Биография, ДМИТРИЙ СЕРГЕЕВИЧ МЕРЕЖКОВСКИЙ
(1866-1941)
|
Ты сам — свой Бог, ты сам — свой ближний. О, будь же собственным творцом, Будь бездной верхней, бездной нижней, Своим началом и концом. Д. Мережковский |
В энциклопедическом словаре (1954) о Дмитрии Мережковском сказано: «Русский реакционный писатель и критик, символист, проповедник утонченной поповщины и мистик. После 1917 — белоэмигрант, враг Советской власти». Довольно жёстко. Но спустя 50 лет оценки поменялись, и Мережковский — крупнейший представитель Серебряного века. И, пожалуй, один из самых утонченных.
В своей « Автобиографической заметке» Д. С. Мережковский пишет: «Я родился 2-го августа 1865 г. в Петербурге, на Елагином острове, в одном из дворцовых зданий, где наша семья проводила лето на даче. До сих пор я люблю унылые болотистые рощи и пруды елагинского парка <�…> Помню, как мы забирались в тёмные подвалы дворца, где на влажных сводах блестели при свете огарка сталактиты, или на плоский зелёный купол того же дворца, откуда видно взморье <�…>
Зимою мы жили в старом престаром, ещё петровских времён, Бауэровском доме, на углу Невы и Фонтанки, у прачечного моста, против летнего сада: с одной стороны – Летний дворец Петра I, с другой – его же домик и древнейший в Петербурге деревянный Троицкий собор»
Эти строки можно было бы поставить эпиграфом к его историческим произведениям, а именно к трилогиям «Христос и Антихрист» и «Царство Зверя». Как видно, с детских лет Мережковский дышал воздухом старины, был окружён реалиями прошлого и даже его тенями, мог близко наблюдать быт русского Двора: отец писателя, Сергей Иванович, в течение всего царствования Александра II занимал должность столоначальника в придворной конторе.
Сами Мережковские не могли похвастаться громкой родословной. Прадед писателя был войсковым старшиной на Украине, в городе Глухове, а дед лишь в царствование Павла I приехал в Петербург. « Тогда-то, вероятно, — писал Дмитрий Сергеевич, — и переменил он свою малороссийскую фамилию Мережки на русскую – Мережковский». В жилах бабушки текла древняя кровь Курбских.
Происхождение, принадлежность к миру чиновничьей касты, воспитание (3-я классическая гимназия, с её зарубежной муштровкой) как будто бы не предполагали появления «бунтаря», разрушителя традиционных нравственных и эстетических канонов, одного из вождей символизма, критика имперских и церковных устоев, книги которого арестовывались цензурой, а самого его едва не отлучили от официальной церкви.
Драма «отцов» и «детей» обозначилась рано. В многодетной, внешне благополучной семье Мережковский чувствовал себя одиноким и несчастным, боялся и не любил отца. « У меня не было школы, как не было семьи»,- скажет он позднее.
Сумеречные фантазии и мечты, обуревавшие Мережковского-ребёнка, были как бы дальним предвестием позднейших исканий, тяги к «бездне» и «мгле».
Познал я негу безотчётных грёз,
Познал и грусть, — чуть вышел из пелёнок,
Рождало всё мучительный вопрос,
В душе моей; запуганный ребёнок,
Всегда один, в холодном доме рос,
Я без любви, угрюмый как волчонок,
Боясь лица и голоса людей,
Дичился братьев, бегал от гостей…
Но «бездна» и «мгла» заявят о себе позднее. Увлечение Мережковского стихотворчеством прошло под солнечным знаком Пушкина. В 13 лет он пишет своё первое стихотворение в подражание «Бахчисарайскому фонтану». Но детские опыты были откровенно слабы, и в памяти Мережковского на всю жизнь остались слова Достоевского, который выслушал их « с нетерпеливою досадой»:
- Слабо… плохо… никуда не годится… чтоб хорошо писать, страдать надо, страдать!
Мережковский поступил в 1884 году на историко-филологический факультет Петербургского университета. В университетские годы он испытал сильнейшее влияние философов-позитивистов Конта, Милля, Спенсера. Однако их учение, которое ставило умственный мир человека на твёрдую основу науки через совершенное отрицание всяких теологических и метафизических идей, приходило в противоречие с религиозными идеалами, впитанными Мережковским с детства, рождало безысходные сомнения.
Развитие литературного пути Мережковского
Уже с этого момента начинается раздвоение, характерное для личности и творчества писателя. Оно будет порождать метания из одной крайности в другую, попытки примирить антихристианский нигилизм Фридриха Ницше с исканиями Вселенской церкви Владимира Соловьёва.
Литературный путь Мережковского начинается с публичного выступления в 1881 году на собрании поэтов и революционеров-народников, организованном П. Ф. Якубовичем в Петербурге. Мережковский-поэт впервые заявляет о себе в 1888 г. с выходом его первого сборника «Стихотворения». Здесь он выступил как ученик Надсона. Но, как отмечал В. Брюсов, он сразу сумел взять самостоятельный тон, заговорив о силе и о радости, в отличие от других учеников Надсона, «нывших» на безвременье и на свою слабость. Именно поэма Надсона «Три встречи Будды» навела Мережковского на мысль о создании стихотворения «Сакья-Муни», в котором статуя Царя Царей склоняется перед нищим. Близким для Дмитрия Сергеевича журналом становятся «Отечественные записки» М.Е. Салтыкова-Щедрина и А.Н. Плещеева.
