые синтаксическими конструкциями, а не простое формальное описание этих конструкций. Пешковский вплотную подошёл к использованию «древесного» представления синтаксической структуры в виде дерева зависимостей; он один из первых широко пользовался лингвистическим экспериментом и «отрицательным» языковым материалом. Пешковский также может считаться одним из открывателей необычайно важной для русского языка области «малого синтаксиса» и идиоматичных синтаксических конструкций, глубокое исследование которой по существу началось только в последней трети XX века. Наконец, Пешковский — один из пионеров изучения русской интонации, как в книге, так и в ряде специальных статей (например, «Интонация и грамматика», 1928) доказывавший ее фундаментальную роль для описания русского синтаксиса. Он первым показал, что интонация может быть грамматическим средством там, где предлоги, окончания и порядок слов «не дорабатывают»
Критика трудов А. М. Пешковского.
Для того чтобы найти наиболее подходящие критерии оценки научно педагогической деятельности А. М. Пешковского, необходимо привести отзывы о нем представителей современной науки о языке – лингвистов и методистов.
Ряд критиков (Л.В. Щерба, А.А. Шахматов, В.В. Виноградов) считает, что труды А. М. Пешковского вносят ценный вклад в науку о русском языке. Вместе с тем некоторые из этих критиков (В.В. Виноградов и другие) в то же время утверждают, что научный труд А.М. Пешковского – это неудачный синтез учений Потебни, Фортунатова, Шахматова и других лингвистов.
Научная работа по синтаксису русского языка
... предложением и те самым создает путаницу» , в связи с неудобством данного термина А.М. Пешковский вводит термин «сложное целое» . В вузовском учебнике Н.С. Валгина «Современный русский язык» ... сложных предложений различают по признакам разной природы. По структурной и семантической составляющей сложного предложения выделяются три класса признаков (на них указывает в своих работах В.А. Белошапкова): ...
В 1950 году была опубликована статья академика В. В. Виноградова «Идеалистические основы синтетической системы проф. А. М. Пешковского, ее эклектизм и внутренние противоречия». В ней В. В. Виноградов подвергает критике ряд ошибочных положений Пешковского, очень мало говорит о положительных сторонах его деятельности и в результате приходит к следующему выводу: «Несмотря на множество конкретных тонких синтаксических наблюдений в области современного русского литературного языка, содержащихся в «Синтаксисе» А. М. Пешковского и в отдельных его статьях, несмотря на большой талант и глубокое языковое чутье этого ученого, лингвистические труды А. М. Пешковского не только не соответствуют, но и существенно противоречат методологическим установкам и требованиям советского языкознания».
Данная оценка наследства А. М. Пешковского является слишком суровой. Согласиться с ней – значит отвергнуть всю важность и значимость этого наследства.
Профессор Л. А. Булаховский в своей рецензии на книги Пешковского высоко оценивает труды Пешковского: «Книга г. Пешковского – выдающееся явление в русской литературе по синтаксису. И по богатству привлеченного к исследованию литературного материала, и по тонкости анализа, и по живости, часто увлекательности, изложения она имеет право на исключительное внимание» [Булаховский, 1915, С. 4-5].
Профессор Д. Н. Ушаков оценил труды Пешковского так: «Не боясь заслужить упрек в преувеличении, можно сказать, что перед нами – выдающееся явление в области учебной литературы по русской грамматике…Синтаксис Пешковского в общем чрезвычайно ценный опыт перестройки школьного синтаксиса на научных основах. Оздоровление дела преподавания грамматики в школе совершится некогда через подобные книги». [Ушаков, 1915, С. 6]
А. А. Шахматов в своей книге «Синтаксис русского языка» дает сжатые сведения о литературе предмета и при этом замечает: «Совершенно особое место среди исследований по русскому синтаксису принадлежит замечательной книге А. М. Пешковского «Русский синтаксис в научном освещении»… Автор назвал свой труд популярным очерком. Но я обращаю на него ваше внимание как на ценнейшее научное пособие; автор с удивительным талантом развил основные положения, добытые предшествовавшими исследователями, а прежде всего Потебней, но вместе с тем внес в науку много нового и самостоятельного». [Шахматов, 1941, С. 7-8]
Как видим, академик Шахматов также очень высоко ценил труд Пешковского.
Таким образом, в дореволюционной научной критике труды Пешковского получили большей частью положительное признание.
Библиография
[Электронный ресурс]//URL: https://liarte.ru/referat/vas-poprosili-podgotovitob-izvestnom-pisatele/
Последнее издание работы Пешковского:
Основные жанры и подстили научного стиля
... они пишутся специалистами и для специалистов. Монография, Научная статья доклад, диссертационная работа В текстах этих жанров выделяются структурно-смысловые компоненты: название (заголовок), введение, ... указывается, для кого предназначена работа. Тезисы – кратко сформулированные основные положения доклада, статьи. 3. Жанры «для других» К жанрам учебно-научного подстиля принадлежат учебник, лекция, ...
А. М. Пешковский. Русский синтаксис в научном освещении. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ»/URSS, 2009. —изд. 9. — издание содержит вступительную статью Е. В. Клобуков «Русский синтаксис в освещении А. М. Пешковского (о непреходящей актуальности грамматической классики)»
А. М. Пешковский. Русский синтаксис в научном освещении. М.: «Языки славянской культуры», 2001. — изд. 8. — издание содержит вводную статью Ю. Д. Апресяна «Русский синтаксис в научном освещении в контексте современной лингвистики»
Список использованной литературы:
[Электронный ресурс]//URL: https://liarte.ru/referat/vas-poprosili-podgotovitob-izvestnom-pisatele/
-
https://ru.wikipedia.org
Приложения:
Фотографии взяты с сайта http://mj.rusk.ru
