Введение
XVIII век для России имел особое значение: он оказался переломным в её истории. Век начался с бурных преобразований, затронувших и потрясших все сферы общества и наложивших отпечаток на всё последующие развитее страны. Это время укрепления устоев самодержавия, время дворцовых переворотов и расширения привилегий дворянства, и на этом фоне возникали бурные социальные катаклизмы. Это столетие, когда Россия много воевала почти во всех концах Европы, одерживала блестящие победы, когда росла слава русского оружия, развивались военная наука и искусство. Это век просвещения и высоких культурных достижений. Наконец, это время становления национального самосознания. XVIII столетие придало жизни нашей страны небывалую стремительность, кода на глазах одного — двух поколений рождалось новое общество. И во всех процессах, событиях, явлениях проявлялась деятельность людей, так или иначе влиявших на судьбы России, чья жизнь оказалась неразрывно связанной с историей нашего Отечества.
Одной из таких незаурядных, и в то же самое время противоречивых личностей, является фигура Петра Великого, в деятельности которого ещё предстоит разобраться.
1. Детство и юность. Начало царствования Петра
петр великий царствование
Пётр родился 30 мая 1672 года в семье царя Алексея Михайловича и царицы Натальи Кирилловны Нарышкиной. Для его отца это был второй брак. От предыдущего брака с Марией Милославской царь имел 13 детей. Но рождённые Милославской сыновья либо рано умирали, либо росли болезненными или неполноценными. Поэтому Алексей Михайлович постоянно тревожился за судьбу трона.
Воспитывали Петра по исстари заведённому обычаю. Первые годы жизни за ним присматривали бабки, мамки, кормилицы. В распоряжении царского отпрыска были самые разные игрушки. Была у него и личная маленькая карета, в которую его усаживали во время торжественных выездов. В карету были впряжены низкорослые лошадки в сопровождении пеших и конных карликов. Чтобы царевич не скучал, во дворец приглашали его сверстников — боярских детей, вместе с которыми он играл, уже тогда привлекая внимание окружающих живостью ума и любознательностью. Петру шёл четвёртый год, когда он остался без отца. Смерть Алексея Михайловича сильно осложнило судьбу ребёнка. Начались жесточайшие междоусобные конфликты между родственниками обоих жён покойного царя. Царица Наталья Кирилловна была оттеснена на второй план Милославскими и фактически оказалась в полуопальном положении. Вместе со своими домочадцами она выехала из Кремлёвского дворца и поселилась в подмосковном придворном селе Преображенском, в отдалении от пышного дворцового церемониала. С этих пор Пётр появлялся в Кремле лишь в дни официальных праздников и аудиенций, но, зная отношение к нему родственников по отцу, воспринимал эту обстановку как чуждую и враждебную ему.
Михаил Васильевич Ломоносов — русский ученый-энциклопедист (1711-1765)
... Ломоносов решил бежать в Москву. Он прикинулся больным, женитьбу пришлось отложить. В декабре 1730 года 19-летний Михаил отправляется вместе ... богатого дома покупать рыбу. Он оказался земляком Ломоносова. Узнав о том, ... Лихуды, которых церковные патриархи рекомендовали как ученых мужей, способных основать в Москве ... "повелением благочестивого государя нашего царя Петра I Алексеевича, всея Великия, Малыя ...
В апреле 1682 года скончался бездетный старший брат и крестный отец Петра царь Фёдор Алексеевич. Правительству предстояло решить вопрос о преемнике. По обычаю, престол должен был занять царевич Иван. Он был старший в роду, но к государственной деятельности, ни физически, не умственно не пригоден. Собравшиеся в день смерти Фёдора на площади у Кремлёвского дворца представители знати и высшего духовенства «выкрикнули» царём Петра. Царица Наталья становилась регентшей при несовершеннолетнем сыне. Такой поворот событий не устраивал Милославских. Под их давлением, месяц спустя, это решение было пересмотрено. Орудием борьбы за власть стали стрелецкие полки, на которые опиралась в борьбе с Нарышкиными старшая сестра Ивана — царевна Софья Алексеевна. Умная, честолюбивая и властная, она стремилась использовать ситуацию в своих целях и в будущем овладеть троном. Подстрекаемые сторонниками Софьи и поверившие в слухи о том, что Нарышкины «извели» царевича Ивана, стрельцы 15 мая 1682 года двинулись к Кремлю. Царевна Наталья Кирилловна вышла на крыльцо вместе с Иваном и Петром, чем вызвала среди стрельцов замешательство, которое, однако, длилось недолго. Вслед за этим началась страшная расправа над сторонниками Нарышкиных. Эти кровавые казни 15 — 17 мая совершились на глазах маленького Петра и настолько потрясли его, что остались тяжёлым и мучительным воспоминанием на всю жизнь.
