Храм и икона как образ мира

Храм — это иконообраз, иконотопос, допускающий несколько взаимосвязанных и взаимодополняющих толкований. Свт. Симеон Солунский выделяет следующие. Во-первых, храм понимается в Православии как икона двуединого мира, и тогда алтарь — это небо (мир невидимый, Царство Небесное), остальная часть — земля (мир видимый).

Храм понимается, конечно, как икона будущего преображенного космоса. Храм-икона — это антиномичное и онтологическое единство символической архитектуры как иконы космоса и живого целого, собора всей твари, как иконы будущего преображенного человечества. Вот как описывает это храмовое единство кн. Евгений Трубецкой: «.Во храме объединяют не стены и не архитектурные линии: храм не есть внешнее единство общего порядка, а живое целое, собранное воедино Духом любви. Тварь становится здесь сама храмом Божиим, потому что она собирается вокруг Христа и Богородицы, становясь тем самым жилищем Св. Духа. Образ Христа и есть то самое, что сообщает всей этой живописи и архитектуре ее жизненный смысл, потому что собор всей твари собирается во имя Христа и представляет собою именно внутренне объединенное царство Христово в противоположность разделившемуся и распавшемуся изнутри царству «царя космоса». Только при таком иконичном понимании храма выявляется истинная и глубоко оправданная роль иконостаса: он не преграда, а, напротив, — связь между двумя мирами, антиномично и онтологически осуществляемая иконами Христа, Богородицы, ангелов и святых, вослед за Спасителем «примиривших» собой два мира.

Свт. Симеон Солунский замечает, что иконостасом также «означается различие между чувственными и духовными предметами». Во-вторых, храм — это икона Христа Богочеловека, и тогда алтарь — иконичный символ Его Божественного естетства, а остальная часть — Его человеческой природы. Иконостас же в этом случае свидетельствует (как вообще всякая икона Спасителя) о нераздельности и неслиянности двух естеств во Христе. В-третьих, храм — это иконообраз человека, алтарь в нем — душа человека, а остальная часть — тело. Иконостас и при таком истолковании играет важнейшую роль как свидетельство возможной духовно-телесной гармонии в человеке; не возрожденческого равноправия плоти и духа, а иерархического двуединства, при котором тело является храмом живущего в нем Духа. В-четвертых, храм — это икона только видимого мира. В этом храме-иконе «алтарь есть образ неба; храм же — Божественный символ земли». Все сказанное справедливо при двухчастном делении внутреннего пространства храма, но в Православии не реже встречается и трехчастное (алтарь, средняя часть и притвор), и тогда, естественно, меняется духовное, иконичное значение его частей. Трехчастное деление храма соответствует: «1) трехчастному делению всего сущего (область бытия Триединого Бога, Царство Небесное, земная область бытия); 2) Божественной природе Христа Спасителя (алтарь) и Его человеческой природе, как состоящей из души и тела (средняя часть храма и притвор); 3) человеческой природе в более полном ее понимании, как состоящей из духа, души и тела; 4) трехчинному делению ангельской иерархии; 5) трехстепенному составу земной Церкви Христовой; 6) трехстепенному духовному состоянию верующих людей: началу духовной жизни во Христе, шествию по пути спасения в земной жизни и пребыванию в Царстве Небесном в состоянии совершенной чистоты и обоженности».

Словарь церковных терминов

Таинство причащения совершается архиереем или священником во время литургии. В некоторых случаях причастие совершается запасными дарами. В православной церкви причастие совершается хлебом и вином. Для удобства раздробленный хлеб полагают в потир вместе с вином. В практике православной церкви к причастию принято приступать натощак и после исповеди. ПРОКИМЕН (греч– предлежащий) – краткое изменяемое молитвословие, состоящее преимущественно из строк псалмов (за исключением литургийного прокимна «Величит душа Моя Господа» (Лк. 1; 46-48), читаемого в праздники, посвященные Богородице).

В IV-V вв. прокимном являлся псалом, предварявший богослужебное чтение из Нового Завета. Прокимен респонсорно читался и пелся чтецом и хором. Впоследствии текст прокимна сократился и в настоящее время малый прокимен состоит из двух строф, а великий – из пяти строф. Великий прокимен возглашается священником (или дьяконом) на вечерне (без чтения из Нового Завета).

