Серебряный век в русской литературе

метки: Литература, Русская, Серебряный, Краткий, Гумил, Гумилев, Стихотворение, Жизнь

Серебряный век: происхождение и характеристика

Русский поэтический «серебряный век» является одним из ярких периодов литературной истории России. Хотя он традиционно связывается с началом XX века, его истоки уходят в предыдущее столетие. Влияние таких писателей, как А.С. Пушкин, Фет, Тютчев и Некрасов, а также философская и эстетическая мысль XIX века сильно отразились на формировании этого литературного явления.

Термин «серебряный век» был предложен философом Н. Бердяевым и получил широкое распространение в 60-е годы XX века. Однако, его использование неоднозначно, так как оно охватывает разнообразные проявления и стили в поэзии этого времени.

Главной характеристикой поэзии «серебряного века» является мистицизм и кризис духовности. Стихи становились отражением внутреннего хаоса, смятения и душевного недуга авторов. Они смогли сублимировать свои эмоции и переживания, создавая красочные и глубокие произведения.

Поэзия «серебряного века» насыщена влиянием различных литературных и культурных традиций. Она вобрала в себя элементы Библии, античной мифологии, а также наследие мировой и русской литературы. Особое место занимает русский фольклор с его песнями, сказаниями и плачами.

Некоторые исследователи считают «серебряный век» западническим явлением. Влияние европейской литературы и философии, таких авторов, как Уайльд, де Виньи, Шопенгауэр и Ницше, было заметным. Русская поэзия этого времени нашла своих предков и союзников в разных странах Европы и в разные столетия.

Оценивая «серебряный век» в контексте новой эпохи, можно сказать, что он стал переосмыслением ценностей. Он привнес в русскую литературу яркий свет национальных, литературных и фольклорных сокровищ. Это время было полным творческого сияния, стремления к красоте и самоутверждению.

Следует отметить, что хотя «серебряный век» называется так не случайно, он, возможно, был самой творческой эпохой в истории русской литературы.

Серебреный век русской литературы

Серебреный век — это период начала XX века, который объединяет в себе множество выдающихся писателей и поэтов. Он является своеобразной эпохой в истории русской литературы и отражает различные литературные направления и течения.

Большинство читателей воспринимает серебреный век как метафору, обозначающую хороших и любимых писателей начала XX века. Среди таких авторов можно назвать А. Блока, В. Маяковского, Д. Мережковского, И. Бунина, Н. Гумилева, С. Есенина, А. Ахматову, А. Крученых, Ф. Сологуба и А. Куприна.

Романтизм в живописи и литературе русских художников и поэтов ...

... дел в литературе. В романтической лирике запечатлен неповторимый психологический облик самого Пушкина. В поэмах была создана романтическая модель действительности, ставшая актуальной для многих русских поэтов-романтиков. Поэмы ...

Влиятельное в понимании серебреного века оказывает школьное литературоведение, которое добавляет в список М. Горького и целый ряд писателей, группирующихся вокруг горьковского издательства «Знание».

Серебреный век также является синонимом понятия «литература конца XIX — начала XX века», которое уже давно существует и имеет научное значение.

Поэзия серебреного века можно разделить на несколько основных течений:

• Символизм (Д. Мережковский, К. Бальмонт, В. Брюсов, Ф. Сологуб, А. Блок, А. Белый)
• Предакмеизм, акмеизм (М. Кузьмин, Н. Гумилев, А. Ахматова, О. Мандельштам)
• Крестьянская литература (Н. Клюев, С. Есенин)
• Футуризм серебреного века (И. Северянин, В. Хлебников)

Символизм

Русский символизм как литературное направление сложился на рубеже XIX и XX веков. У писателей-символистов были разнообразные теоретические, философские и эстетические корни и источники творчества.

В. Брюсов считал символизм чисто художественным направлением, Мережковский опирался на христианское учение, Вяч. Иванов искал теоретическую опору в философии и эстетике античного мира, преломленных через философию Ницше. А. Белый увлекался Вл. Соловьевым, Шопенгауэром, Кантом, Ницше.

Символизм оказал значительное влияние на развитие русской литературы и искусства в целом, став одним из ключевых этапов в ее истории.

“Серебреный век” – большинством читателей воспринимается как метафора, обозначающая хороших, любимых писателей начала XX века. В зависимости от личного вкуса здесь могут оказаться А. Блок и В. Маяковский, Д. Мережковский и И. Бунин, Н. Гумилев и С. Есенин, А. Ахматова и А. Крученых, Ф. Сологуб и А. Куприн.”

Источник: https://liarte.ru/kursovaya/serebryanyiy-vek-russkoy-literaturyikratko/

Символисты и их установки

Символисты, представители одного из важных литературных течений начала XX века, выдвинули свои особые установки и принципы, которые определили их борьбу против демократической литературы и искусства. Они систематически клеветали на Горького, стараясь доказать, что он, став пролетарским писателем, утратил свою художественность. Также символисты стремились дискредитировать революционную критику и эстетику, созданные Белинским, Добролюбовым и Чернышевским.

Одной из целей символистов было признать своими таких великих писателей, как Пушкин, Гоголь и Лермонтов, которых они считали предвестниками символизма. Вячеслав Иванов называл Гоголя «испуганным соглядатаем жизни», а Лермонтова — первым, кто почувствовал «предчувствие символа символов — Вечной Женственности».

Резкое противопоставление символизма и реализма было еще одной характерной чертой символистского движения. Поэты-реалисты рассматривали мир наивно, как простые наблюдатели, в то время как символисты, пересоздавая вещественность своей впечатлительностью, проникали в мистерии мира и властвовали над ним.

Символисты также стремились противопоставить разум и интуицию в искусстве. Владимир Брюсов утверждал, что искусство — это постижение мира через не рассудочные пути. Он называл произведения символистов «мистическими ключами тайн», которые помогают человеку достичь свободы.

Наследие символистов

Наследие символистов представлено не только поэзией, но и прозой, и драмой. Однако наиболее характерной формой их творчества является поэзия.

Расцвет искусства в начале 20 века

... предварительном виде очертить некоторые особенности состояния и развития искусства 20 века. Итак, генеральное свойство искусства 20 века заключается в том, что оно принадлежит эпохе великих ... сил. С точки зрения национальной и интернациональной проблематики искусство 20 века выглядит многоликой панорамой национальных искусств, региональных общностей и международных художественных движений. Их ...

Один из главных представителей символизма — Валерий Брюсов — прошел сложный путь исканий и развития своих идей. Революция 1905 года вызвала восхищение поэта и способствовала его отходу от символизма. Однако новое понимание искусства Брюсов пришло не сразу.

Отношение Брюсова к революции было сложным и противоречивым. Он приветствовал очистительные силы, боровшиеся со старым миром, но считал, что они несут лишь разрушение. В своей поэзии того времени Брюсов стремился научно осмыслить жизнь и проявлял интерес к истории.

Алексей Максимович Горький высоко ценил образованность Брюсова и называл его самым культурным писателем в России. Брюсов приветствовал Октябрьскую революцию и активно участвовал в строительстве советской культуры.

Идейные противоречия эпохи и их влияние на реалистическое направление в литературе

Идейные противоречия эпохи оказали значительное влияние на развитие литературных направлений, включая реализм. В творчестве Л. Н. Андреева (1871 – 1919) эти противоречия привели к отходу от реалистического метода. Тем не менее, реализм как направление в литературной культуре продолжал сохранять свои позиции. Русских писателей все еще интересовала жизнь во всех ее проявлениях, судьбы простых людей и важные проблемы общественной жизни.

Традиции критического реализма продолжали развиваться и в творчестве И. А. Бунина (1870 – 1953), одного из величайших русских писателей. Его наиболее значительные произведения того времени – повести «Деревня» (1910) и «Суходол» (1911).

Начало нового революционного подъема в общественно-политической жизни России пришлось на 1912 год.

В этот период появилась группа «старших» символистов, включающая Д. Мережковского, Ф. Сологуба, З. Гиппиус, В. Брюсова, К. Бальмонта и других. Они стали основателями символистического направления в литературе. В начале 1900-х годов появилась группа «младших» символистов, включающая А. Белого, С. Соловьева, Вяч. Иванова, А. Блока и других.

Основой платформы «младших» символистов была идеалистическая философия Вл. Соловьева с его идеей Третьего Завета и пришествия Вечной Женственности. Вл. Соловьев утверждал, что высшая задача искусства – «создание вселенского духовного организма», что художественное произведение – это изображение предмета и явления «в свете будущего мира». Поэтому понимание роли поэта как теурга, священнослужителя, было важным аспектом символизма.

Согласно символистам, искусство должно стремиться выразить «миры иные» и расширить художественную впечатлительность. Действительность и реальность, по их мнению, являются созданием художника.

Моя мечта – и все пространства,
И все чреды,
Весь мир – одно мое убранство,
Мои следы
(Ф. Сологуб)

К. Бальмонт в своих произведениях призывает разрушить оковы мысли и стремиться к мечте. Призвание поэта заключается в связи мира реального с миром запредельным.

Таким образом, идейные противоречия эпохи повлияли на развитие литературных направлений, включая реализм и символизм. Русские писатели продолжали интересоваться жизнью и важными проблемами общества, при этом символисты стремились выразить «миры иные» и расширить художественную впечатлительность.

Традиции и новаторство в творчестве символистов акмеистов футуристов

... течения, резко противостоящие революционной и демократической литературе. Наиболее значительными из них были символизм, акмеизм и футуризм. Термин «декадентство» ( ... раннем символизме. Наиболее характерными выразителями эстетских принципов были В. Брюсов, К. Бальмонт и И. Анненский. Брюсов дал ... порой большой виртуозности («Челн томления»). В поэзии Бальмонта широко используется прием повторения (в ...

Поэтическая декларация символизма

Поэтическая декларация символизма ясно выражена в стихотворении Вяч. Иванова “Средь гор глухих”:

И думал я: “О гений! Как сей рог,

Петь песнь земли ты должен, чтоб в сердцах

Будить иную песнь. Блажен, кто слышит”.

• А из-за гор звучал ответный глас:

“Природа – символ, как сей рог. Она

Звучит для отзвука. И отзвук – бог.

Блажен, кто слышит песнь и слышит отзвук”’.

Поэзия символистов – это поэзия для избранных, для аристократов духа.

Символ – это эхо, намек, указание, он передает сокровенный смысл.

Символисты стремятся к созданию сложной, ассоциативной метафоры, абстрактной и иррациональной. Это “звонко-звучная тишина” у В. Брюсова, “И светлых глаз темна мятежность” у Вяч. Иванова, “сухие пустыни по-зора” у А. Белого и у него же: “День – жемчуг матовый – слеза – течет с восхода до заката”. Весьма точно эта техника раскрыта в стихотворении 3. Гиппиус “Швея”.

На всех явлениях лежит печать.

Одно с другим как будто слито.

Приняв одно – стараюсь угадать

За ним другое, – то, что скрыто ‘.

Очень большое значение в поэзии символистов приобрела звуковая выразительность стиха, например, у Ф. Сологуба:

И два глубокие бокала

Из тонко-звонкого стекла

Ты к светлой чаше подставляла

И пену сладкую лила,

Лила, лила, лила, качала

Два темно-алые стекла.

Белей, лилей, алее дала

Бела была ты и ала… ‘

Революция 1905 г. нашла своеобразное преломление в творчестве символистов.

С ужасом встретил 1905 г. Мережковский, воочию убедившийся в пришествии предсказанного им “грядущего хама”. Взволнованно, с острым желанием понять подошел к событиям Блок. Приветствовал очистительную грозу В. Брюсов.