В 1889 г. он женился на Зинаиде Гиппиус, с которой в течение 52 лет ни на день не расставался. Этот духовный и творческий союз Гиппиус описала в своей неоконченной книге «Дмитрий Мережковский». Именно жена поэта была «генератором» идей, которые Мережковский развивал и оформлял.
В конце 1880-х и в 1890-е годы супруги много путешествовали по Европе. Мережковский переводил с греческого и латыни античные трагедии, выступал в качестве критика, печатался в таких изданиях, как «Северный вестник», «Русское обозрение» и «Труд».
В 1892 г. Д.С Мережковский выступает с лекцией «О причинах упадка и новых течениях в современной русской литературе», где дает первое теоретическое обоснование символизма: он утверждал, что именно «мистическое содержание», язык символа и импрессионизм расширят «художественную впечатлительность» современной русской словесности. А незадолго до выступления выходит его сборник стихотворений «Символы», который и дал имя новому поэтическому направлению.
Третий сборник стихов Мережковского «Новые стихотворения» выходит в 1896 году.
Период поворота в мировоззрении Мережковского
С 1899 года начинается период поворота в мировоззрении Мережковского, когда его вопросы занимаются христианством о соборной церкви. В статье «Мережковский» Г. Адамович отмечает, что все оживленные разговоры с Мережковским рано или поздно сводились к единой теме — смыслу и значению Евангелия. Пока эта тема не была затронута, споры оставались поверхностными, и участники чувствовали, что играют в прятки.
Осенью 1901 года у З. Гиппиус возникла идея создания общества для свободного обсуждения вопросов церкви и культуры. Так появились знаменитые религиозно-философские собрания, которые продолжались до 1903 года с разрешения обер-прокурора Священного Синода К.П. Победоносцева и участием священнослужителей. Главной темой этих собраний было утверждение, что возрождение России может произойти только на религиозной основе. Хотя христианство «Третьего завета» не было принято, стремление создать новое религиозное сознание на этапе развития России было близко и понятно современникам.
Трилогия «Христос и Антихрист»
Мережковский уделял много времени работе над исторической прозой, включая трилогию «Христос и Антихрист». Центральная идея этой трилогии — борьба двух принципов, языческого и христианского, и призыв к утверждению нового христианства, известного как «третий завет», идея которого обсуждалась на религиозно-философских собраниях. Мережковский выражал идею, что «земля небесная, а небо земное».
Резкое обособление Мережковского
Среди поэтов своего времени Мережковский был резко обособлен, как поэт общих настроений. В то время, когда К. Бальмонт, Андрей Белый, А. Блок говорили о себе и своем отношении к общественным темам, Мережковский выражал то, что было или должно было стать всеобщим чувством, страданием или надеждой, даже в интимных признаниях.
Внешний вид Д.С. Мережковского был описан в воспоминаниях Андрея Белого из книги «Арабески». Он описывал Мережковского как маленького человека с бледным лицом и большими глазами. Он был прямой, в пальто с бобровым воротником и меховой шапке. Его лицо символизировало два состояния: холодное и мертвенное, а также освещенное внутренним пламенем.
В 1906 году Мережковские переехали в Париж, где жили до 1908 года. В соавторстве с З. Гиппиус и Д. Философовым он написал книгу «Le Tsar et la Revolution» и приступил к работе над трилогией «Царство Зверя», основанной на российской истории конца XVIII – начала XIX века. Первая часть трилогии, роман «Павел I», была опубликована в 1908 году, после чего Мережковский был подвергнут судебному преследованию. Вторая часть, «Александр I», вышла в 1913 году. Завершением трилогии стал роман «14 декабря», опубликованный в 1918 году.
Исследование описанием эмиграции Мережковских
Мережковские, Дмитрий и Зинаида, в 1917 году находились в России. Они внимательно следили за политической обстановкой и уже канувшем времени революции видели будущее под влиянием грядущего хаоса.
После Октябрьской революции и двухлетнего пребывания в Советской России, они пришли к выводу, что большевизм — нравственная болезнь, возникающая вследствие кризиса европейской культуры. Постепенно, Мережковские пришли к осознанию необходимости свержения большевистского режима.
Узнав о поражении Колчака в Сибири и Деникина на юге, Мережковские решились бежать из Петрограда. В конце 1919 года Дмитрий Мережковский получил мандат на чтение лекций в красноармейских частях. Затем, в январе 1920 года, он и Зинаида Гиппиус перебрались на территорию, оккупированную Польшей. В Минске Дмитрий Мережковский выступил с лекциями для русских эмигрантов.
В феврале того же года Мережковские переехали в Варшаву, где они активно занимались политической деятельностью. Однако, когда Польша заключила перемирие с Россией, Мережковские осознали, что их вклад в «русское дело» в Варшаве становится неактуальным, и они решили уехать в Париж.
В Париже Мережковские заняли свою квартиру, в которой они жили еще до революции, и возобновили знакомство с русскими эмигрантами. Дмитрий Мережковский рассматривал свою эмиграцию как своего рода мессианство, считая себя пророком и духовным водителем русской эмиграции.