По требованию стрельцов царями были провозглашены одновременно Пётр и Иван, а правительницей при них стала Софья, правление которой длилось семь лет.
В эти годы Пётр с матерью жил в Преображенском. Когда мальчику исполнилось семь лет, он был передан на воспитание в мужские руки. Его наставником и воспитателем стал боярин Р.М.Стрешнев. Он начал обучать царя грамоте. Позднее учителями Петра стали не очень образованные Никита Зотов и Афанасий Нестеров. От них он получил элементарные сведения по арифметике, чтению и письму, по истории и географии. Учением Пётр овладевал неохотно, чаще предпочитая самостоятельно находить интересные для себя занятия. Что касается грамоты, то он всю жизнь писал с ужасными орфографическими ошибками
Настоящей страстью для Петра стала игра в войну. Как и все мальчишки, маленький Пётр забавлялся игрушечными пистолетами, пушками, луками и стрелами. Со временем игрушечное оружие было заменено настоящим, и солдаты были не оловянные, а живые. Из сверстников Пётр сформировал две потешные роты, позднее развёрнутые в Преображенский и Семёновский полки.
Командовали ими иноземные офицеры, у которых Пётр, начав «службу» с барабанщика, всерьёз перенимал знание арифметики, геометрии, фортификации. Выучился он пускать и «потешные огни» — фейерверки. Это стало одной из любимых его забав. Сформированные полки вскоре стали вооружённой силой молодого царя.
Возникает вполне резонный вопрос: откуда же в России взялись иностранцы, помогшие Петру создать уже упомянутые полки? Известно, что они селились своими слободками, куда часто захаживал молодой царь. Ответ на этот вопрос прост. В своё время иностранцев пригласил в Россию отец Петра, царь Алексей Михайлович, дабы они помогли в строительстве мануфактур и обучению горному делу. Приближённые к царю, бояре невзлюбили иностранцев, за то, что последнее стали занимать слишком близкое место к русскому трону, и сделали всё возможное, дабы удалить их из первопрестольной. В своих последующих реформах, Пётр продолжил дело своего отца, только в отличие от него, проводил это не постепенно, а быстро и напористо.
Реферат по литературе петр первый
... литературы. Обратимся лишь к некоторым, достаточно известным, источникам. По описанию Ключевского, Петр I «был добрый по природе как человек, но груб как царь, ... на его сводных братьев Федора и Ивана, сыновей царя и первой жены Марии Милославской, которые с детства страдали ... он приобрел необъятную массу технических познаний. Уже в первую заграничную его поездку немецкие принцессы из разговора с ...
Другим увлечением молодого царя стало морское дело. В селе Измайлове Пётр нашёл старый ботик. Паруса на нём были устроены так, что позволяли ходить против ветра. На узенькой речке Яузе Пётр обучался плаванью на этом судне. Воображение Петра волновали рассказы о больших кораблях, о далёких и опасных морских путешествиях. Пётр решил сам научился строить корабли. Немедленно был найден корабельных дел мастер. И в 1691 году Пётр спустил на Яузу, построенную им самим яхту.
Принято считать, что создание военно-морского флота России неотъемлемо связано с именем Петра I. На деле же получается — не совсем так. Достаточно вспомнить нашу же с вами историю, чтобы убедиться, что на Руси были талантливейшие судостроители и флотоводцы еще в доромановскую эпоху, о которых по приходу к власти династии царей Романовых, благополучно забыли.
Взять, хотя бы, те романтические времена, когда Френсис Дрейк грабил и жёг испанские галеоны, а на Карибах расцветало пиратство. В это время русские флотоводцы держались вполне достойно.