Малый прокимен возглашается: а) священником (или дьяконом) перед чтением Евангелия на воскресной и праздничной утрене; б) чтецом перед чтением Апостола или паримии на литургии и на других богослужениях, содержащих чтения Апостола или паримий

Образ Наполеона в романе «Война и мир»

Православие.

Церковные писатели: св. Игнатий Богоносец, св. Ириней, св. Киприан убеждают верующих соединяться около своего епископа, причем учение епископа является нормой церковной истины и критерием церковного предания. Догматически отчетливого выражения эта мысль не получает, хотя св. Ириней говорит даже о том, что епископы имеют cum episcopatus successione certum vcritatis charisma, предвосхищая язык будущего Ватиканского собора, хотя, впрочем, ограничительное certum лишает эту мысль догматической четкости. Эта особая авторитетность епископского суждения, связанная с саном, принадлежит отдельному епископу, как таковому, а еще более как благодатному главе церкви, которая соединена с ним единством благодатной жизни, любви и единомыслия. Епископ, выражающий исповедание Церкви и являющийся устами ее, является соединенным с нею союзом любви и единомыслия, согласно литургийному возгласу, предваряющему произнесение Символа веры: «возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы». Иными словами, право выражать церковное учение принадлежит епископу, не как стоящему над общиной, но в общине, как ее глава

Семь чудес света — древний мир, средние века и наше время (история цивилизации, реферат)

Там, где пищи было много, аборигены раз бивали лагерь, задерживаясь на одном месте на два-три дня, а то и на несколько месяцев. При длительных остановках строили прочные хижины-шалаши, из жердей, веток, камней, земли, торфа.Посуды для приготовления пищи у австралийцев не было. Зато каждая австралийская семья имела в своем распоряжении так называемую зернотерку — большой плоский камень, на котором женщины небольшим булыжником растирали твердые корни и зерна, раскалывали орехи, дробили кости животных. Корни, клубни, семена предварительно вымачивали в воде или подпекали в костре, а уж затем растирали на камне. Змей сворачивали кольцом и запекали в золе. Мелких животных, птиц, гусениц и улиток жарили на углях. Крупную дичь разрубали на части и жарили на раскалённых камнях, забросав сверху кусками коры и песком. КАМЕИНЫЕ ОРУДИЯ ПЕРВОБЫТНОГО человека Как только естественные запасы пищи истощались, люди двигались дальше, захватывая весь свой немудреный скарб. Мужчины несли каменные топоры, копья, метательные палицы — бумеранги, палки для добывания огня; женщины — корытца из коры, сосуды для воды из сушеных тыкв, мешки и сумки, плетенные из растительных волокон, зернотерки.

Толковый Типикон. Часть I

Цезарий Арльский (нач. VIPв.) после бесплодных убеждений не уходить с проповеди велел на время {с.P176} ее запирать церковные двери [266]. Вообще на Востоке проповедь за богослужением занимала гораздо более места, чем на Западе, как видно и из этих последних свидетельств, и из списка проповедников там и здесь, и наконец, из явно преувеличенного, но характерного свидетельства Созомена, что в Риме «ни епископ, ни другой кто не учит в церкви» [267]. Время проповеди Главным моментом для проповеди по прежнему была литургия, и именно ее подготовительная часть, литургия оглашенных, как это показывает целый ряд бесед св. Златоуста и др., часто напоминающих слушателям только что слышанные ими литургийные возгласы и молитвы. Но иногда и по местам проповедь была и за другими службами. Так беседы на Шестоднев св. Василия произносились по две в деньP за утренним богослужением и вечерним («когда вы были на короткой утренней (yhem) беседе, то мы натолкнулись на такую скрытую глубину мысли, что отчаялись на счет дальнейшего и т.Pп.» [268]

Образ автора в романе Л.Н. Толстого «Война и мир»