В 1927 году Мережковские создали литературное и религиозно-философское общество «Зеленая лампа», которым председательствовал Георгий Иванов. Общество сыграло значительную роль в интеллектуальной жизни первой русской эмиграции, объединив лучших представителей русской зарубежной интеллигенции. Однако деятельность общества прекратилась с началом Второй мировой войны в 1939 году.
В 1927 году Мережковские также основали журнал «Новый курс», который существовал всего один год. В сентябре 1928 года они приняли участие в перовом съезде русских писателей-эмигрантов, организованном правительством Югославии в Белграде.
В 1931 году Дмитрий Мережковский был номинирован на Нобелевскую премию, однако она была присуждена Ивану Бунину. Мережковских охватила неприязнь в русской эмигрантской среде из-за их поддержки Гитлера, режим которого они считали более приемлемым, чем сталинский.
В политической ненависти к коммунизму Мережковский последовательно ставил на всех диктаторов: Пилсудского, Муссолини, Гитлера. Когда фашистская Германия напала на нашу страну, он, 76-летний старик, выступил по радио, где сравнил Гитлера… с Жанной д’Арк!!! Большинство эмигрантов отвернулись от него. Между тем этот последний шаг был сделан Мережковским, как он сам признался, только «из подлости».
«Положа руку на сердце, — пишет Ирина Одоевцева, — утверждаю, что Мережковский до своего последнего дня оставался лютым врагом Гитлера, ненавидя и презирая его по-прежнему <�…>
- Кстати, меня удивляет это его невероятное презрение к Гитлеру: он считал его гнусным, невежественным ничтожеством, полупомешанным к тому же.
А ведь сам он всю жизнь твердил об Антихристе, и когда этот Антихрист появился перед ним,- Мережковский не разглядел его».
Однако клеймо «коллаборациониста» так и не было смыто. Умер Д.С. Мережковский 9 декабря 1941 г. в Париже через полгода после своей радиопередачи. Проводить его в последний путь в православной церкви на улице Дарю собралось всего несколько человек.
2
Отношение современников к Мережковскому
«Почему все не любят Мережковского? » — таким вопросом задавался А. Блок.
В русской культуре XX века жизнь и творчество Д. С. Мережковского являют собой, пожалуй, наименее понятную литературную судьбу. Подвергавшийся жестоким нападкам из едва ли не всех литературных и политических лагерей ( от В. Розанова и М. Горького до Л. Троцкого), не имевший последователей ( кроме жены и близкого друга), конфликтовавший и с правительством, и с оппозицией, и с церковью, и с академией, и с интеллигенцией, и с революцией, он в гордом одиночестве отстаивал принципы, полагаемые им вечными, и с несгибаемой уверенностью возвещал о грядущих событиях.
Введение
В прозе — письменной и устной — Мережковский оказался гораздо большим поэтом и более яростным гражданином, чем в стихах. Но если его прославленный предок, мятежный князь Андрей Курбский, был в опале у Ивана Грозного, Лев Толстой — у Святейшего Синода, Александр Солженицын — у синода коммунистического, то Мережковский оказался в опале у всех, кто считал себя блюстителем морали и порядка. Он был диссидентом нового типа — всенаправленным. Царское правительство считало Мережковского подрывателем государственных основ, столпы официального православия — еретиком, литературные академики — декадентом, футуристы — ретроградом, а будущий пламенный идеолог мировой революции Лев Троцкий — реакционером. Участливое мнение Чехова о Мережковском осталось не-услышанным: «…верует определенно, верует учительски…».
Русский журнализм относился к Мережковскому с враждебностью, и на этом фоне тонут голоса сочувствовавших, даже если ими были А. Блок или В. Брюсов. Впрочем, признававшие его заслуги, а то и восхищавшиеся ими спешили делать разнообразные оговорки, так что могло создаться впечатление, что у Мережковского великое множество читателей и почти полное отсутствие почитателей. Ему последовательно отказывали в художественном даре, исторической компетентности и религиозной искренности. Обвинения в схематизме, словоблудии, безжизненности стали общим местом в посвящённых ему литературно-критических работах, вплоть до того, что иной публицист мог без лишних слов объявить его «великим мертвецом русской литературы». (Р. Иванов-Разумихин. Творчество и критика).
Замечательно, однако, полное отсутствие согласия между критиками по поводу достоинств и недостатков Мережковского как писателя и мыслителя. Качества, которыми, словам одних, он обладал в высшей степени, с точки зрения других были ему полностью несвойственны. И если вчитываться в этот разнобой мнений, начинает возникать сомнение в справедливости каждого из выносимых приговоров. Остаётся фактом то, что в течение полувека своей литературной деятельности в России и эмиграции Мережковский занимал центральное положение в мире мысли и духа.
Текст критиков
- Качества, которыми, словам одних, он обладал в высшей степени, с точки зрения других были ему полностью несвойственны.
- Ему последовательно отказывали в художественном даре, исторической компетентности и религиозной искренности.
- Обвинения в схематизме, словоблудии, безжизненности стали общим местом в посвящённых ему литературно-критических работах.
- Вплоть до того, что иной публицист мог без лишних слов объявить его «великим мертвецом русской литературы».
Признававшие его заслуги, а то и восхищавшиеся ими спешили делать разнообразные оговорки, так что могло создаться впечатление, что у Мережковского великое множество читателей и почти полное отсутствие почитателей.