К десятым годам ХХ века символизм нуждался в обновлении. “В недрах самого символизма,– писал В. Брюсов в статье “Смысл современной поэзии”,– возникали новые течения, пытавшиеся влить новые силы в одряхлевший организм. Но попытки эти были слишком частичны, зачинатели их слишком проникнуты теми же самыми традициями школы, чтобы обновление могло быть сколько-нибудь значительным”.

АКМЕИЗМ В РОССИЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

Период с 1910 г. по 1920 г. был отмечен исканиями новых течений в литературе. Одним из таких направлений стал акмеизм, имеющий многие черты символизма, но при этом провозглашающий культ земного бытия и уход от социальных проблем.

Основные тезисы акмеизма

Акмеисты, представители которых включали Н. Гумилева, А. Ахматову, О. Мандельштама, С. Городецкого и других, заявляли о необходимости ухода от смутных эстетических форм символизма и провозглашали культ природы и земного бытия. Вместе с тем эстетически-гедонистическая функция искусства имела для них первостепенное значение, что свидетельствует о декадентских тенденциях в акмеистической литературе.

Акмеизм, как философско-художественное направление, сохранял в себе идеалистические тезисы, но кроме этого давал новые возможности для развития творческой мысли, особенно в лирическом стихотворении.

Представители и точки зрения

Среди представителей акмеизма можно выделить А. Ахматову, О. Мандельштама, С. Городецкого, М. Зенкевича и других выдающихся литераторов того времени. Они возглавляли «цех поэтов», объединявший тех, кто разделял новые идеи.

Маяковский, Житков и Маршак в русской детской поэзии

... природы, ясный, лаконичный и серьезный «детский» язык сделали творчество Житкова любимым чтением юных читателей вплоть до сего дня. Вершина творчества Житкова - повесть-энциклопедия Что я видел (опубл. в ... 1. Место и значение В. Маяковского в русской детской поэзии Когда В.В. Маяковский (1893-1930) организовал свою литературную выставку «Двадцать лет работы», ...

Опыт акмеистической литературы позволил отойти от устаревших эстетических форм и поискать новые способы нахождения здравого и реального отношения к миру и жизни.

Акмеизм и наследие символизма

Акмеисты считали себя наследниками символизма, но многие из их идей и принципов выходили за рамки символистической традиции. Не смотря на это, акмеизм был важным этапом в развитии русской литературы и считался мощным фактором, влияющим на последующие поколения писателей и поэтов.

Акмеизм в русской литературе

Акмеизм – одно из ярких явлений русской литературы серебряного века. Идеологические основы акмеизма были сформированы в начале 20-го века в Москве. Это направление характеризуется стремлением к гармонии и красоте, а также поиском новых форм выражения в поэзии.

В своих работах акмеисты выражали свои эмоции и переживания, обращаясь к темам любви, страдания и обреченности. Важное место в истории акмеизма занимает творчество Анны Ахматовой. Ее поэзия отличается сдержанностью интонаций и психологизмом.

Первые сборники Ахматовой, такие как «Вечер» и «Четки», получили громкую известность и принесли ей признание. В ее поэзии присутствуют темы грусти, печали и страдания, которые связаны с ее личной биографией.

Раннее творчество Ахматовой отличается индивидуальностью и сильным лирическим талантом. Ее поэзия полна «женских» интимно-лирических переживаний. Она описывает свою любовь к ночным сборищам, камину и литературным шуткам, передавая эти атмосферные моменты в своих стихах.

Ахматова осознает, что жизнь может быть трудной и торжественной, но она не желает отказываться от нее. Она описывает простоту жизни и свет, которые где-то существуют, и она хочет сохранить эту жизнь в своих стихах.

Таким образом, творчество Анны Ахматовой занимает особое место в истории акмеизма и русской литературы в целом. Ее поэзия выделяется эмоциональностью и глубиной переживаний, а также искусством передачи атмосферных моментов в стихотворной форме.

Ссылка на источник: https://liarte.ru/kursovaya/serebryanyiy-vek-russkoy-literaturyikratko/

Акмеизм и его основные принципы

Акмеизм был поэтическим течением, возникшим в начале 20 века в России. Его представители стремились вернуть образу его живую конкретность и предметность, освободить его от мистической зашифрованности. Они отвергали символистическую традицию, которая, по их мнению, запечатывала слова и образы, делая их недоступными для понимания и использования в повседневной жизни. Одним из ярчайших критиков символистов был Осип Мандельштам, который утверждал, что их творчество было неудобным и непонятным.

Основной принцип акмеизма заключался в том, что их образы должны быть резко отличными от реалистических, они должны «рождаться впервые» и быть невиданными доселе, но при этом они должны быть реальными явлениями. Это придавало акмеистическому образу изысканность и манерность. Например, Волошин в своих стихах описывал людей как зверей и гадов, что создавало особую атмосферу и впечатление.

Один из способов достижения изысканности акмеистического образа заключался в сужении круга образов. Чем суженнее круг образов, тем более красивым и изысканным он становился. Это можно увидеть в стихах Волошина, где он описывает ткань, прозрачные окна и вуаль, создавая образы, которые испытывают лето, но не тронуты зимой.

Акмеизм также имел свои отличительные особенности в стиле стихотворения. Николай Гумилев, один из важнейших представителей акмеизма, играл большую роль в развитии формы стиха. Его стихи отличались чеканностью и точностью, что придавало им особую художественную ценность.

Взаимосвязь акмеизма и символизма

Несмотря на то, что акмеисты явно отмежевывали себя от символистов, их поэзия все же содержала элементы символизма. В акмеистической поэзии можно найти «миры иные» и тоску по ним, которые были характерными для символистов. Например, Гумилев, который приветствовал империалистическую войну, в своих стихах позже описывает конец мира и гибель цивилизации. Это свидетельствует о том, что символистическая традиция все же оказала влияние на акмеизм.

Таким образом, акмеизм был новым поэтическим течением, стремившимся вернуть образу его конкретность и предметность. Он отвергал символистическую зашифрованность и создавал изысканные и манерные образы. Вместе с тем, акмеизм содержал элементы символизма, что свидетельствует о взаимосвязи и влиянии этих двух поэтических течений друг на друга.

Введение

Вражда, охватившая человечество, имеет разрушительные последствия, которые несут угрозу для всего общества. Однако, стоит ли нам действительно оставаться равнодушными к этой проблеме? Время неумолимо идет, но мы, наконец, начинаем понимать тебя, земля. Ты, словно хмурая привратница, стоишь у входа в Божьи поля, указывая нам на наши ошибки.

Великая Октябрьская социалистическая революция

Одним из факторов, объясняющих неприятие некоторыми людьми Великой Октябрьской социалистической революции, является их судьба, которая далеко не была однородной. Некоторые эмигрировали, оставив свою родину. Николай Гумилев, например, якобы «принял активное участие в контрреволюционном заговоре» и был расстрелян. Его стихотворение «Рабочий» предсказывало его собственную гибель от руки пролетария, и он написал о том, что его разлучит с землей.

Великой Октябрьской социалистической революции не смогли принять и понять такие поэты, как С. Городецкий, А. Ахматова, В. Нарбут и М. Зенкевич. Они не смогли или не захотели эмигрировать, оставаясь в своей родине.

Анна Ахматова

Анна Ахматова, не поняв и не приняв революцию, отказалась покинуть свою родину. Ее голос звал ее утешно, предлагая оставить «глухой и грешный» край и Россию навсегда. Однако, она равнодушно и спокойно закрыла уши, не желая слушать этот голос.

Однако, Великая Отечественная война пробудила в Анне Ахматовой поэта-патриота, который был уверен в победе своей Родины. Ее стихи, такие как «Мы-жество», «Клятва» и другие, отражали ее связь со временем и новой жизнью ее народа.

Футуризм

Футуризм, как художественное течение, также играло свою роль в этом контексте. Он стремился выразить новую эпоху, в которой находилось человечество. Футуристы пытались переосмыслить искусство, внедряя в него новые техники и стилистику.

Развитие футуризма в русской литературе

Футуризм был литературным течением, которое призывало к радикальной революции формы и свободе слова. Футуристы отвергали литературные традиции и выступали за создание нового искусства, независимого от привычных норм и правил. В 1912 году был опубликован манифест футуристов под названием «Пощечина общественному вкусу», в котором они призывали отказаться от классических русских писателей, таких как Пушкин, Достоевский и Толстой. Алексей Крученых отстаивал право поэта на создание «заумного» языка, не имеющего определенного значения. Он использовал бессмысленные комбинации слов, чтобы выразить новые идеи и эмоции. Однако Велимир Хлебников и Владимир Каменский смогли провести интересные эксперименты с языком, которые оказали положительное влияние на русскую и советскую поэзию.

В. В. Маяковский начал свой творческий путь в среде футуристов. Его первые стихи были опубликованы в 1912 году. Он всегда выступал против старых традиций и стремился создать новое в общественной жизни. В годы перед Великой Октябрьской революцией Маяковский был страстным революционным романтиком, который предвидел грядущие перемены. В его поэмах «Облако в штанах», «Флейта-позвоночник», «Война и мир» и «Человек» звучали отрицание капиталистической системы и вера в человека. Маяковский был первым поэтом, который показал правду нового общества в своих произведениях.

В русской поэзии перед революцией были и другие яркие индивидуальности, которые не принадлежали к определенному литературному течению. Михаил Волошин и Марина Цветаева были одними из таких поэтов.

В начале XX века возникло новое литературное течение — футуризм, которое ярко контрастировало с литературой прошлого и настоящего. Футуристы стремились отвергать все и вся и выражали свой нигилизм во внешнем оформлении своих сборников стихов. Они использовали необычные материалы для печати и давали им эксцентричные названия, такие как «Молоко кобылиц» и «Дохлая луна».

Футуризм как новое явление в русской литературе

В начале XX века в русской литературе появилось новое явление – футуризм. В первом сборнике «Пощечина общественному вкусу» (1912) была опубликована декларация, подписанная Д. Бурлюком, А. Крученых, В. Хлебниковым и В. Маяковским. В ней футуристы заявили о себе как единственных выразителях своей эпохи и требовали «бросить» классических писателей, таких как Пушкин, Достоевский, Толстой, и отрицали «парфюмерный блуд Бальмонта» и «грязную слизь книг, написанных бесконечными Леонидами Андреевыми».

Футуристы утверждали, что они являются «зарницами новой грядущей красоты самоценного слова» и стремились обновить формы воспроизведения современной жизни. Они отвергали стихи, написанные для идеи, и придавали форме значение самоцелевого элемента поэтического произведения.

Основы итальянского футуризма с его лозунгом «война — единственная гигиена мира» были ослаблены в русском варианте. Как замечает В. Брюсов, эта идеология «проступала между строк», и массы читателей инстинктивно сторонились футуристической поэзии.

Футуристы впервые подняли форму на должную высоту, утверждает В. Шершеневич. Они отвергли стихи, написанные для идеи, и совершенно изменили подход к поэтическому процессу. В результате возникло большое количество декларируемых формальных принципов, таких как отрицание правописания во имя свободы личного случая и уничтожение знаков препинания.

Теоретик футуризма В. Хлебников провозгласил, что языком мирового грядущего будет «заумный» язык. Слово лишается смыслового значения и приобретает субъективную окраску. В. Хлебников предложил создавать новые слова по корневому признаку, расширяя границы языка и его возможности.