Впервые о флоте московитов всерьёз заговорили задолго до рождения Петра, а именно в 1559 году. Успехи молодого царя Иоанна, прозванного впоследствии Грозным, тогда впечатляли. Пала Казань, покорилась Астрахань, наступил черёд Крыма. Заявка дерзкая — Крым находился под защитой турецкого султана Сулеймана Великолепного, а перед его армией и флотом трепетала вся Европа. Тем не менее, наши бросили ему могущественный, дерзкий вызов. Царский стольник Данила Адашев, под началом которого был восьмитысячный экспедиционный корпус, построил в устье Днепра корабли и вышел в Чёрное море. Кстати, корабли эти вовсе не были примитивными ладьями. Вот как о них отзывается генуэзский префект Кафы (ныне Феодосия) Эмиддио Дортелли Д’Асколи: «Они продолговатые, похожи на наши фрегаты, вмещают 50 человек, ходят на вёслах и под парусом. Чёрное море всегда было сердитым, теперь оно ещё страшнее в связи с московитами…». Генуэзец не соврал. Русские, вырвавшись на морской простор, показали себя во всей красе. Флотилия Адашева навязала бой турецким кораблям, около десятка сожгли, два захватили, а потом высадились в Западном Крыму. Крымское ханство замерло в ужасе — русские в течение трёх недель грабили и опустошали побережье, играючи выдерживая столкновения с турецким ВМФ. Кто знает, как тогда могла повернуться история, если бы Иоанн Васильевич не позарился, как в последствии и Пётр, на Балтику. С начала Ливонской войны боевые действия в Крыму прекратились, а первого русского флотоводца Данилу Адашева отозвали в Москву.
На Балтике наш флот тоже успел неплохо зарекомендовать себя. Спустя без малого сто лет после крымских проектов Иоанна другой царь, уже из новой династии Романовых, Алексей Тишайший (отец Петра), решил, что пора навести на северных рубежах порядок. И в 1656 году двинулся освобождать от шведа всё побережье Балтики — от устья Невы до Риги. В успехе не сомневались. Шведы, привыкшие чувствовать себя хозяевами на Балтике, растерялись — одновременно с сухопутной компанией, русские рискнули вести ещё и морскую. Да как!
Роль Петра I в истории России. Что сделал Петр I для развития России?
... гг. перечеркнула эти достижения. >> 1762-1775. Екатерина II от дворцового переворота и свержения Петра III до восстания Пугачёва. Историческое сочинение Следствием Великого посольства царя и его соратников в Европу ... модернизированной армии и новорождённого флота, создателем которого стал Пётр. Обширные преобразования, ... своей архитектурой, культурой и атмосферой. Но не стоит забывать, что ...
Воевода Пётр Потёмкин, корпус которого состоял всего из 1 тысячи человек и 750 донских казаков-мореходов построили суда и уже 22 июля 1656 года предприняли военную экспедицию. Войдя в Финский залив, они направились к острову Котлин, где Пётр впоследствии заложил Кронштадт. Там обнаружили шведов, завязался бой, окончившейся полной победой русских….
К сожалению, политика вновь взяла своё — войну наскоро свернули, и наше присутствие на Балтике отсрочилось ещё на 50 лет…
Третьим большим увлечением Петра были ремёсла. Общаясь в Преображенском с простыми людьми, Пётр научился делать то, что умели делать они. Ему нравилась работать руками и всё выполнять самостоятельно.
Уже в молодости Пётр знал 14 ремёсел. Он был плотником и каменщиком, кузнецом и штукатуром, кораблестроителем и сапожником. Но более всего он любил работать на токарном станке. В токарном деле он достиг такой виртуозности, что мог в дальнейшем соперничать с лучшими токарями Европы.
Мать царя, Наталья Кирилловна, пыталась отвлечь от его излюбленных забав и увлечений, и лучшим способом остепенить его считала женитьбу. С женитьбой Пётр, как и Иван, по представлению того времени, стали совершеннолетними, а значит, и в опеке Софьи больше не нуждались. Но царевна с властью расставаться не хотела. К тому времени Софья выдвинулась на первый план, и никто ей не мог помешать. Удовлетворив все просьбы стрельцов, она на деле уже управляла государством. Тогда стрельцы предложили провозгласить царями Ивана и Петра вместе, причем Ивана — первым, Петра — вторым.