Вывод
Судя по разнообразию мнений критиков, оценка творчества Мережковского как писателя и мыслителя существенно разнялась. Фактом остаётся, что в течение полувека своей литературной деятельности в России и эмиграции Мережковский занимал центральное положение в мире мысли и духа.
Исследование о культурном влиянии Мережковского
В квартире Мережковского царила атмосфера творчества и культуры, слова произнесенные здесь, разносились среди аферистов слов. Он оказывал значительное влияние на многих культурных деятелей того времени, таких как А. Блок, А. Белый и Н. Бердяев. И хотя его стиль был вдохновлен Ницше, Мережковский также культивировал в себе духовную аристократизм, часто оказываясь вовлеченным в скандалы и подвергаясь осмеянию.
Литературные контексты
В своих работах Мережковский занимал позу пророка, но не всегда удачно — его тирады иногда оказывались недоступными для понимания или подвергались осмеянию. Тем не менее, его влияние на русскую литературу и мысль того времени было неоспоримым, и его творчество вызывало большой интерес со стороны литературной общественности.
Влияние на современников
Несмотря на то, что Мережковский и его работы подвергались критике и спорам, его значимость и влияние на современников признавались, и многие культурные деятели считали его себя его учениками. Его изощренное художественное мастерство, высокая культура его философско-эстетических построений и мистический пафос его богоискательства остаются в центре внимания и по сей день.
В заключение, творчество Мережковского имело значительное влияние на русскую культуру, в частности на литературу и мысль начала XX века, и привлекало внимание как поклонников, так и критиков, записывалось в его клише как пророка, часто вызывая разноголосицу и крайности мнений.
Дмитрий Мережковский был признанным пророком и влиятельным писателем в начале своей карьеры. Его европейская известность достигла пика во время его эмиграции, но позже угасла и он ушел в забвение. Многие его произведения были переведены на разные языки, и он считался одним из самых влиятельных писателей Европы, даже Томас Манн назвал его «гениальнейшим критиком и мировым психологом после Ницше». В 1933 году Мережковский почти разделил Нобелевскую премию с Буниным.
Однако вскоре все это исчезло, как дым. В последние годы жизни Мережковский проживал в полужизненном состоянии в оккупированной Франции. Его имя быстро забывалось, не только в СССР, где его произведения были официально запрещены, но и в Европе, где недавно ему пели дифирамбы. Однако история показывает, что такие скачки в популярности ничего не доказывают. Многие из того, что Мережковский писал и что казалось фантастическим кошмаром, стало печальной реальностью. В последние годы начинается осознание его вклада в современную культуру. Это подтверждают две англоязычные монографии о нем, опубликованные недавно, а также статья в авторитетной американской «Энциклопедии литературы XX века», где его имя ранее отсутствовало.
Дмитрий Мережковский прожил долгую жизнь (76 лет) и сделал много для русской литературы, но, как отмечал Георгий Адамович, его влияние оставалось ограниченным. Его мало кто любил, и мало кто был близок к нему. Было признание, но не было прорыва, влечения, доверия — в высоком смысле этого понятия. Мережковский был одиноким писателем.
Иван Ильин высказался еще резче: «Мережковский не интересовался психологией, психикой или душой. Он был художником внешних декораций, но нисколько не художником души. Для него душа его героев была просто мешком, в котором он наваливал все, что ему было нужно и удобно. Пусть читатель сам разбирается во всем, что знает… Замечательно, что читателю никогда не удается полюбить героев Мережковского…»
Введение
Василий Васильевич Розанов, один из выдающихся русских мыслителей и писателей конца XIX — начала XX века, выразил свою тревогу по поводу отсутствия любви и ненависти у людей. Он утверждал, что постоянное чтение и написание, без наличия чувств, приводит к заполнению пустоты и увековечиванию банальностей, что для каждого является настоящим горем. Такая мысль вызвала грусть и у Николая Абрамовича Мережковского, критика и литератора, который был известен своей талантливостью и способностью пылать «заемным светом».
Проза Мережковского
Николай Абрамович Мережковский стал широко известным благодаря своей первой трилогии «Христос и Антихрист», которая принесла ему всеобщее признание не только в России, но и в Европе. Трилогия состоит из романов «Смерть Богов (Юлиан Отступник)», «Воскресшие Боги (Леонардо да Винчи)» и «Антихрист (Пётр и Алексей)». Особенно первый роман вызвал восторг у критиков и считается одним из самых сильных в трилогии.
Мережковский обладал глубоким знанием истории, ее ярких деталей и реалий. Он создал острый конфликт между молодым христианством, восходящим из социальных низов, и привлекательностью античности, которая, хоть и ослабела, все еще оказывала сильное влияние на разум и чувства людей. Благодаря этому, Мережковский создал повествование с незаурядной художественной силой и драматизмом.