Футуризм представляет собой новое явление в русской литературе, которое стремится обновить формы воспроизведения современной жизни и придать форме значение самоцелевого элемента поэтического произведения. Футуристы отвергают классических писателей и предлагают новые формальные принципы, включая использование «заумного» языка и создание новых слов.

Подчеркнутому эстетизму поэзии символистов и особенно акмеистов футуристы противопоставляют намеренную деэстетизацию. Так, у Д. Бурлюка “поэзия – истрепанная девка”, “душа – кабак, а небо – рвань”,у В. Шершеневича “в заплеванном сквере” голая женщина хочет “из грудей отвислых выжать молоко”. В обзоре “Год русской поэзии” (1914) В. Брюсов, отмечая преднамеренную грубость стихов футуристов, справедливо замечает: “Весьма недостаточно поносить бранными словами все, что было, и все, что есть вне своего кружка, чтобы уже найти нечто новое”.

Он указывает, что все их новшества мнимые, ибо с одними мы встречались у поэтов XVIII века, с другими у Пушкина и Вергилия, что теория звуков – красок разрабатывалась Т. Готье.

Любопытно, что при всех отрицаниях других направлений в искусстве футуристы ощущают свою преемственность от символизма.

Любопытно, что А. Блок, заинтересованно следивший за творчеством Северянина, с беспокойством говорит: “У него нет темы”, а В. Брюсов в статье 1915 г., посвященной Северянину, указывает: “Отсутствие знаний и неумение мыслить принижают поэзию Игоря Северянина и крайне суживают ее горизонт”. Он упрекает поэта в безвкусице, пошлости, и особенно резко критикует его военные стихи, которые производят “тягостное впечатление”, “срывая дешевые аплодисменты публики”.

нет стержня,

— Русская культура кануна Великого Октября представляла собой итог сложного и огромного пути. Отличительными чертами ее всегда оставались демократизм, высокий гуманизм и подлинная народность, несмотря на периоды жестокой правительственной реакции, когда прогрессивная мысль, передовая культура всячески подавлялись.

Богатейшее культурное наследие дореволюционного времени, веками создававшиеся культурные ценности составляют золотой фонд нашей отечественной культуры

Велимир Хлебников

(Виктор Владимирович Хлебников)

28.X. (09.XI.)1885—28.VI.1922

Творчество В. Хлебникова

Велимир Хлебников привлекал к себе внимание и вызывал интерес оригинальным складом личности, поражал мировоззрением и редкой для его возраста самостоятельностью взглядов. Он был знаком с кругом столичных поэтов-модернистов, включая Гумилева и Кузмина, которого он называл своим учителем. Также Хлебников посещал знаменитую в художественной жизни Петербурга тех лет «баню» Вяч. Иванова, где собирались писатели, философы, художники, музыканты и артисты.

В 1910—1914 годах были опубликованы его стихотворения, поэмы, драмы и проза, включая такие известные произведения, как поэма «Журавль», стихотворение «Мария Вечора» и пьеса «Маркиза Дезес». В Херсоне вышла первая брошюра поэта с математико-лингвистическими опытами под названием «Учитель и ученик». Хлебников был ученым и фантастом, поэтом и публицистом, и полностью поглощен творческим трудом. Он написал поэмы «Сельская очарованность», «Жуть лесная» и другие, а также пьесу «Ошибка смерти». Вышли книги «Ряв! Перчатки. 1908—1914» и «Творения» (Том 1).

В 1916 году Хлебников вместе с Н. Асеевым выпустил декларацию «Труба марсиан», в которой было сформулировано его разделение человечества на «изобретателей» и «приобретателей».

Главными героями его поэзии были Время и Слово. Именно через Время, зафиксированное Словом и превращенное в пространственный фрагмент, Хлебников осуществлял для себя философское единство «пространства-времени». О. Мандельштам писал: «Хлебников возится со словами, как крот, между тем он прорыл в земле ходы для будущего на целое столетие…»

В 1920 году Хлебников жил в Харькове, где продолжал активно писать. Он написал произведения «Война в мышеловке», «Ладомир», «Три сестры», «Царапина по небу» и другие. В городском театре Харькова произошло «шутовское» избрание Хлебникова «Председателем Земного шара» с участием Есенина и Мариенгофа.

Творчество В. Хлебникова

Творчество В. Хлебникова можно разделить на три части: теоретические исследования в области стиля и иллюстрации к ним, поэтическое творчество и шуточные стихи. К сожалению, границы между ними проведены крайне небрежно, и часто прекрасное стихотворение портится примесью неожиданной и неловкой шутки или еще не продуманными словообразованиями.

Виктор Хлебников и Осип Мандельштам: два русских поэта

Виктор Хлебников и Осип Мандельштам — две знаменитых фигуры русской поэзии начала ХХ века. Оба поэта обладают своим уникальным стилем написания и восприятия мира, не похожим на других авторов своего времени.

Виктор Хлебников

Хлебников был известен своей необычной любовью к языку. Он пренебрегал флексиями и изменял слова до неузнаваемости, чтобы выразить их настоящий смысл. В результате его творчества появились новые слова, созданные путем приставления произвольных флексий к корням.

Как поэт, Хлебников был вдохновлен природой, и его любовь к ней отразилась в его стихах. Он видел мир по-своему и изменял его, чтобы дать ему новое значение. Хлебников был формальным поэтом, но его формализм не был ограничивающим, а достигал глубинного уровня. Он верил в силу языка и использовал свое искусство, чтобы выразить свой мир.

Осип Мандельштам

Мандельштам родился в еврейской семье, но избрал быть русским поэтом. Он сочетал в себе национальное русское православие и национальный практикуляризм евреев, что сделало его поэзию уникальной и универсальной. Мандельштама привлекал русский язык, и он обладал особой чувствительностью к его звуковой составляющей.

Первая русская революция оказала большое влияние на Мандельштама, который был заинтересован в политике. Однако он оставил эту тему ради поэзии, в которой он нашел свое настоящее призвание. Мандельштам был одним из самых известных поэтов своего времени, и его поэзия была уникальной и пронзительной.

Заключение

Хлебников и Мандельштам — это два уникальных поэта, каждый со своим особым видением мира. Вместе они представляют собой две стороны той же медали, своеобразный образ России начала ХХ века. Их творчество остается важным и актуальным и по сей день.

Введение

В данной статье рассматривается творчество Осипа Мандельштама и его отношение к революции 1917 года. Анализируется стиль поэта, его использование языковых средств и образов, а также его отношение к историческим событиям и обществу.

Основная часть

Одной из характерных особенностей творчества Мандельштама является его избегание ярких и вычурных слов. В отличие от других поэтов своего времени, у него нет избытка архаизмов, вульгаризмов, неологизмов или бытовых оборотов. Вместо этого, он использует целомудренные и глубокие образы, которые отличаются высоким ладом и установленными им ларами.

Мандельштам отмечает, что время Первой мировой войны стало рубежом для его эпохи. Он прощается с Россией, которая уже не та, что была ранее — европейская, классическая и архитектурная. Однако, перед своим концом, исторические формы и идеи окружают его, и он должен убедиться в их внутренней опустошенности. Мандельштам перебирает старые мотивы и составляет для них каталог, используя средства поэзии.

В его системе шифров, Петербург, особенно в качестве имперской столицы, эквивалентен Иудее, которая распяла Христа и окаменела. Цвета, характерные для иудейства — черный и желтый, характеризуют петербургский «мир державный».

Одним из значительных откликов Мандельштама на революцию 1917 года является стихотворение «Сумерки свободы». В нем слышен отчаянный голос, но трудно сказать, принимает ли он или не принимает революцию в тривиальном смысле. В стихотворении прославляется сумеречный год и власть, которая несет народный вождь, но при этом чувствуется тяжесть и гнет этого времени.

Заключение

Творчество Осипа Мандельштама отличается особым стилем и использованием языковых средств. В его произведениях отражается его отношение к историческим событиям и обществу. Он избегает ярких слов и предпочитает целомудренные и глубокие образы. Революция 1917 года вызывает у него отчаяние, но его отношение к ней сложно однозначно определить.

В ком сердце есть — тот должен слышать, время,

Как твой корабль ко дну идет.

Мы в легионы боевые

Связали ласточек — и вот

Не видно солнца; вся стихия

Щебечет, движется, живет;

Сквозь сети — сумерки густые —

Не видно солнца, и земля плывет.

Ну что ж, попробуем: огромный, неуклюжий,

Скрипучий поворот руля.

Земля плывет. Мужайтесь, мужи.

Как плугом, океан деля,

Мы будем помнить и в летейской стуже,

Что десяти небес нам стоила земля.

В этом докладе я старался рассказать о наиболее интересных писателях и их произведениях. Я намеренно выбрал писателей не столь знаменитых как например: И. Бунин и Н. Гумилев, А. Блок и В. Маяковский, С. Есенин и А. Ахматова, А. Куприн. Но ни чуть не менее гениальных и известных в свое время.

Поэты «серебряного века» (Николай Гумилев)

«Серебряный век» в русской литературе — это период творчества основных представителей модернизма, период появления множества талантливых авторов. Условно началом «серебряного иека» считают 1892 год, фактический же его конец пришел с Октябрьской революцией.

Поэты-модернисты отрицали социальные ценности и старались создать поэзию, призванную содействовать духовному развитию человека. Одним из наиболее известных направлений в модернистской литературе был акмеизм. Акмеисты провозгласили освобождение поэзии от символистских порывов к «идеальному» и призвали вернуться от многозначности образов к материальному миру, предмету, «естеству». Но и их поэзии были присущи склонность к эстетизму, к поэтизации чувств. Это хорошо видно на примере творчества видного представителя акмеизма, одного из лучших русских поэтов начала XX века Николая Гумилева, чьи стихотворения поражают нас красотой слова, возвышенностью созданных образов.

Сам Гумилев называл свою поэзию музой дальних странствий, поэт был верен ей до конца своих дней. Знаменитая баллада «Капитаны» из принесшего Гумилеву широкую известность сборника стихов «Жемчуга» — это гимн людям, бросающим вызов судьбе и стихиям. Поэт предстает перед нами как певец романтики дальних странствий, отваги, риска, смелости:

Быстрокрылых ведут капитаны —

Открыватели новых земель,

Для кого не страшны ураганы,

Кто изведал малъстремы и мель.

Романтизация военного подвига в поэзии Николая Гумилева

В поэзии Николая Гумилева прослеживается романтизация военного подвига, особенно в его военной лирике. Поэт описывает героические поступки и смелость тех, кто не боится идти в бой, несмотря на опасности и смертельные угрозы.

В стихотворении «Чья не пылью затерянных хартий» Гумилев описывает человека, который отмечает свой дерзостный путь на разорванной карте иглой. Это символизирует его отвагу и решимость преодолевать все препятствия.

В другом стихотворении из сборника «Колчан» Гумилев описывает войну, где недели залиты кровью, а шрапнели рвутся над головой. Он ощущает мощь и силу этой битвы, но несмотря на все опасности, он не может умереть, так как несет в себе великую мысль.

Гумилев был известен своим редкостным рыцарским началом и в поэзии, и в жизни. Он был поэтом-воином, принявшим войну с простотой и горячностью. Он видел и романтизировал военный подвиг, но также осознавал и ужасы войны.

Тема России в сборнике «Колчан»

Сборник «Колчан» стал новым этапом в творчестве Гумилева, где звучат совершенно новые мотивы, связанные с Россией. Поэт описывает творения и гения Андрея Рублева, кровавую гроздь рябины, ледоход на Неве и древнюю Русь.