Все действия его — маска (так, Толстой с иронией описывает эпизод с портретом сына, когда Наполеон «подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности»), Кутузову чужды внешний блеск, тщеславие, тогда как основной чертой Наполеона является самолюбование. Развенчивая личность Наполеона, автор параллельно разоблачает наполеонизм вообще, то есть стремление к личной славе и величию. Толстой осуждает князя Андрея, который говорит в начале романа: «Я ничего так не люблю, как только славу. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно». Позднее писатель приведет своего героя к полному разочарованию в Наполеоне. Постоянно подчеркивая бессмысленность военных распоряжений Наполеона, сравнивая его с ребенком, сидящим в коляске, который держится за веревочки и воображает, что правит ею. Толстой тем самым отрицает талант Наполеона, превращает его в обычного человека. Недооценка автором романа роли личности в истории принижает и значение Кутузова в этой войне, силу которого писатель видит исключительно в том, что полководец верно понимает ход событий и дает им свободно развиваться.

Образ Наполеона в “Войне и мире”

Это чувство и спасло Пьера. “Оба они в эту минуту смутно предчувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, сто они оба дети человечества, что они братья”. Когда Л.Н. Толстой говорит об отношении историков к “великим людям”, и в частности к Наполеону, он оставляет спокойную эпическую манеру повествования и мы слышим страстный голос Толстого – проповедника. Но при этом автор “Войны и мира” остается последовательным, строгими и оригинальным мыслителем. Нетрудно иронизировать над Толстым, оказывающим в величии признанным историческим лицам. Труднее разобраться в существе его взглядов, оценок и сопоставить их. “И никому в голову не придет, — заявлял Толстой, — что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости”. Многие упрекали Л.Н. Толстого за его необъективное изображение Наполеона, но, насколько нам известно, никто не опроверг его аргументов. Толстой, как это ему свойственно, переводит проблему из объективно-отвлеченной плоскости в жизненно-личностную, он обращается не только к разуму человека, но к целостному человеку, к его достоинству.

Образ Андрея Болконского в романе Толстого «Война и мир»

Только в конце книги, в середине четвертого тома, Толстой приоткрывает тайну души князя Андрея, а возможно, и тайну смысла всей книги. Это касается тех полутора страниц книги, где «князь Андрей умер. Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся». Несомненно, главное место. Ибо с этого дня начинается пробуждение Болконского «от жизни». По чувствованию князя Андрея, смерть высвободила в нем дремавшую прежде светлую и могучую силу, и в душе его появилась легкость, которая уже не оставляла его. Андрей Болконский умер. Но в этом событии не осталось места трагическому. Его смерть стала «моментом истины» его жизни. С ним прощаются герои романа. Но слишком светло, спокойно и торжественно написаны эти строки. В них нет скорби. Разве что вопрос: «Где он теперь?»

Образ Николая Ростова в романе Л.Н.Толстого «Война и мир»

Определенные черты его характера легко угадываются в Константине Левине из «Анны Карениной». Они получили окончательное оформление в образе Дмитрия Нехлюдова из «Воскресения».

Икона и образ

Икона и образ Лепахин В. В. В греческом языке слово «икона» имеет несколько значений, основными из которых являются следующие: «изображение», «образ», «мысленный образ», «представление», «видение», «уподобление». Такая многозначность слова «икона» не могла не повлиять на разработку богословия иконы, на некоторые существенные стороны понимания самой иконы и иконописания как особого вида искусства, на характер иконопочитания и иконоборческого мышления. Для носителя языка, византийца, слово «икона» было наполнено смыслом, не адекватным современному, оно включало в себя целую гамму оттенков (семантических, эмоциональных, ассоциативных).

Поскольку слово «икона» в других языках является заимствованным и до известной степени остается варваризмом даже сегодня, все эти оттенки скрадываются, затушевываются или совсем пропадают. Этому способствует и современный образ мыслей, ментальность, возросшая и воспитанная на других, часто противоположных раннехристианским, мировоззренческих и эстетических принципах. В русском языке слово «икона» закрепилось за священным изображением как предметом церковного, богослужебного и бытового почитания. Отзвук слова «образ» в понятии «икона» едва различим.

Поэтичный мир образов и национальные мотивы в творчестве Васнецова В.М.