Трагична фигура императора Юлиана (361- 363 гг. до н. э.), который до воцарения тайно исповедовал языческое многобожие, а затем попытался повернуть историю вспять, дерзнул возвратить обречённую велением времени великую, но умирающую культуру. Сам Мережковский, кажется, сочувствует своему герою, противопоставляя аскетической, умерщвляющей плоть религии «галилеян» (христиан), устремлённой к высоким, но отвлечённым истинам добра и абсолютной правды, светлое эллинское миросозерцание, с его проповедью гедонизма (гедонизм – представление о том, что стремление к удовольствию и отвращение от страдания является коренным смыслом человеческих действий, реальной основой счастья; гедонизм называют этикой удовольствия), торжеством земных радостей, волшебно прекрасной философией, искусством, поэзией. Более того, порою христианство предстаёт в романе не утверждением высших принципов духовности, а всего лишь победой злой воли, слепой и тёмной в своём опьянении вседозволенностью толпы. Низкие инстинкты этой толпы разожжены свирепыми призывами князей церкви: « Святые императоры! Придите на помощь к несчастным язычникам. Лучше спасти их насильно, чем дать погибнуть. Срывайте с храмов украшения: пусть сокровища их обогатят вашу казну. Тот, кто приносит жертву идолам, да будет исторгнут с корнем из земли. Убей его, побей камнями, хотя бы это был твой сын, твой брат, жена, спящая на груди твоей ». Вера в Спасителя в романе – это религия социальных низов, религия бедных. И в глазах народа Юлиан – не просто отступник. Он сам Дьявол, Антихрист. 
Соответствие идеалам античной культуры в эпоху Возрождения представляло собой особый противоречивый момент. Решение юлианской задачи заключалось в стремлении к непреходящим ценностям античности, на фоне противоречий средневековья и нового гуманистического мировоззрения. Это отразилось в романе «Воскресшие Боги (Леонардо да Винчи)» Мережковского, где античные идеалы переплетались с величием гениального художника и мыслителя.
Видное место в произведении занимает противоречивый характер и творчество Леонардо да Винчи. Искусствовед М. В. Алпатов обращает внимание на душевный разлад в рисунках Леонардо, где сменяется восхищение человеком готовностью к человеконенавистничеству. Поднять своего героя автор пытается за счет его великих современников — Микеланджело и Рафаэля, обвиняя их в тщеславии и лживом примирении.
Однако с утверждением Мережковского о «пагубной легкой гармонии Санти» трудно согласиться. Для последующего развития искусства идет непрерывный путь, не заканчивающийся за вершинами Микеланджело и Рафаэля.
В романе «Петр и Алексей» Мережковский продолжает использовать схему противоборства двух начал — Христа и Антихриста. В этом произведении Петр Великий появляется в образе Петра-Антихриста, отступая на задний план перед образом губителя русской церкви, палача и распутника.
Однако взгляд Мережковского на Петра грешит односторонностью, не учитывая портрета реформатора и модернизатора, который стоял у истоков мощного развития России.
Роль Петра Великого в истории России
Заслуги Петра Великого перед Россией огромны и неисчислимы. Благодаря его деятельности духовные силы русской нации достигли небывалого размаха.
Петр Великий был передовым русским человеком XVIII века, представителем иного направления, которое опередило свое время. Его деятельность привела к существенным изменениям во всех сферах жизни России. Он проводил реформы, направленные на модернизацию страны, организацию армии и флота, развитие промышленности и науки.
Царевич Алексей, в отличие от отца, не обладал такими качествами, как отвага и усидчивость. Он не проявлял интереса к труду и подвигам, не стремился к улучшению страны. В результате, его путь завел в гибельные дебри предательства и вины.
Концепция Петра и Алексея, созданная Мережковским в данном романе, не отражает истинного смысла этой трагедии. Алексей не был злым или глупым человеком, но его нежелание взять на себя ответственность и действовать привело к его гибели.
Раздвоение и соединение в творчестве Мережковского
Однако, следы раздвоенности присутствуют в творчестве Мережковского до самых последних его работ. Автор не удается полностью избавиться от этой раздвоенности в своих произведениях.
Трилогия «Царство Зверя» и связь с русской литературой XIX века
Трилогия «Царство Зверя» является отражением России. В ней Мережковский связывается с гуманистической традицией русской литературы XIX века, которая утрачена в других его произведениях. Автор выбирает смутное время, конец царствования Павла I, чтобы изобразить брожение и недовольство в обществе, нравственно-религиозные искания и движение революционеров.
Отечественная война 1812 года не является основным интересом Мережковского, и вторая трилогия охватывает период времени между пьесой и романами. Автор стремится передать живые картинки русской жизни исходя из своих семейных преданий и личного опыта.
Таким образом, Мережковский в своем творчестве пытается объединить различные аспекты русской истории и культуры, однако, раздвоенность его взглядов все еще присутствует.
Роль и образ Павла I в творчестве Мережковского
В пьесе «Павел I» помимо осуждения самодержавия на примере дикого самодурства и деспотизма Павла. Мережковскому важно показать начало опустошающей душу трагедии Александра Павловича, ставшего невольным соучастником дворцового переворота. Отцеубийство. Этот мотив найдёт затем развёрнутое продолжение в романе «Александр I», в показе раздвоенного, проявляющего себя то в приливах лицемерия, то в приступах больной совести характера Александра I. Особый характер придаёт пьесе резкая антимонархистская, антицаристская направленность. Автор находит категорическую формулу: «Да – самодержавие от Антихриста».
Мережковский даже сгущает мрак Павловского правления, вынося за скобки и то немногое доброе, что было в императоре. С точки зрения Дмитрия Сергеевича, Павел – это злая кукла, автомат, наделённый неограниченной властью и гибнущий в результате из-за собственного произвола.