Гумилев постепенно расширяет свои темы и достигает глубочайшей прозорливости. Его стихотворения предвещают его собственную судьбу, где он описывает старого человека, занятого отливанием пули, которая разлучит его с землей.

Заключение

Романтизация военного подвига и тема России являются важными мотивами в поэзии Николая Гумилева. Он описывает героические поступки и смелость людей, несмотря на опасности и ужасы войны. В сборнике «Колчан» он расширяет свои темы и описывает Россию как источник величия и красоты.

Исследование творчества Николая Гумилева

Последние прижизненные сборники стихов Н. Гумилева были изданы в 1921 году. Это «Шатер» (африканские стихи) и «Огненный столп». В этих сборниках мы видим нового Гумилева, чье поэтическое искусство обогатилось простотой высокой мудрости, чистыми красками и мастерским использованием прозаически-бытовых и фантастических деталей.

Творчество Николая Гумилева отражает окружающий мир во всех его красках. В его поэзии мы находим экзотические пейзажи и обычаи Африки. Поэт глубоко проникает в мир легенд и преданий Абиссинии, Рима, Египта:

«Я знаю веселые сказки таинственных строк

черную деву, про страсть молодого вождя,

Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,

Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.

И как я тебе расскажу про тропический сад,

Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав.

Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере Чад

Изысканный бродит жираф.

Каждое стихотворение Гумилева открывает новую грань взглядов поэта, его настроений и видения мира. Содержание и изысканный стиль стихов Гумилева помогают нам ощутить полноту жизни. Они являются подтверждением того, что человек сам может создать яркий, красочный мир, уйдя от серой будничности.

Николай Степанович Гумилев родился в г. Кронштадте в семье военного врача. В 1906 году он получил аттестат об окончании Николаевской царскосельской гимназии, директором которой был И. Ф. Анненский. В 1905 году увидел свет первый сборник поэта «Путь конквистадоров», который привлек внимание В. Я. Брюсова.

Персонажи этого сборника, словно вышли со страниц приключенческих романов о завоевании Америки, которыми Гумилев увлекался в юности. Главный герой сборника, «конквистадор в панцире железном», становится для него своеобразным символом. В сборнике присутствуют черты, которые преобладали в жизненном поведении Гумилева: любовь к экзотике, романтика подвига, воля к жизни и творчеству.

Творчество Николая Гумилева оказало значительное влияние на развитие российской поэзии. Он был прекрасным художником, оставившим интересное наследие. Его работы помогают нам увидеть и почувствовать прекрасное в мире и уйти от серости повседневности.

Развитие литературной деятельности Гумилева

В 1907 году Гумилев отправился в Париж, чтобы продолжить образование в Сорбонне. Там он слушал лекции по французской литературе и активно следил за художественной жизнью Франции. Он также начал переписку с В. Я. Брюсовым и основал журнал «Сириус». В 1908 году в Париже вышел второй сборник стихов Гумилева под названием «Романтические цветы». В этой книге он продолжил экспериментировать с литературной и исторической экзотикой, однако в некоторых стихотворениях можно заметить едва уловимую иронию, которая переводит романтические приемы в игровой план и выражает авторскую позицию.

Гумилев усердно работал над своим стихотворением, стремясь достичь «гибкости» и «уверенной строгости». Он также внедрял реализм описаний в фантастические сюжеты, следуя традициям французского поэта-парнасца Леконта де Лиля. Этот подход был для него способом «спасения» от символистских «туманностей». Согласно словам И. Ф. Анненского, второй сборник Гумилева «отразил не только искание красоты, но и красоту исканий».

Осенью 1908 года Гумилев совершил свою первую поездку в Египет, где он познакомился с африканской культурой и стал первооткрывателем африканской темы в русской поэзии. Впечатления от Африки оказались настолько вдохновляющими, что он совершил еще две поездки в Абиссинию в 1909-1911 годах. В результате этих путешествий был создан цикл стихов «Абиссинские песни», который был включен в сборник «Чужое небо».

С сентября 1909 года Гумилев начал учиться на историко-филологическом факультете Петербургского университета. В 1910 году вышел его третий сборник стихов под названием «Жемчуга», в котором он посвятил своему учителю В. Я. Брюсову. Брюсов отозвался на этот сборник рецензией, отметив, что Гумилев «живет в мире воображаемом и почти призрачном», создавая для себя вымышленные страны и населяя их своими сотворенными существами.

В поэзии Гумилева стало заметно усиление психологизма, а вместо «масок» появились реальные люди со своими характерами и страстями. Он также продолжал развивать свое стихотворное мастерство с уверенностью и решимостью.

В начале 1910-х годов Гумилев — уже заметная фигура в петербургских литературных кругах. Он входит в «молодую» редакцию журнала «Аполлон», где регулярно печатает «Письма о русской поэзии» — литературно-критические этюды, представляющие собой новый тип «объективной» рецензии. В конце 1911 г. он возглавил «Цех поэтов», вокруг которого сформировалась группа единомышленников, и выступил идейным вдохновителем нового литературного направления — акмеизма, основные принципы которого были им провозглашены в статье-манифесте «Наследие символизма и акмеизм». Поэтической иллюстрацией к теоретическим выкладкам стал его сборник «Чужое небо» (1912) — вершина «объективной» лирики Гумилева. По мнению М. А. Кузмина, самое важное в сборнике — это отождествление лирического героя с Адамом, первым человеком. Поэт-акмеист подобен Адаму, первооткрывателю мира вещей. Он дает вещам «девственные наименованья», свежие в своей первозданности, освобожденные от прежних поэтических контекстов. Гумилев формулировал не только новую концепцию поэтического слова, но и свое понимание человека как существа, осознающего свою природную данность, «мудрую физиологичность» и принимающего в себя всю полноту окружающего его бытия.

С началом первой мировой войны Гумилев уходит добровольцем на фронт. В газете «Биржевые ведомости» он публикует хроникальные очерки «Записки кавалериста». В 1916 г. выходит книга «Колчан», отличающаяся от предыдущих прежде всего расширением тематического диапазона. Итальянские путевые зарисовки соседствуют с медитативными стихотворениями философско-экзистенциального содержания. Здесь впервые начинает звучать русская тема, душа поэта отзывается на боли родной страны, разоренной войной. Его взгляд, обращенный к действительности, обретает способность прозревать и сквозь нее. Стихотворения, вошедшие в сборник «Костер» (1918), отразили напряженность духовных поисков поэта. По мере углубления философичности поэзии Гумилева мир в его стихах все больше предстает как божественный космос («Деревья», «Природа»).

Его тревожат «вечные» темы: жизнь и смерть, тленность тела и бессмертие духа, инобытие души.

Гумилев не был очевидцем революционных событий 1917 г. В это время он в составе русского экспедиционного корпуса находился за границей: в Париже, затем в Лондоне. Его творческие искания этого периода отмечены интересом к восточной культуре. Свой сборник «Фарфоровый павильон» (1918) Гумилев составил из вольных переложений французских переводов китайской классической поэзии (Ли Бо, Ду Фу и др.).

«Ориентальный» стиль был воспринят Гумилевым как своеобразная школа «словесной экономии», поэтической «простоты, ясности и достоверности», что отвечало его эстетическим установкам.

Вернувшись в Россию в 1918 г., Гумилев сразу же со свойственной ему энергией включается в литературную жизнь Петрограда. Он входит в состав редколлегии издательства «Всемирная литература», под его редакцией и в его переводе издаются вавилонский эпос «Гильгамеш», произведения Р. Саути, Г. Гейне, С. Т. Колриджа. Он читает лекции по теории стиха и перевода в различных учреждениях, руководит студией молодых поэтов «Звучащая раковина». По словам одного из современников поэта, критика А. Я. Левинсона, «молодые тянулись к нему со всех сторон, с восхищением подчиняясь деспотизму молодого мастера, владеющего философским камнем поэзии…»

В январе 1921 г. Гумилев был избран председателем Петроградского отделения Союза поэтов. В этом же году выходит последняя книга — «Огненный столп». Теперь поэт углубляется в философское осмысление проблем памяти, творческого бессмертия, судеб поэтического слова. Индивидуальная жизненная сила, которая питала поэтическую энергию Гумилева раньше, сливается с надындивидуальной. Герой его лирики размышляет о непознаваемом и, обогащенный внутренним духовным опытом, устремляется в «Индию Духа». Это не было возвращением на круги символизма, однако ясно, что Гумилев нашел в своем мировосприятии место тем достижениям символизма, которые, как казалось ему в пору акмеистского «Sturm und Drang’a», уводили «в область неведомого». Тема приобщения к мировой жизни, звучащая в последних стихах Гумилева, усиливает мотивы сопереживания и сострадания и придает им общечеловеческий и одновременно глубоко личностный смысл.

Жизнь Гумилева трагически прервалась: он был казнен как участник контрреволюционного заговора, который, как теперь стало известно, был сфабрикован. В сознании современников Гумилева его судьба вызывала ассоциации с судьбой поэта другой эпохи — Андрэ Шенье, казненного якобинцами во время Великой французской революции.

«Серебряный век» русской литературы

[Электронный ресурс]//URL: https://liarte.ru/kursovaya/serebryanyiy-vek-russkoy-literaturyikratko/