Шло время. Видя, как чахнет Иван и набирает силу Петр, и в 1689 году Софья приняла решение стать самодержицей всея Руси. Вновь она пыталась найти опору в стрельцах, заставить их присягнуть себе. В ночь с 7 на 8 августа 1689 года Пётр получил известие о сборе стрельцов в Кремле с целью двинуться на Преображенское и учинить над ним расправу. Слух оказался ложным, но он не на шутку испугал царя. С несколькими сподвижниками он поутру умчался в Троице-Сергиев монастырь, под защиту толстых стен и башен лавры.
Однако на этот раз не все стрельцы поверили Софье. С её сторонниками Петр жестоко расправился, а сестру заключил в Новодевичий монастырь, где она провела около 15 лет и умерла в 1704 году.
Государством по-прежнему правили два государя, но Иван сам передал всю полноту власти Петру, лишь формально занимая место на троне.
На становление Петра как царя-реформатора повлияли три важнейших события тех лет. Прежде всего, это его поездка в Архангельск в 1693-1694 годах, которая многое изменила в жизни молодого царя. Настоящее море, настоящие корабли…. Всё это воздействовало на мысли и воображение Петра. Его главной мечтой для России становилось море. Восторженное отношение к морю и кораблям сохранится у Петра на всю жизнь. Без его участия не обходились ни крупные морские маневры, ни спуск кораблей на воду.
Пётр I. Историческое
... победы над Швецией в Северной войне, и строительство Санкт-Петербурга. В этот период Россия пошла по имперскому пути развития – как официально (Пётр I провозгласил себя императором), ... восстание под предводительством Кондратия Булавина 1707-1708 гг.) Историческое значение и оценка правления Петра I Отечественная историография традиционно ставит Петра в ряд самых выдающихся государственных деятелей ...
Другим событием стали Азовские походы 1695-1697 годов. Для Петра эта война с Турцией за выход к Азовскому морю стала первой военной школой, в которой он приобрел опыт управления большой армией, осады и штурма сильной крепости.
Именно здесь, под стенами Азова, к Петру пришло осознание его роли в жизни России, сформировалась главная идея и смысл жизни — служение своему государству.
На становление личности царя-преобразователя повлияло также его длительное путешествие за границу в составе Великого посольства в 1696-1697 годах. Пётр ехал инкогнито, как сопровождающее лицо — «урядник Пётр Михайлов», что давало ему значительную свободу действий и позволяло более подробно познакомиться с жизнью Голландии, Англии и других европейских стран.
Через эту поездку Пётр впервые соприкоснулся с западноевропейской цивилизацией, увидел её военное и культурное могущество. Месяцы, проведённые в Европе, Пётр использовал с максимальной для себя пользой. Он овладел корабельным мастерством на верфях Голландии и Англии, посещал музеи и анатомические театры, обсерватории и монетные дворы; учился фортификации и музейному делу; общался с государственными деятелями, учёными, дипломатами, ремесленниками, моряками и корабелами. Из Европы русский царь привёз в Россию не только впечатления, знания, трудовые навыки и трудовые мозоли, но прежде всего убеждение в том, что столь же сильной Россию можно сделать, лишь переняв у Запада всё необходимое. Тогда и оформилась окончательно ориентация Петра на западноевропейскую модель жизни….
По приказу Петра-I за границей закупались книги, приборы, оружие, приглашались иностранные мастера и ученые Петр I встречался с Г. Лейбницем, И. Ньютоном и другими учеными, в 1717 он был избран почетным членом Парижской Академии Наук.
У какой Европы учился Петр I? Петр очаровался западными порядками, хотя очаровываться, собственно, было нечем. Нравственные и политические принципы современной Петру Европы были несравненно ниже нравственных и политических принципов Московской Руси.
“Миф о человеколюбивой, благоустроенной Европе и варварской Москве есть сознательная ложь, — пишет И. Солоневич в “Народной Монархии. — Бессознательной она быть не может: факты слишком элементарны, слишком общеизвестны и слишком уж бьют в глаза”. Это жестокий для большинства русских историков, но совершенно верный вывод.
Положение Европы, в которую поехал учиться Петр, во многих отношения было хуже, чем положение в Московской Руси. Историки интеллигентского толка слишком уж произвольно распределяют свет и тени, слишком уж живописуют варварство Московской Руси и процветание тогдашней Европы. В Англии только незадолго закончилась революция. Европа еще не залечила кровавых ран, нанесенных Тридцатилетней войной. Война прекратилась только вследствие того, что разоренное население Франции и бесчисленных немецких государств-карликов стало вымирать с голода. По всей Европе пылали костры инквизиции, на которых жгли еретиков и ведьм. Бельгия и Голландия так же, как и все государства, были переполнены нищими, бродягами и разбойниками. В одном из германских городов все женщины были сожжены по обвинению в том, что они ведьмы.