Изображение Александра I в романе
Роман «Александр I» представляет собой совершенно иное, многоплановое произведение. Здесь центр тяжести рассредоточен на нескольких центральных персонажах: сам император, «вольнодумец» и декабрист князь Валерьян Голицын, Софья Нарышкина (незаконная дочь Александра), несчастная супруга царя Елизавета Алексеевна. Петербургский свет, участники дворянского заговора, тайная жизнь масонских лож и религиозных сект, борьба у трона временщиков (Аракчеева и митрополита Фотия с «конкурентом» Голицыны, обер-прокурором Святейшего Синода) – всё это создаёт широкий исторический фон романа.
Фигуре Александра I в произведении отдано некоторое предпочтение. Перед нами возникает обыкновенный человек, со своими достоинствами и недостатками, менее всего пригодный для роли Антихриста. Мережковский идёт вслед за Пушкиным, реставрируя характер императора из строф десятой главы «Евгения Онегина». Он отказывается от всяких романтических соблазнов. Несмотря на многие «странные» высказывания Александра I на протяжении всей его жизни, писатель оставался в твёрдом убеждении, что его герой не способен на нравственное подвижничество. Смутный внутренний мир Александра очень близок Мережковскому-художнику. Так угадывается в романе излюбленная Мережковским антиномия, которая принимает два полярных начала: «небесное» и «земное».
Экспрессия героического в романе ярко преявляется в образах Елизаветы Алексеевны и Софи. Мережковский умело черпает из исторических документов, воссоздавая в деталях жизнь Елизаветы. В то же время, его изобретательность вскрывает новые аспекты её повседневности, заполняя пробелы исторической точности.
«Царство Зверя» выступает важным завершающим элементом всей трилогии «Христос и Антихрист», отображая развитие идеи апокалипсиса в России начала XIX столетия. Мережковский видит в этой эпохе всеобщее покорение Антихристу, да и сама Россия становится символом ‘Царства Зверя’.
Тем не менее, несмотря на художественную талантливость Мережковского и его глубокую эрудицию, он не всегда учитывает историческую действительность во всей её полноте. Писатель нередко находится в плену своих собственных идей, отдавая приоритет своим философским представлениям, перенаправляя исторические факты и события в угоду своей концепции.
Однако роман завершается нотками оптимизма и веры в пресвятую Богородицу, которая «спасет Россию». Этот мотив тесно связан с древней религиозной концепцией России как ‘Дома Богоматери’, который предстоит ещё в muchue.
Поэзия Мережковского
Надо сказать, что поэзия Мережковского не самая сильная часть его огромного наследия. Стихи его часто подражательны, банальны, однообразны. Особенно эти качества характерны для первых стихотворений Мережковского, которые похожи на стихотворения Пушкина. Не случайно Дмитрий Сергеевич помещал в свои собрания сочинений (в 17, а затем в 24 томах) помещал немало критических мелочей, но включал лишь несколько десятков стихотворений. Книжность, впитанная огромная культура мешали Мережковскому-поэту прорваться к первородным впечатлениям. В 1888, 1892, 1896, 1904 и 1910 годах выходят поэтические сборники Мережковского. Михаил Кузмин отметил, что по корням, по приемам поэзии стихи Мережковского напоминают Полонского, Софонова и Надсона. «Мысль его почти всегда ясна, стихом он владеет прекрасно», — отмечал другой критик. И всёже, стихи Мережковского чересчур рассудочные, не эмоциональные, поэтому Мережковский как поэт стоит во втором или третьем ряду среди пиитов Серебряного века. Проницательный Аким Волынский не зря упрекал Мережковского в отсутствии живого, искреннего чувства, в «претенциозной аффектации», в «сухой и раздражающей дидактике».
В первых стихотворениях Дмитрия Сергеевича чувствуется влияние Ницше. С 1885 года Мережковский печатает стихи во многих петербургских журналах и становится известным поэтом. В стихотворении «Волны» он сформулировал свою жизненную позицию:
Ни женщине, ни Богу, ни Отчизне,, О, никому отчета не давать, И только жить для радости, для жизни, И в пене брызг на солнце умирать!..
И в том же самом стихотворении заметны идеи самого Мережковского, «некая русскость», по выражению Юрия Безелянского:
Введение
В данном исследовании мы рассмотрим тему одиночества и разочарования в стихотворении Дмитрия Мережковского «Одиночество». Это стихотворение является одним из первых произведений Мережковского, написанных в символистическом стиле, и отражает кризис традиционных идеалов и гуманизма.
Анализ стихотворения
Строфа «Поверь мне: — люди не поймут» является началом стихотворения и сразу привлекает внимание читателя. Автор говорит о непонимании его души другими людьми, о том, что его душа полна тоской, но никто не сможет по-настоящему понять его глубину.
Следующая строфа «Когда ты с другом плачешь,- знай: Сумеешь, может быть, Лишь две-три капли через край Той чаши перелить» говорит о том, что даже когда герой плачет вместе с другом, он всегда остается одиноким. Его боль и тоска так глубоки, что никто не сможет их полностью разделить.