Сочинение В. Брюсов, Н. Гумилев, В. Маяковский Кончался XIX век, «золотой век» русской литературы, началось XX столетие. Это переломное время вошло в историю под красивым именем «серебряного века». Он породил великий взлет русской культуры и стал началом ее трагического падения. Начало «серебряного века» относят обычно к 90-м годам XIX столетия, когда появились стихи В. Брюсова, И. Анненского, К. Бальмонта и других замечательных поэтов. Расцветом «серебряного века» считают 1915 год — время его наивысшего подъема и конца. Общественно-политическая обстановка этого времени характеризовалась глубоким кризисом существующей власти, бурной, неспокойной атмосферой в стране, требующей решительных перемен. Может быть, поэтому и пересеклись пути искусства и политики. Так же, как общество напряженно искало пути к новому социальному строю, писатели и поэты стремились к освоению новых художественных форм, выдвигали смелые экспериментаторские идеи. Реалистическое изображение действительности перестало удовлетворять художников, и в полемике с классикой XIX века утверждались новые литературные течения: символизм, акмеизм, футуризм. Они предлагали разные способы постижения бытия, но каждое из них отличалось необычайной музыкой стиха, оригинальным выражением чувств и переживаний лирического героя, устремленностью в будущее. Одним из первых литературных течений стал символизм, объединивший таких разных поэтов, как К. Бальмонт, В. Брюсов, А. Белый и др. Теоретики символизма считали, что художник должен создавать новое искусство с помощью образов-символов, которые помогут более утонченно и обобщенно выразить настроения, чувства и мысли поэта. Причем истина, прозрение могут появиться у художника не в результате раздумий, а в момент творческого экстаза, как бы ниспосланного ему свыше. Поэты-символисты уносились мечтой ввысь, задаваясь глобальными вопросами о том, как спасти человечество, как вернуть веру в Бога, добиться гармонии, слившись с Душой Мира, Вечной женственностью, Красотой и Любовью. Признанным метром символизма становится В. Брюсов, воплотивший в своих стихах не только формальные новаторские достижения этого течения, но и его идеи. Своеобразным творческим манифестом Брюсова стало небольшое стихотворение «Юному поэту», которое воспринималось современниками как программа символизма. Юноша бледный со взором горящим, Ныне даю я тебе три завета: Первый прими: не живи настоящим, Только грядущее — область поэта. Помни второй: никому не сочувствуй, Сам же себя полюби беспредельно. Третий храни: поклоняйся искусству, Только ему, безраздумно, бесцельно. Конечно, провозглашенная поэтом творческая декларация не исчерпывается содержанием этого стихотворения. Поэзия Брюсова многогранна, многолика и многозвучна, как жизнь, которую она отображает. Он обладал редким даром удивительно точно передать каждое настроение, каждое движение души. Пожалуй, главный признак его поэзии заключается в точно найденном сочетании формы и содержания. И я хочу, чтоб все мои мечты, Дошедшие до слова и до света, Нашли себе желанные черты. Трудная цель, высказанная Брюсовым в «Сонете к форме», мне думается, была достигнута. И это подтверждает его удивительная поэзия. В стихотворении «Творчество» Брюсов сумел передать ощущение первого, еще полубессознательного этапа творчества, когда будущее произведение еще неясно вырисовывается «сквозь магический кристалл». Тень несозданных созданий Колыхается во сне, Словно лопасти латаний На эмалевой стене. Фиолетовые руки На эмалевой стене Полусонно чертят звуки В звонко-звучной тишине. Символисты рассматривали жизнь как жизнь Поэта. Сосредоточенность на самом себе характерна для творчества замечательного поэта-символиста К. Бальмонта. Он сам был смыслом, темой, образом и целью своих стихов. И. Эренбург очень точно заметил эту особенность его поэзии: «Бальмонт ничего в мире не заметил, кроме собственной души». Действительно, внешний мир существовал для него лишь затем, чтобы он мог выразить свое поэтическое «я». Я ненавижу человечество, Я от него бегу, спеша. Мое единое отечество — Моя пустынная душа. Поэт не уставал следить за неожиданными поворотами своей души, за своими переменчивыми впечатлениями. Бальмонт старался запечатлеть в образе, в словах бегущие мгновения, летящее время, возведя мимолетность в философский принцип. Я не знаю мудрости, годной для других, Только мимолетности я слагаю в стих. В каждой мимолетности вижу я миры, Полные изменчивой радужной игры. Смысл этих строк, наверное, в том, что человек должен жить каждым мгновением, в котором выявляется вся полнота его бытия. И задача художника — вырвать этот миг у вечности и запечатлеть его в слове. Поэты-символисты сумели в стихах выразить свою эпоху с ее неустойчивостью, зыбкостью, переходностью. Так же, как отрицание реализма породило символизм, новое литературное течение — акмеизм — возникло в ходе полемики с символизмом. Он отвергал тягу символизма к неведомому, сосредоточенность на мире собственной души. Акмеизм, по мысли Гумилева, не должен был стремиться к непознаваемому, а обращаться к тому, что можно понять, то есть к реальной действительности, пытаясь как можно полнее охватить многообразие мира. При таком взгляде художник-акмеист в отличие от символистов становится причастным мировому ритму, хотя и дает оценки изображаемым явлениям. Вообще, когда стараешься вникнуть в суть программы акмеизма, сталкиваешься с явными противоречиями и непоследовательностью. По-моему, прав Брюсов, который посоветовал Гумилеву, Городецкому и Ахматовой «отказаться от бесплодного притязания образовывать какую-то школу акмеизма», а вместо этого писать хорошие стихи. Действительно, сейчас, в конце XX столетия, имя акмеизма сохранилось только потому, что с ним связано творчество таких выдающихся поэтов, как Н. Гумилев, А. Ахматова, О. Мандельштам. Ранние стихи Гумилева поражают романтической мужественностью, энергией ритма, эмоциональной напряженностью. В его знаменитых «Капитанах» весь мир предстает как арена борьбы, постоянного риска, высшего напряжений сил на грани жизни и смерти. Пусть безумствует море и хлещет, Гребни волн поднялись в небеса — Ни один пред грозой не трепещет, Ни один не свернет паруса. В этих строчках слышится смелый вызов стихиям и судьбе, им противопоставляется готовность к риску, отвага и бесстрашие. Экзотические пейзажи и обычаи Африки, джунгли, пустыни, дикие звери, таинственное озеро Чад — весь этот удивительный мир воплотился в сборнике «Романтические цветы». Нет, это не книжная романтика. Создается впечатление, что в стихах незримо присутствует и участвует сам поэт. Так глубоко его проникновение в мир легенд и преданий Абиссинии, Рима, Египта и других экзотических для европейца стран. Но при всей виртуозности изображения действительности социальные мотивы крайне редко встречаются у Гумилева и других поэтов-акмеистов. Для акмеизма была характерна крайняя аполитичность, полное равнодушие к злободневным проблемам современности. Наверное, поэтому акмеизму пришлось уступить дорогу новому литературному течению — футуризму, который отличался революционным бунтом, оппозиционной настроенностью против буржуазного общества, его морали, эстетических вкусов, всей системы общественных отношений. Недаром первый сборник футуристов, считающих себя поэтами будущего, носил явно вызывающее название «Пощечина общественному вкусу». С футуризмом было связано раннее творчество Маяковского. В его юношеских стихах чувствуется желание начинающего поэта поразить читателя новизной, необычностью своего видения мира. И Маяковскому это действительно удалось. Например, в стихотворении «Ночь» он использует неожиданное сравнение, уподобляя освещенные окна руке игрока с веером карт. Поэтому в представлении читателя возникает образ города-игрока, одержимого соблазнами, надеждами, жаждой наслаждений. Но рассвет, гасящий фонари, «цари в короне газа», рассеивает ночной мираж. Багровый и белый отброшен и скомкан, в зеленый бросали горстями дукаты, А черным ладоням сбежавшихся окон раздали горящие желтые карты. Да, эти строки ничуть не похожи на стихи поэтов-классиков. В них явственно проступает творческая декларация футуристов, отрицающих искусство прошлого. Такие поэты, как В. Маяковский, В. Хлебников, В. Каменский, угадывали в союзе поэзии и борьбы особое духовное состояние своего времени и старались найти новые ритмы и образы для поэтического воплощения бурлящей революционной жизни. По-разному сложились судьбы замечательных поэтов «серебряного века». Кто-то не смог вынести жизни на неприветливой родине, кто-то, как Гумилев, был расстрелян без вины, кто-то, как Ахматова, до последних своих дней остался на родной земле, пережив с ней все беды и горести, кто-то поставил «точку пули в своем конце», как Маяковский. Но все они создали в начале XX века настоящее чудо — «серебряный век» русской поэзии.

Анализ стихотворения Н. Гумилёва «Жираф»

Николай Гумилёв сочетал в себе отвагу, мужество, поэтическую способность предсказывать будущее, детское любопытство к миру и страсть к путешествиям. Эти качества и способности поэт сумел вложить в стихотворную форму.

Гумилёва всегда привлекали экзотические места и красивые, музыкою звучащие названия, яркая почти безоттеночная живопись. Именно в сборник «Романтические цветы» вошло стихотворение «Жираф» (1907), надолго ставшее «визитной карточкой» Гумилёва в русской литературе.

Николай Гумилёв с ранней юности придавал исключительное значение композиции произведения, его сюжетной завершённости. Поэт называл себя «мастером сказки», сочетая в своих стихотворениях ослепительно яркие, быстро меняющиеся картины с необыкновенной мелодичностью, музыкальностью повествования.

Некая сказочность в стихотворении «Жираф» проявляется с первых строчек:

Послушай: далеко, далеко, на озере Чад

Изысканный бродит жираф.

Читатель переносится на самый экзотический континент — Африку. Гумилёв пишет, казалось бы, абсолютно нереальные картины:

Вдали он подобен цветным парусам корабля,

И бег его плавен, как радостный птичий полёт…

В человеческом воображении просто не укладывается возможность существования таких красот на Земле. Поэт предлагает читателю взглянуть на мир по-иному, понять, что «много чудесного видит земля», и человек при желании способен увидеть то же самое. Поэт предлагает нам очиститься от «тяжёлого тумана», который мы так долго вдыхали, и осознать, что мир огромен и что на Земле ещё остались райские уголки.

Обращаясь к загадочной женщине, о которой мы можем судить лишь с позиции автора, лирический герой ведёт диалог с читателем, одним из слушателей его экзотической сказки. Женщина, погружённая в свои заботы, грустная, ни во что не хочет верить, — чем не читатель? Читая то или иное стихотворение, мы волей-неволей выражаем своё мнение по поводу произведения, в той или иной мере критикуем его, не всегда соглашаемся с мнением поэта, а порой и вовсе не понимаем его. Николай Гумилёв даёт читателю возможность наблюдать за диалогом поэта и читателя (слушателя его стихов) со стороны.

Кольцевое обрамление характерно для любой сказки. Как правило, где действие началось, там оно и завершается. Однако в данном случае создаётся впечатление, что поэт может рассказывать об этом экзотическом континенте ещё и ещё, рисовать пышные, яркие картины солнечной страны, выявляя в её обитателях всё новые и новые, невиданные прежде черты. Кольцевое обрамление демонстрирует желание поэта снова и снова рассказать о «рае на Земле», чтобы заставить читателя взглянуть на мир по-иному.

В своём сказочном стихотворении поэт сравнивает два пространства, далёкие в масштабе человеческого сознания и совсем близкие в масштабе Земли. Про то пространство, которое «здесь», поэт почти ничего не говорит, да это и не нужно. Здесь лишь «тяжёлый туман», который мы ежеминутно вдыхаем. В мире, где мы живём, остались лишь грусть да слёзы. Это наводит нас на мысль, что рай на Земле невозможен. Николай Гумилёв пытается доказать обратное: «…далеко, далеко, на озере Чад // Изысканный бродит жираф». Обычно выражение «далеко-далеко» пишется через дефис и именует нечто, совершенно недостижимое. Однако поэт, возможно, с некоторой долей иронии акцентирует внимание читателя на том, так ли уж на самом деле далёк этот континент. Известно, что Гумилёву довелось побывать в Африке, собственными глазами увидеть описанные им красоты (стихотворение «Жираф» было написано до первой поездки Гумилёва в Африку).

Мир, в котором живёт читатель, совершенно бесцветен, жизнь здесь как будто течёт в серых тонах. На озере Чад, словно драгоценный алмаз, мир блестит и переливается. Николай Гумилёв, как и другие поэты-акмеисты, использует в своих произведениях не конкретные цвета, а предметы, давая читателю возможность в своём воображении представить тот или иной оттенок: шкура жирафа, которую украшает волшебный узор, мне представляется ярко оранжевой с красно-коричневыми пятнами, тёмно-синий цвет водной глади, на котором золотистым веером раскинулись лунные блики, ярко оранжевые паруса корабля, плывущего во время заката. В отличие от мира, к которому мы привыкли, в этом пространстве воздух свежий и чистый, он впитывает испарения с озера Чад, «запах немыслимых трав»…

Лирический герой, кажется, настолько увлечён этим миром, его богатой цветовой палитрой, экзотическими запахами и звуками, что готов без устали рассказывать о бескрайних просторах земли. Этот неугасаемый энтузиазм непременно передаётся читателю.

Николай Гумилёв не случайно остановил свой выбор именно на жирафе в данном стихотворении. Твёрдо стоящий на ногах, с длинной шеей и «волшебным узором» на шкуре, жираф стал героем многих песен и стихов. Пожалуй, можно провести параллель между этим экзотическим животным и человеком: он так же спокоен, статен и грациозно строен. Человеку также свойственно возвеличивать себя над всеми живыми существами. Однако, если жирафу миролюбие, «грациозная стройность и нега» даны от природы, то человек по своей натуре создан для борьбы прежде всего с себе подобными.