Какова была законность в “просвещенной и культурной” Европе, показывает деятельность саксонского судьи Карпцофа. Он в одной только крошечной Саксонии ухитрился за, свою жизнь казнить 20.000 человек. В Италии и Испании, где свирепствовала инквизиция, дело было еще хуже. Нельзя забывать, что последний случай сожжения еретика произошел в 1826 году, сто двадцать пять лет после поездки Петра в гуманную и просвещенную Европу. Таковы были порядки в Европе, которая по словам Ключевского, воспитывалась “без кнута и застенка” и куда Петр поехал учиться более лучшим порядкам, чем московские.
Внешняя политика Петра I
... внешней политике. Возникает совершенно новая активно действующая сила мировой политики, а выросший на глазах изумленной Европы Петербург стал одним из важных центров всемирной дипломатической жизни. Накануне царствования Петра Россия находилась на ... Софьи Москва снизила ... другие крепости. 1. Азовские походы ... на себя турецкие силы. Войны требовало и греческое православное духовенство, крайне задетое тем, ...
И. Солоневич нисколько не искажает исторического прошлого, когда заявляет в “Народной Монархии”: “Самого элементарнейшего знания европейских дел достаточно, чтобы сделать такой вывод: благоустроенной Европы, с ее благо-попечительным начальством Петр видеть не мог, и по той чрезвычайно простой причине, что такой Европы вообще и в природе не существовало”.
“Не нужно, конечно, думать, что в Москве допетровской эпохи был рай земной или, по крайней мере, манеры современного великосветского салона. Не забудем, что пытки, как метод допроса и не только обвиняемых, но даже и свидетелей, были в Европе отменены в среднем лет сто-полтораста тому назад.
Кровь и грязь были в Москве, но в Москве их было очень намного меньше. И Петр, с той, поистине, петровской “чуткостью”, которую ему либерально приписывает Ключевский — вот и привез в Москву стрелецкие казни, личное и собственноручное в них участие — до чего московские цари, даже и Грозный, никогда не опускались; привез Преображенский приказ, привез утроенную порцию смертной казни, привез тот террористический режим, на который так трогательно любят ссылаться большевики. А что он мог привезти другое?
В отношении быта Москве тоже нечему было особенно учиться. На Западе больше внимания уделяли постройке мостовых, Московская Русь больше уделяла внимания строительству бань. На Западе больше внимания уделяли красивым камзолам и туфлям с затейливыми пряжками, русские стремились к тому, чтобы под простыми кафтанами у них было чистое тело…”
В царских палатах, в Боярской думе, в боярских домах, не ставили блюдец на стол, чтобы на них желающие могли давить вшей. В Версальских дворцах такие блюдца ставили. Пышно разодетые кавалеры и дамы отправляли свои естественные потребности в коридорах роскошного Версальского дворца. В палатах Московских царей такого не водилось.
Для того, чтобы не искажать исторической перспективы, нельзя ни на одно мгновение забывать о том, что западный мир, куда прибыл Петр I, был уже в значительной части безрелигиозный мир.
“Западный мир, куда прибыл Петр I, был уже безрелигиозный мир и объевропеевшиеся русские, прибывшие с Петром Великим, стали агентами этой европеизации, не стремясь нисколько принимать форму западного христианства”, — пишет знаменитый английский историк Арнольд Тойнби в своей книге “Мир и Запад”.
Петр учился уже у безрелигиозного Запада, разлагавшегося под влиянием всевозможных рационалистических и материалистических идей.
“Европеизацией, — правильно заключает И. Солоневич, — объясняются и петровские кощунственные выходки. Описывая их, историки никак не могут найти для них подходящей полочки. В Москве этого не бывало никогда. Откуда же Петр мог заимствовать и всепьянейший синод, и непристойные имитации Евангелия и креста, и все то, что с такою странной изобретательностью практиковал он с его выдвиженцами?
«Медный всадник»: образ Петра I, Петербурга, Евгения, конфликт ...