Третья строфа «Но вечно дремлет в тишине, Вдали от всех друзей,- Что там, на дне, на самом дне Больной души твоей» говорит о том, что на самом дне его души скрыта боль, которую никто не сможет понять и разделить. Эта боль является его тайной, которую он никому не раскрывает.
Строфа «Чужое сердце — мир чужой, И нет к нему пути! В него и любящей душой Не можем мы войти» говорит о том, что даже когда герой пытается войти в чужое сердце с любящей душой, он не может этого сделать. Внешний мир для него остается недоступным и чужим.
Строфа «И что-то есть, что глубоко, Горит в твоих глазах, И от меня — так далеко, Как звезды в небесах» говорит о том, что у героя есть что-то глубокое, что горит в его глазах. Но от других людей он находится настолько далеко, как звезды на небесах.
Строфа «В своей тюрьме,- в себе самом, Ты, бедный человек, В любви, и в дружбе, и во всем Один, один навек!..» говорит о том, что герой находится в своей тюрьме, в своем внутреннем мире. Он остается одиноким в любви, дружбе и во всем остальном. Это выражает его трагическую неспособность выйти за пределы своего «я».
Заключение
Строфы стихотворения «Одиночество» Дмитрия Мережковского отражают кризис традиционных идеалов и гуманизма. Герой стихотворения ощущает глубокую одиночность и разочарование в окружающей действительности. Он не может найти понимания и поддержки в других людях, и его душа остается непостижимой для окружающего мира.
Расширение художественной впечатлительности через символы и мистическое содержание в поэзии Мережковского
В поэзии Мережковского присутствует мистическое содержание, которое открывает новые горизонты художественной впечатлительности. Автор считает, что истинное и ценное переживание возможно только тогда, когда оно пронизано символами и расширено чувством единения в любви.
Мережковский утверждает, что истинное единение двух людей в любви может произойти только тогда, когда они открывают тайну новой общности. Эта общность объединяет людей через общие символы и мистические переживания. В религии, где люди связаны общей верой, такая общность может быть легче достигнута.
Мережковский полагает, что вся история человечества основана на противоборстве Христа и Антихриста. Он видит эти две силы воплощенными в исторических фигурах. Антихрист символизирует атеизм, который, по мнению Мережковского, нужно преодолеть для спасения общества.
В своей поэзии Мережковский отражает религиозную и мистическую позицию, стремясь постигнуть истину и открыться для иных миров. Одним из ярких произведений, отражающих творчество Мережковского, является стихотворение «Поэту», где автор говорит о том, что истинный свет возникает во тьме и мраке, когда душа страдальца находит пищу в словах поэта.
Таким образом, поэзия Мережковского расширяет художественную впечатлительность читателя через мистическое содержание и символы. Автор стремится открыть тайну новой общности и постигнуть истину, преодолев атеизм и противоборство Христа и Антихриста.
Развитие темы
В представленном тексте автор обращается к поэту с напутствиями и советами о том, каким должен быть настоящий поэт. Он призывает не презирать людей, быть сочувствующим и понимающим их горести и нужды. Автор подчеркивает, что поэт должен войти в толпу людей, оглядеться вокруг и понять их голоса и стоны подавленных мук. Вместо того, чтобы выступать в роли судьи, поэт должен быть их другом, внимательно слушать их разговоры и уважать их труд.
Автор также указывает на необходимость проникнуть сквозь мутную волну житейского потока и различить настоящие ценности. Он призывает поэта увидеть жемчужины на дне, которые символизируют искренние чувства и моменты истинного раскаяния и стыда. Поэт должен быть способен уловить истину в малых, незаметных моментах жизни, таких как улыбка матери над колыбелью или молитва грешника.
Автор также говорит о том, что поэт может обрести красоту и смысл существования не в упоительной мечте или блеске, а в терниях страдания, работе, бедности и суровой простоте. Раскрывая себя через эти трудности, поэт сможет по-настоящему понять истину и найти вдохновение.
В заключение, автор утверждает, что если поэту удастся пройти все эти испытания и препятствия, то он достоин того, чтобы муза сама нашла его. Таким образом, поэт сможет преодолеть тьму и кровь, и его поэзия станет светлой и могучей струей, приносящей свет и вдохновение.
В данной статье будет рассмотрена третья тема поэзии Дмитрия Сергеевича Мережковского — соединение плоти и духа, а также тема Христа и Антихриста, которая поднималась в его трилогиях. В поэзии Мережковского эти темы занимают небольшое место, но они являются важными и отражают его философские взгляды.
Одно из стихотворений, в котором Мережковский затрагивает эти темы, — «Леонардо да Винчи»:
О, Винчи, ты во всем — единый:
Ты победил старинный плен.
Какою мудростью змеиной,
Твой страшный лик запечатлен!
Уже, как мы, разнообразный,
Сомненьем дерзким ты велик,
Ты в глубочайшие соблазны,
Всего, что двойственно, проник.
И у тебя во мгле иконы
С улыбкой Сфинкса смотрят вдаль,
Полуязыческие жены,—
И не безгрешна их печаль.
Пророк, иль демон, иль Кудесник,
Загадку вечную храня,
О, Леонардо, ты — предвестник,
Еще неведомого дня.
Смотрите вы, больные дети,
Больных и сумрачных веков,
Во мраке будущих столетий,
Он, непонятен и суров,—
Ко всем земным страстям бесстрастный,
Таким останется навек —
Богов презревший, самовластный,
Богоподобный человек.