Экзотика, присущая жирафу, очень органично вписывается в контекст сказочного повествования о далёкой земле. Одним из наиболее примечательных средств создания образа этого экзотического животного является приём сравнения: волшебный узор шкуры жирафа сопоставляется с блеском ночного светила, «вдали он подобен цветным парусам корабля», «и бег его плавен, как радостный птичий полёт».

Мелодия стихотворения сродни спокойствию и грациозности жирафа. Звуки неестественно протяжны, мелодичны, дополняют сказочное описание, придают повествованию оттенок волшебства. В ритмическом плане Гумилёв использует пятистопный амфибрахий, рифмуя строки при помощи мужской рифмы (с ударением на последнем слоге).

Это в сочетании со звонкими согласными позволяет автору более красочно описать изысканный мир африканской сказки.

Анализ стихотворения Н.С. Гумилева «Жираф»

В 1908 году в Париже вышла в свет вторая книга Николая Гумилева «Романтические цветы», которая была благожелательно оценена Валерием Брюсовым. Именно в этой книге впервые вышло стихотворение «Жираф».

Стихотворение состоит из пяти четверостиший (двадцать строк).

Идея стихотворения заключается в описании красот и чудес Африки. Гумилев очень подробно, многоцветно и зримо рассказывает о пейзажи жаркой страны. Николай Степанович в действительности наблюдал это великолепие, ведь он трижды побывал в Африке!

В своем стихотворении автор использует прием антитезы, но не конкретный, а подразумеваемый. Человек, глаз которого привык к русскому пейзажу, рисует так зримо картину экзотической страны.

Рассказ идет об «изысканном жирафе». Жираф является воплощением прекрасной реальности. Гумилев использует яркие эпитеты, чтобы подчеркнуть необычность африканского пейзажа: изысканный жираф, грациозная стройность, волшебный узор, мраморный грот, таинственные страны, немыслимые травы. Также используется сравнение:

«Вдали он подобен цветным парусам корабля,

И бег его плавен, как радостный птичий полет».

Всё стихотворение автор обращается к возлюбленной, чтобы повысить ей настроение, отвлечь от грустных мыслей в дождливую погоду. Но не получается. Он не только не отвлекает, а, наоборот, усиливает грусть именно от ощущения противоположности. Сказка усугубляет одиночество героев.

Это особенно подчеркивает последняя строфа. Расстановка знаков препинания говорит о том, что автору не получилось развеселить девушку:

«Послушай: Далеко, далеко на озере Чад

Изысканный бродит жираф».

«Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере Чад

Изысканный бродит жираф».

Человек делает неоправданную паузу. Это говорит о том, что у него больше нет настроения рассказывать.

Н. С. Гумилёв родился в 1886 году в городе Кронштадте в семье военного врача. В возрасте двадцати лет он получил аттестат (тройки по всем точным наукам, четвёрки по гуманитарным, пятёрка только по логике) об окончании Николаевской Царскосельской гимназии, директором которой был Иннокентий Фёдорович Анненский. По настоянию отца и по собственному желанию поступил в Морской корпус.

Ещё гимназистом Гумилёв выпустил первый свой сборник стихотворений — “Путь конквистадоров” в 1905 году. Но он его предпочитал не вспоминать, никогда не переиздавал и даже опускал при счёте собственных сборников. В этой книге видны следы самых разнообразных влияний: от Ницше, прославлявшего сильного человека, творца, с гордостью принимающего трагическую судьбу, до современника Гумилёва французского писателя Андре Жида, чьи слова “Я стал кочевником, чтобы сладострастно прикасаться ко всему, что кочует!” взяты в качестве эпиграфа.

Критика считала, что в “Пути конквистадоров” много поэтических штампов. Однако за самыми разными влияниями — западных эстетов и русских символистов — различим собственный авторский голос. Уже в этой первой книге появляется постоянный лирический герой Гумилёва — завоеватель, странник, мудрец, солдат, который доверчиво и радостно познаёт мир. Этот герой противостоит и современности с её будничностью, и герою декадентских стихов.

Эту книжку радостно встретил Иннокентий Анненский (“…мой закат холодно дымный / С отрадой смотрит на зарю”).

Брюсов, чьё влияние на начинающего поэта было несомненно, хотя и отметил в своей рецензии “перепевы и подражания, далеко не всегда удачные”, написал автору ободряющее письмо.

Однако уже через год он оставляет морское училище м отправляется на учёбу в Париж, в Сорбонский университет. Такой поступок по тем временам объяснить достаточно сложно. Сын корабельного врача, всегда мечтавший о дальних морских путешествиях, вдруг отказывается от своей мечты, оставляет военную карьеру, хотя по духу и складу своего характера, привычкам и семейной традиции Николай — человек военный, служака, в лучшем смысле этого слова, человек чести и долга. Конечно, учёба в Париже престижна и почётна, но не для военного офицера, в семье которого к людям в штатском относились снисходительно. В Париже Гумилёв не проявил ни особого прилежания, ни интереса к наукам, впоследствии по этой причине его отчислили из престижного учебного заведения.

В Сорбонне Николай много писал, изучал стихотворную технику, стараясь выработать собственную манеру. Требования молодого Гумилёва к стиху — энергия, чёткость и ясность выражения, возвращение первоначального смысла и блеска таким понятиям, как долг, честь и героизм.

Сборник, изданный в Париже в 1908 году, Гумилёв назвал “Романтические цветы”. По мнению многих литературоведов, большинство пейзажей в стихах книжны, мотивы заёмны. Но незаёмны любовь к экзотическим местам и красивым, музыкою звучащим названиям, яркая, почти безоттеночная живопись. Именно в “Романтические цветы” — то есть до первых гумилёвских путешествий в Африку — вошло стихотворение “Жираф” (1907 г.), надолго ставшее “визитной карточкой” Гумилёва в русской литературе.

Некая сказочность в стихотворении «Жираф» проявляется с первых строчек:

Послушай: далеко, далеко, на озере Чад

Изысканный бродит жираф.

Читатель переносится на самый экзотический континент – Африку. Гумилёв пишет, казалось бы, абсолютно нереальные картины:

Вдали он подобен цветным парусам корабля,

И бег его плавен, как радостный птичий полёт…

В человеческом воображении просто не укладывается возможность существования таких красот на Земле. Поэт предлагает читателю взглянуть на мир по-иному, понять, что «много чудесного видит земля», и человек при желании способен увидеть то же самое. Поэт предлагает нам очиститься от «тяжёлого тумана», который мы так долго вдыхали, и осознать, что мир огромен и что на Земле ещё остались райские уголки.

Обращаясь к загадочной женщине, о которой мы можем судить лишь с позиции автора, лирический герой ведёт диалог с читателем, одним из слушателей его экзотической сказки. Женщина, погружённая в свои заботы, грустная, ни во что не хочет верить, — чем не читатель? Читая то или иное стихотворение, мы волей-неволей выражаем своё мнение по поводу произведения, в той или иной мере критикуем его, не всегда соглашаемся с мнением поэта, а порой и вовсе не понимаем его. Николай Гумилёв даёт читателю возможность наблюдать за диалогом поэта и читателя (слушателя его стихов) со стороны.

Кольцевое обрамление характерно для любой сказки. Как правило, где действие началось, там оно и завершается. Однако в данном случае создаётся впечатление, что поэт может рассказывать об этом экзотическом континенте ещё и ещё, рисовать пышные, яркие картины солнечной страны, выявляя в её обитателях всё новые и новые, невиданные прежде черты. Кольцевое обрамление демонстрирует желание поэта снова и снова рассказать о «рае на Земле», чтобы заставить читателя взглянуть на мир по-иному.

В своём сказочном стихотворении поэт сравнивает два пространства, далёкие в масштабе человеческого сознания и совсем близкие в масштабе Земли. Про то пространство, которое «здесь», поэт почти ничего не говорит, да это и не нужно. Здесь лишь «тяжёлый туман», который мы ежеминутно вдыхаем. В мире, где мы живём, остались лишь грусть да слёзы. Это наводит нас на мысль, что рай на Земле невозможен. Николай Гумилёв пытается доказать обратное: «…далеко, далеко, на озере Чад / Изысканный бродит жираф». Обычно выражение «далеко-далеко» пишется через дефис и именует нечто, совершенно недостижимое. Однако поэт, возможно, с некоторой долей иронии акцентирует внимание читателя на том, так ли уж на самом деле далёк этот континент. Известно, что Гумилёву довелось побывать в Африке, собственными глазами увидеть описанные им красоты (стихотворение «Жираф» было написано до первой поездки Гумилёва в Африку).

Мир, в котором живёт читатель, совершенно бесцветен, жизнь здесь как будто течёт в серых тонах. На озере Чад, словно драгоценный алмаз, мир блестит и переливается. Николай Гумилёв, как и другие поэты-акмеисты, использует в своих произведениях не конкретные цвета, а предметы, давая читателю возможность в своём воображении представить тот или иной оттенок: шкура жирафа, которую украшает волшебный узор, представляется ярко оранжевой с красно-коричневыми пятнами, тёмно-синий цвет водной глади, на котором золотистым веером раскинулись лунные блики, ярко оранжевые паруса корабля, плывущего во время заката. В отличие от мира, к которому мы привыкли, в этом пространстве воздух свежий и чистый, он впитывает испарения с озера Чад, «запах немыслимых трав»…

Лирический герой, кажется, настолько увлечён этим миром, его богатой цветовой палитрой, экзотическими запахами и звуками, что готов без устали рассказывать о бескрайних просторах земли. Этот неугасаемый энтузиазм непременно передаётся читателю.

Николай Гумилёв не случайно остановил свой выбор именно на жирафе в данном стихотворении. Твердо стоящий на ногах, с длинной шеей и «волшебным узором» на шкуре, жираф стал героем многих песен и стихов. Пожалуй, можно провести параллель между этим экзотическим животным и человеком: он так же спокоен, статен и грациозно строен. Человеку также свойственно возвеличивать себя над всеми живыми существами. Однако, если жирафу миролюбие, «грациозная стройность и нега» даны от природы, то человек по своей натуре создан для борьбы прежде всего с себе подобными.

Экзотика, присущая жирафу, очень органично вписывается в контекст сказочного повествования о далёкой земле. Одним из наиболее примечательных средств создания образа этого экзотического животного является приём сравнения: волшебный узор шкуры жирафа сопоставляется с блеском ночного светила, «вдали он подобен цветным парусам корабля», «и бег его плавен, как радостный птичий полёт».

Мелодия стихотворения сродни спокойствию и грациозности жирафа. Звуки неестественно протяжны, мелодичны, дополняют сказочное описание, придают повествованию оттенок волшебства. В ритмическом плане Гумилёв использует пятистопный амфибрахий, рифмуя строки при помощи мужской рифмы (с ударением на последнем слоге).

Это в сочетании со звонкими согласными позволяет автору более красочно описать изысканный мир африканской сказки.

В “Романтических цветах” проявилась и другая особенность поэзии Гумилёва — любовь к стремительно развивающимся героическим или авантюрным сюжетам. Гумилёв — мастер сказки, новеллы, его привлекают знаменитые исторические сюжеты, бурные страсти, эффектные и внезапные концовки. С ранней юности он придавал исключительное значение композиции стихотворения, его сюжетной завершённости. Наконец, уже в этом сборнике Гумилёв выработал собственные приёмы поэтического письма. Например, он полюбил женскую рифму. Обычно русские стихи строятся на чередовании мужских и женских рифм. Гумилёв во многих стихотворениях использует только женскую. Так достигается певучая монотонность, музыкальность повествования, плавность:

Следом за Синдбадом-Мореходом

В чуждых странах я собирал червонцы

И блуждал по незнакомым водам,

Где, дробясь, пылали блики солнца [“Орёл Синдбада”, 1907 г.]

Недаром В.Брюсов писал по поводу “Романтических цветов”, что стихи Гумилёва, “теперь красивы, изящны и, большею частью, интересны по форме”.

В свой первый приезд в Париж Гумилёв посылал стихи в Москву, в главный журнал символистов “Весы”. Тогда же он начал издавать свой собственный журнал “Сириус”, пропагандирующий “новые ценности для изысканного миропонимания и старые ценности в новом аспекте”.

Любопытно и то, что он заинтересовался путешествиями, но не абстрактными походами за далёкие моря, а путешествием в конкретную страну — Абиссинию (Эфиопию).

Страну, ничем не примечательную, нищую и с весьма напряжённой военно-политической обстановкой. Тогда эту частичку чёрного континента разрывали между собой Англия, Франция и Италия. Словом, для романтического путешествия фон был не самым подходящим. Но объяснением быть могут несколько причин: Абиссиния — страна предков великого Пушкина, и чернокожие абиссинцы были тогда большей частью людьми православными. Хотя отец отказал предоставить деньги, Николай совершил несколько поездок в Абиссинию.

Оставив в 1908 году Сорбонну, Гумилёв возвращается в Петербург и полностью отдаётся творчеству, активно общается в литературной среде. В 1908 году он затевает собственный журнал — “Остров”. Можно полагать, что название должно было подчёркивать отдалённость Гумилёва и других авторов журнала от современных им литераторов. На втором номере журнал лопнул. Но позже Гумилёв познакомился с критиком Сергеем Маковским, которого он сумел зажечь идеей создания нового журнала. Так появился “Аполлон” — один из интереснейших русских литературных журналов начала века, в котором вскоре были опубликованы декларации акмеистов. Он публикует в нём не только свои стихи, но и выступает как литературный критик. Из-под пера Гумилёва выходят прекрасные аналитические статьи о творчестве его современников: А. Блоке, И. Бунине, В. Брюсове, К. Бальмонте, А. Белом, Н. Клюеве, О. Мандельштаме, М. Цветаевой.

В 1910 году, вернувшись из Африки, Николай издаёт книгу “Жемчуга”. Стихотворение, как это обычно бывает у символистов (а в “Жемчугах” он ещё следует поэтике символизма), имеет множество смыслов. Можно сказать, что оно о недоступности суровой и гордой жизни для тех, кто привык к неге и роскоши, или о несбыточности всякой мечты. Его можно толковать и как извечный конфликт мужского и женского начал: женское — неверно и изменчиво, мужское — свободно и одиноко. Можно предположить, что в образе царицы, призывающей героев, Гумилёв символически изобразил современную поэзию, которая устала от декадентских страстей и хочет чего-то живого, пусть даже грубого и варварского.

Гумилёва категорически не устраивает мельчающая, скудная русская да и европейская действительность начала века. Его не занимает быт (житейские сюжеты редки и взяты скорее из книг, чем из жизни), любовь чаще всего мучительна. Иное дело — странствие, в котором всегда есть место внезапному и загадочному. Истинным манифестом зрелого Гумилёва становится “Путешествие в Китай” (1910 г.):

Что же тоска нам сердце гложет,

Что мы пытаем бытиё?

Лучшая девушка дать не может

Больше того, что есть у неё.

Все мы знавали злое горе,

Бросили все заветный рай,

Все мы, товарищи, верим в море,

Можем отплыть в далёкий Китай.

Главное для Гумилёва — смертельная тяга к опасности и новизне, вечный восторг перед неизведанным.

Начиная с “Жемчугов”, поэзия Гумилёва — попытка прорваться за видимое и вещественное. Плоть для лирического героя Гумилёва — тюрьма. Он с гордостью произносит: “Не прикован я к нашему веку, / Если вижу сквозь бездну времён”. Видимый мир – только ширма иной реальности. Вот почему Ахматова называла Гумилёва “визионером” (созерцателем тайной сущности вещей).

Страна, о которой говорится в “Путешествии в Китай” — менее всего буквальный Китай, скорее символ загадочности, непохожести на то, что окружает героев стихотворения.

Его излюбленные охотники за неведомым научились сознавать предел своих возможностей, своё бессилие. Они уже готовы признать, что

…в мире есть иные области,

Луной мучительной томимы.

Для высшей силы, высшей доблести

Они навек недостижимы. [“Капитан”, 1909 г.]

В этом же году Анна Ахматова и Николай Гумилёв заключили брачный союз, знакомы они были ещё с Царского Села, и их судьбы неоднократно пересекались, к примеру, в Париже, где Гумилёв, будучи студентом Сорбонны, умудрился издавать небольшой журнал “Сириус”. Анна Ахматова печаталась в нём, хотя весьма скептически относилась к затее своего близкого друга. Журнал вскоре развалился. Но этот эпизод из жизни Гумилёва, характеризует его не только как поэта, фантазёра, путешественника, но и как человека, желающего делать дело.

Сразу же после свадьбы молодые отправились в путешествие в Париж и вернулись в Россию только осенью, почти через полгода. И как это не покажется странным, почти сразу по возращению в столицу Гумилёв совершенно неожиданно, бросив дома молодую жену, уезжает вновь в далёкую Абиссинию. Эта страна загадочно странно притягивает поэта, тем самым порождая различные слухи и толкования.

В Петербурге Гумилёв часто бывал на “Башне” Вячеслава Иванова, читал там свои стихи. Иванов — теоретик символизма — опекал молодых литераторов, но при этом навязывал им свои вкусы. В 1911 г. Гумилёв порывает с Ивановым, ибо символизм, по его убеждению, себя изжил.

В том же году Гумилёв, совместно с поэтом Сергеем Городецким, создаёт новую литературную группу — “Цех поэтов”. В самом названии её проявился изначально присущий Гумилёву подход к поэзии. По Гумилёву, поэт должен быть профессионалом, ремесленником и чеканщиком стиха.

В феврале 1912 года в редакции “Аполлона” Гумилёв заявил о рождении нового литературного течения, которому, после довольно бурных споров, присвоили имя “акмеизм”. В работе “Наследие символизма и акмеизм” Гумилёв говорил о принципиальном отличии этого течения от символизма: “Русский символизм направил свои главные силы в область неведомого”. Ангелы, демоны, духи, писал Гумилёв, не должны “перевешивать другие… образы ”. Именно с акмеистами в русский стих возвращается упоение реальным пейзажем, архитектурой, вкусом, запахом. Как бы ни были непохожи друг на друга акмеисты, всех их роднило желание вернуть слову его первоначальный смысл, насытить его конкретным содержанием, размытым поэтами-символистами.

В первых сборниках Гумилёва очень мало внешних примет тех лет, когда они написаны. Почти отсутствует общественная проблематика, нет и намёка на события, волновавшие современников… И вместе с тем его стихи многое добавляют к палитре русского “серебряного века” — они пропитаны всё тем же ожиданием великих перемен, всё той же усталостью от старого, предчувствием прихода какой-то новой, небывалой, суровой и чистой жизни.

Первая акмеистическая книга Гумилёва — “Чужое небо” (1912 г.).

Её автор — строгий, мудрый, отказавшийся от многих иллюзий поэт, чья Африка обретает вполне конкретные и даже бытовые черты. Но главное — книга, названная “Чужое небо”, на самом деле говорит уже не столько об Африке или Европе, сколько о России, которая прежде в его стихах присутствовала довольно редко.

Я печален от книги, томлюсь от луны,

Может быть, мне совсем и не надо героя,

Вот идут по аллее, так странно нежны,

Гимназист с гимназисткой, как Дафнис и Хлоя. [“Современность”, 1911-1912 гг.]

Без стихов о России не обходятся и его последующее сборники (“Колчан”, 1915 г.; “Огненный столп”, 1921 г.).

Если для Блока святость и зверство в российской жизни были неразделимы, взаимно обусловлены, то Гумилёв, с его трезвым, сугубо рациональным умом, мог в своём сознании отделить Россию бунтарскую, стихийную от богатого, могучего и патриархального Российского государства.

Русь бредит Богом, красным пламенем,

Где видно ангелов сквозь дым…

Они ж покорно верят знаменьям,

Любя своё, живя своим. [“Старые усадьбы”, 1913 г.]

“Они” — жители глубинной Руси, которые памятны поэту по имению Гумилёвых в Слепневе. Не менее искреннее восхищение старой, дедовской Россией и в стихотворении “Городок” (1916 г.):

Крест над церковью взнесён,

Символ власти ясной, Отеческой,

И губит малиновый звон

Речью мудрою, человеческой.

Дикость и самозабвенность, стихийность русской жизни представляются Гумилёву бесовским ликом его Родины.

Путь этот — светы и мраки,

Посвист разбойный в полях,

Ссоры, кровавые драки

В страшных, как сны, кабаках. [“Мужик”, 1917 г.]

Этот бесовский лик России иногда заставляет Гумилёва поэтически любоваться им (как в пронизанном предчувствием великой бури стихотворение “Мужик”, которое явно навеяно образом Григория Распутина).

Однако чаще такая Россия — дикая, зверская — вызывает у него отторжение и неприятие:

Ты прости нам, смрадным и незрячим,

До конца униженным прости!

Мы лежим на гноище и плачем,

Не желая Божьего пути.

………………………………………………..

Вот ты кличешь: “Где сестра Россия,

Где она, любимая всегда?”.

Посмотри наверх: в созвездьи Змия

Загорелась новая звезда. [“Франция”, 1918 г.]

Но Гумилёв видел и другой, ангельский лик — Россию монархическую, твердыню православия и вообще твердыню духа, мерно и широко движущуюся к свету. Гумилёв верил, что его родина может, пройдя очистительную бурю, засиять новым светом.

Знаю, в этом городке —

Человечья жизнь настоящая,

Словно лодочка на реке,

К цели ведомой уходящая. [“Городок”, 1916 г.]

Такой очистительной бурей казалась Гумилёву Первая мировая война. Отсюда и убеждённость в том, что он должен быть в армии. Впрочем, к такому шагу поэт был подготовлен всей своей жизнью, всеми своими взглядами. И Николай, в каждом путешествии заболевавший, уже в августе 1914 отправился на передовую добровольцем. Авантюризм, желание испытать себя близостью опасности, тоска по служению высокому идеалу (на этот раз – России), по гордому и радостному вызову, который воин бросает смерти, — всё толкало его на войну. Он попал во взвод конной разведки, где с постоянным риском для жизни совершались рейды в тыл врага. Окопные будни умудрялся воспринимать романтически:

И так сладко рядить Победу,

Словно девушку, в жемчуга,

Проходя по дымному следу

Отступающего врага. [“Наступление”, 1914 г.]

Впрочем, война платила ему взаимностью: он ни разу не был ранен (хотя и часто простужался), товарищи его обожали, командование отмечало наградами и новыми чинами, а женщины — подруги и поклонницы – вспоминали, что мундир шёл ему больше, чем гражданский костюм.

Гумилёв был храбрым бойцом — в самом конце 1914 года он получил Георгиевский крест IV степени и звание ефрейтора за смелость и мужество, проявленные в разведке. В 1915 году за отличие его награждают Георгиевским крестом III степени, и он становится унтер-офицером. Николай активно писал на фронте, в 1916 году друзья помогают ему издать новый сборник “Колчан”.