Ко всем земным страстям бесстрастный»
Мережковский, вновь идя против общепринятого восприятия истории, обвиняет великого учёного, проницательного мыслителя, писателя и изобретательного инженера Леонардо да Винчи в бездушии и в безбожности, в лишней погоне за знаниями и самовозвеличивании. Для Мережковского научный прогресс без духовного развития является лишним. Он резко отзывается о Леонардо и его творчестве.
Более того, Мережковский развивает теорию дуализма, согласно которой человек состоит из духа и плоти, которые неразрывно связаны друг с другом. Он утверждает, что Бог присутствует во всем и является единым во всех своих проявлениях, будь то христианские или нехристианские. Мережковский не придерживается разделения веры на церкви и считает, что обрядность церкви является лишней в истинной вере.
Историческое христианство, по мнению Мережковского, исчерпало себя, и человечество стоит на пороге царства «Третьего Завета», где произойдет соединение плоти и духа. Такова идея, заложенная в стихотворении «Бог».
Таким образом, в своей поэзии Мережковский выражает свое философское видение мира, критикует научный прогресс без духовного развития и призывает к соединению плоти и духа.
5
Мережковский-критик
Трудно перечислить всех, о ком писал Мережковский-критик. Легче сказать, о ком он не писал. Один цикл «Вечные спутники» (1897) включает портреты Лонга, автора «Дафниса и Хлои», Марка Аврелия, Плиния Младшего, Кальдерона, Гёте, Сервантева, Флобера, Монтеня, Ибсена, и конечно же Достоевского, Гончарова, Тургенева, Майкова, Пушкина. Критическое наследие Мережковского составляет сотни статей и работ (в том числе и книгу о Н. В. Гоголе), в которых перед нами предстаёт едва ли не вся панорама литературной жизни и борьбы. От рецензий 1890-х годов на произведения Чехова и Короленко и до предреволюционных статей о Белинском, Чаадаеве, Некрасове, Тютчеве, Горьком – таков неправдоподобно широкий диапазон его как критика.
При этом многие злободневные статьи Мережковского (как и выступления его жены, З. Гиппиус, избравшей себе недаром псевдоним Антон Крайний ) отмечены ещё и ультимативностью тона, непререкаемо-пророческим пафосом, воистину «крайностью» оценок и суждений. Стоит упомянуть такие его программные работы, как «Грядущий Хам», «Чехов и Горький», «В обезьяньих лапах (о Леониде Андрееве)», «Асфоделии и ромашка». В них есть немало того, что прочитывается сегодня новым, свежим взглядом, даёт пищу уму и мыслям, даже в отталкивании, несогласии с автором. И сквозь этот пёстрый и как будто бы раздробленный материал проступают знакомые общие постулаты Мережковского. Недаром он сказал в предисловии к собранию своих сочинений, что это «не ряд книг, а одна, издаваемая для удобства только в нескольких частях. Одна об одном».
6
Раскрытие
В творчестве Дмитрия Сергеевича Мережковского ярко проявляется его особое отношение к нравственно-религиозной проблематике. В своих работах он активно обращается к тайнам бытия, которые волновали не только его самого, но и ряд современных ему мыслителей, таких как В.В. Розанов и Н.А. Бердяев. Он одинаково ценил и духовную правду, и земную правду, поскольку для него они являлись неотъемлемыми компонентами борьбы внутри человеческой души. Таким образом, можно сказать, что духовно-религиозная публицистика Мережковского тесно переплетается с его романами о русской истории, в которых он исследует поиски идеалов и религиозных проповедников различных направлений, от декабристов до раскольников и сектантов.
Тем не менее, Мережковский всегда оставался связанным с литературой, а не с жизнью самой по себе. Как отмечает Николай Бердяев, Мережковский был полностью погружен в мир литературы и жил ею. В то же время ему не хватало многообразия мысли и творческого вдохновения, и он предпочитал оставаться в атмосфере двусмысленности и двоящести мыслей, прячась от прямых и ясных истин.
Главным образом, Мережковский был представителем русской интеллигенции и разделял ее мучительные метания. В своих работах он часто делал проницательные выводы. Он, например, предсказал приход Хама, различая в нем три различные стороны русской жизни: самодержавие, православие и хамство, которое являлось самой ужасной стороной среди них. Однако даже сознавая безнадежность таких пророчеств, Мережковский говорил о необходимости русской интеллигенции сохранять свое сознание и не покидать себя.
Список литературы
[Электронный ресурс]// URL: https://liarte.ru/referat/tvorchestvo-merejkovskogo/
1. Д.С. Мережковский. Собрание сочинений в 4-х томах. (Москва: Правда. 1990).
2. История русской литературы. XX век. Серебряный век. В. Рудич. Дмитрий Мережковский. ( Москва: Прогресс. 1995).
3. Н. Бердяев. Мутные лики. Глава «О двух тайнах Мережковского». (Москва. Канон. 2004).
4. Евгений Евтушенко. Дмитрий Мережковский Между Шариковым и Антихристом. ( Москва: Правда. 1998).
5.Русская поэзия серебряного века. 1890-1917. Антология. (Ред. М.Гаспаров , И.Корецкая и др. Москва: Наука, 1993).