В мае 1917 года Гумилёва назначили в особый экспедиционный корпус русской армии, расквартированный в Париже. Именно здесь, в военном атташате, Гумилёв выполнит ряд специальных поручений не только российского командования, но и подготовит документы для мобилизационного отдела объединённого штаба союзнических войск в Париже. Можно найти много документов того времени сходных по стилю написания со стилем Гумилёва, но все они стоят под грифом таинственного “4 отдела”.

Летом того же года Гумилёв по дороге на один из европейских фронтов застрял в Париже, а затем уехал в Лондон, где активно занимался творчеством. В 1918 году он вернулся в Петроград.

Тяга к старому укладу, порядку, верность законам дворянской чести и служения Отечеству — вот что отличало Гумилёва в смутные времена семнадцатого года и Гражданской войны. Выступая перед революционными матросами, он демонстративно читал: “Я бельгийский ему подарил пистолет и портрет моего государя” — одно из своих африканских стихотворений. Но всеобщий подъём захватил, опалил и его. Гумилёв не принял большевизма — он был для поэта как раз воплощением бесовского лика России. Последовательный аристократ во всём (впрочем, скорее игравший в аристократизм — но ведь и вся жизнь его строилась по законам искусства!), Гумилёв ненавидел “русский бунт”. Но он во многом понимал причины восстания и надеялся, что Россия в конце концов выйдет на свой исконный, широкий и ясный путь. А потому, полагал Гумилёв, нужно служить любой России — эмиграцию он считал позором.

И Гумилёв читал рабочим лекции, собирал кружок “Звучащая раковина”, где учил молодых писать и понимать стихи, переводил для издательства “Всемирная литература”, выпускал книгу за книгой. Друзья и ученики Гумилёва — К. Чуковский, В. Ходасевич, А. Ахматова, Г. Иванов, О. Мандельштам и другие его современники — единодушны: никогда ещё не был поэт так свободен и в то же время гармоничен, многозначен и ясен.

На сломе эпох жизнь, как никогда, таинственна: мистикой пронизано всё. Тема зрелого Гумилёва — столкновение разума, долга и чести со стихией огня и смерти, которая бесконечно привлекала его — поэта, но и сулила гибель ему же — солдату. Это отношение к современности — любовь-ненависть, ликование-отторжение — было сродни его отношению к женщине (“И мне сладко — не плачь, дорогая, — / Знать, что ты отравила меня ”).

Стихотворные сборники “Костёр”, “Огненный столп”, “К синей звезде” (1923 г.; подготовлен и выпущен друзьями посмертно) полны шедевров, знаменующих собою совершенно новый этап гумилёвского творчества. Анна Ахматова не зря называла Гумилёва “пророком”. Он предсказал и собственную казнь:

В красной рубашке, с лицом как вымя,

Голову срезал палач и мне,

Она лежала вместе с другими,

Здесь в ящике скользком, на самом дне. [«Заблудший трамвай”, 1919 г.(?)]

Это одно из любимейших стихотворений самого Гумилёва. Впервые здесь герой Гумилёва не путешественник-завоеватель, не победитель и даже не философ, стойко принимающий сыплющиеся на него несчастья, а потрясённый обилием смертей, измученный, потерявший всякую опору человек. Он словно заблудился в “бездне времён”, в лабиринтах преступлений и злодейств — и каждый переворот оборачивается потерей возлюбленной. Никогда ещё у Гумилёва не было такой беспомощной, по-человечески простой интонации:

Машенька, ты здесь жила и пела,

Мне, жениху, ковёр ткала,

Где же теперь твой голос и тело,

Может ли быть, что ты умерла!

Лирическому герою Гумилёва служит образ державного Петербурга с “твердыней православья” — Исаакием и памятником Петру. Но то, что может стать опорой мыслителю и поэту, не утешает человека:

И всё же навеки сердце угрюмо,

И трудно дышать, и больно жить…

Машенька, я никогда не думал,

Что можно так любить и грустить.

Поздний Гумилёв полон любви и сострадания, эпатаж и дерзость юности остались в прошлом. Но о покое говорить не приходится. Поэт чувствовал, что назревает великий переворот, что человечество стоит у порога новой эры, — и мучительно переживал вторжение этого неведомого:

Как некогда в разросшихся хвощах

Ревела от сознания бессилья

Тварь скользкая, почуя на плечах

Ещё не появившиеся крылья, —

Так век за веком — скоро ли, Господь? —

Под скальпелем природы и искусства

Кричит наш дух, изнемогает плоть,

Рождая орган для шестого чувства. [“Шестое чувство”, 1919 г. (?)]

Это ощущение великого обещания, некоего порога оставляет у читателя и вся внезапно оборванная жизнь Гумилёва.

3 августа 1921 года Гумилёв был арестован по подозрению в заговоре по “Делу Таганцева”, и уже 24 августа решением Петргубчека был приговорён к высшей мере наказания — расстрелу.

Тогда в августе 1921 года в защиту Гумилёва выступили известные люди своего времени, которые написали письмо Петроградской Чрезвычайной Комиссии, в котором они ходатайствовали об освобождении Н. С. Гумилёва под их поручительство. Но это письмо не могло ничего изменить, так как оно было получено только 4 сентября, а решение Петргубчека состоялось 24 августа.

Семь десятилетий его стихи распространялись в России в списках, а издавались лишь за границей. Но Гумилёв питал русскую поэзию своей жизнерадостностью, силой страстей, готовностью к испытаниям. Многие годы учил он читателей сохранять достоинство в любых обстоятельствах, оставаться собой вне зависимости от исхода битвы и прямо смотреть в лицо жизни:

Но когда вокруг свищут пули,

Когда волны ломают борта,

Я учу их, как не бояться,

Не бояться, и делать, что надо.

…………………………………………………..

А когда придёт их последний час,

Ровный красный туман застелет взоры,

Я научу их сразу припомнить

Всю жестокую, милую жизнь,

Всю родную, странную землю

И, представ перед ликом Бога

С простыми и мудрыми словами,

Ждать спокойно Его суда. [“Мои читатели”, 1921 г.]

ЖИРАФ

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд

И руки особенно тонки, колени обняв.

Послушай: далёко, далёко, на озере Чад

Изысканный бродит жираф.

Ему грациозная стройность и нега дана,

И шкуру его украшает волшебный узор,

С которым равняться осмелится только луна,

Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

Вдали он подобен цветным парусам корабля,

И бег его плавен, как радостный птичий полет.

Я знаю, что много чудесного видит земля,

Когда на закате он прячется в мраморный грот.

Я знаю веселые сказки таинственных стран

Про чёрную деву, про страсть молодого вождя,

Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,

Ты верить не хочешь во что-нибудь кроме дождя.

И как я тебе расскажу про тропический сад,

Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав.

Ты плачешь? Послушай… далёко, на озере Чад

Изысканный бродит жираф.

Каждое стихотворение Гумилева открывает новую грань взглядов поэта, его настроений, видения мира. Содержание и изысканный стиль стихов Гумилева помогают нам ощутить полноту жизни. Они являются подтверждением того, что человек сам может создать яркий, красочный мир, уйдя от серой будничности. Прекрасный художник, Николай Гумилев оставил интересное наследие, оказал значительное влияние на развитие российской поэзии.

первых строчек стихотворения перед нами открывается довольно безрадостная картина. Мы видим грустную девушку, она сидит, наверное, у окна, подтянув к груди коленки, и сквозь пелену слёз смотрит на улицу. Рядом лирический герой, который, стараясь её утешить и развлечь, ведёт рассказ о далёкой Африке, об озере Чад. Так взрослые, стараясь утешить ребенка, поведывают о чудесных краях…

Николай Степанович Гумилев родился 15 (3 по старому стилю) апреля 1886 г. в Кронштадте в семье корабельного врача. Детские годы провел в Царском Селе, здесь в 1903 г. поступил в гимназию, директором которой был известный поэт Иннокентий Анненский. После окончания гимназии Гумилев уехал в Париж, в Сорбонну. К этому времени он был уже автором книги «Путь конквистадоров», замеченной одним из законодателей русского символизма Валерием Брюсовым. В Париже издавал журнал «Сириус», активно общался с французскими и русскими писателями, состоял в интенсивной переписке с Брюсовым, которому посылал свои стихи, статьи, рассказы. В эти годы он дважды побывал в Африке.

В 1908 г. вышла вторая поэтическая книга Гумилева – «Романтические цветы» с посвящением будущей жене Анне Горенко (потом ставшей поэтессой Анной Ахматовой).

Вернувшись в Россию, Гумилев живет в Царском Селе, учится на юридическом, затем на историко-филологическом факультете Петербургского университета, но так и не оканчивает курса. Он входит в литературную жизнь столицы, печатается в различных журналах. С 1909 г. Гумилев становится одним из основных сотрудников журнала «Аполлон», где ведет раздел «Письма о русской поэзии».

Он отправляется в длительное путешествие по Африке, возвращается в Россию в 1910 г., выпускает сборник «Жемчуга», сделавший его известным поэтом, и женится на Анне Горенко. Вскоре Гумилев вновь отправился в Африку, в Абиссинии записывал местный фольклор, общался с местными жителями, знакомился с бытом и искусством.

В 1911–1912 гг. Гумилев отходит от символизма. Вместе с поэтом Сергеем Городецким он организовал «Цех поэтов», в недрах которого зародилась программа нового литературного направления – акмеизма. Поэтической иллюстрацией к теоретическим выкладкам стал сборник «Чужое небо», который многие считали лучшим в творчестве Гумилева.

В 1912 г. у Гумилева и Ахматовой рождается сын Лев.

В 1914 г. в первые же дни мировой войны поэт уходит добровольцем на фронт – несмотря на то, что был полностью освобожден от воинской службы. К началу 1915 г. Гумилев уже награжден двумя Георгиевскими крестами. В 1917 г он оказывается в Париже, затем в Лондоне, в военном атташате особого экспедиционного корпуса Российской армии, входившего в состав объединенного командования Антанты. Здесь, по мнению некоторых биографов, Гумилев выполнял некоторые особые задания. В годы войны он не прекращал литературной деятельности: был издан сборник «Колчан», написаны пьесы «Гондла» и «Отравленная туника», цикл очерков «Записки кавалериста» и другие произведения.

В 1918 г. Гумилев возвращается в Россию и становится одной из заметных фигур в литературной жизни Петрограда. Много печатается, работает в издательстве «Всемирная литература», читает лекции, руководит Петроградским отделением Союза поэтов, работает с молодыми поэтами в студии «Звучащая раковина».

В 1918 г. Гумилев разводится с Ахматовой, а в 1919 г. женится второй раз, на Анне Николаевне Энгельгардт. У них рождается дочь Елена. Анне Энгельгардт-Гумилевой посвящен сборник стихов «Огненный столп», сообщение о выходе которого появилось уже после смерти поэта.

3 августа 1921 г. Гумилев был арестован по обвинению в участии в антисоветском заговоре профессора Таганцева (дело это, как считает сегодня большинство исследователей, было сфабриковано).

По приговору суда он был расстрелян. Точная дата расстрела не известна. По словам Ахматовой, казнь произошла близ Бернгардовки под Петроградом. Могила поэта не найдена.

Гумилев погиб в расцвете творческих сил. В сознании современников его судьба вызывала ассоциации с судьбой поэта другой эпохи – Андрэ Шенье, казненного якобинцами во время Великой французской революции. Шестьдесят пять лет имя Гумилева оставалось под строжайшим официальным запретом.