... победоносный. Вполне очевидно, что изображен Петр людьми, испытывающими к нему благоговение и симпатию. Трагедия в поэме А.С.Пушкина «Медный всадник» — сочинение: проблема, бунт маленького человека Трагедия в поэме А.С.Пушкина «Медный всадник» «Медного всадника» В поэме власть печется только о себе. А ...
Историки снова плотно зажмуривают глаза. Выходит так, как будто вся эта хулиганская эпопея с неба свалилась, была, так сказать, личным капризом и личным изобретением Петра, который на выдумки был вообще горазд. И только Покровский в третьем томе своей достаточно похабной Истории России (довоенное издание), — скупо и мельком сообщая о “протестантских симпатиях Петра”, намекает и на источники его вдохновения. Европа эпохи Петра вела лютеранскую борьбу против католицизма. И арсенал снарядов и экспонатов петровского антирелигиозного хулиганства был, попросту, заимствован из лютеранской практики. Приличиями и чувством меры тогда особенно не стеснялись, и подхватив лютеранские методы издевки над католицизмом, Петр только переменил адрес — вместо издевательств над католицизмом, стал издеваться над православием. Этот источник петровских забав наши историки не заметили вовсе.
Реформаторская деятельность Петра I протекала в острой борьбе с оппозицией. Уже первые попытки преобразований вызвали недовольство и сопротивление в среде боярства и духовенства. Это выразилось, в частности, в заговоре 1697 и мятеже московских стрельцов (1698) в пользу Софьи, который был жестоко подавлен Петром-I (1182 человека были казнены), а московские стрелецкие полки были расформированы. В ослабленной и замаскированной форме сопротивление оппозиции продолжалось вплоть до 1718 (так называемый заговор Алексея Петровича).
2. В начале славных дел. Реформы Петра. Мифы и реальность
Преобразования Петра I коснулись всех сфер общественной жизни Петр I расширил владельческие права помещиков над имуществом и личностью крепостных, заменил подворное обложение крестьян подушным, издал указ о посессионных крестьянах, которых разрешалось приобретать владельцам мануфактур, практиковал массовую приписку государственных и ясачных крестьян к казенным и частным заводам, мобилизацию крестьян и горожан в армию и на строительство городов, крепостей, каналов и др. Указ о единонаследии 1714 года уравнял поместья и вотчины, предоставив их владельцам право передавать недвижимое имущество одному из сыновей, и тем самым закрепил дворянскую собственность на землю. Табель о рангах 1722 года, установил порядок чинопроизводства в военной и гражданской службе не по знатности, а по личным способностям и заслугам Увеличение налогов и других тягот вылились в Астраханское (1705-1706), Башкирское и Булавинское (1707-1709) восстания, жестоко подавленные царским правительством. При Петре I возникло большое количество мануфактур и горных предприятий, было положено начало освоению новых железорудных месторождений (Урал, Олонецкий край, Липецк), добыче цветных металлов (меди, серебра).
Содействуя развитию промышленности, Петр I издал Берг- привилегию 1719 года, учредил центральные органы (коллегии), ведавшие торговлей и промышленностью, передавал казенные предприятия в частные руки и выдавал их владельцам субсидии. Было развернуто строительство Вышневолоцкого, Ладожского обводного и других каналов. Покровительственный тариф 1724 года ограждал новые отрасли отечественной промышленности от иностранной конкуренции и поощрял ввоз сырья и продуктов, производство которых не обеспечивало потребностей внутреннего рынка, в чем проявилась политика меркантилизма. В 1699 году Петр I учредил Бурмистерскую палату и завершил реформу городского управления созданием Главного магистрата и городовых магистратов (1720), призванных ведать «всех купецких людей судом» и «размножать» торговлю и мануфактуры. Купечество было разделено на 2 гильдии, ремесленники объединены в цехи по профессиям. Реформы государственного аппарата при Петре I явились важным шагом на пути превращения русского самодержавия XVII в. в чиновничье-дворянскую монархию XVIII в. с ее бюрократией и служилыми сословиями. Место Боярской думы занял Сенат (1711), вместо приказов учреждены коллегии (1718), контрольный аппарат представляли сначала «фискалы» (1711), а затем прокуроры во главе с генерал-прокурором. Взамен патриаршества была учреждена Духовная коллегия, или Синод, находившийся под контролем правительства. Политическим сыском ведал сначала Преображенский приказ, а затем особая Тайная канцелярия. Большое значение имела административная реформа. В 1708-1709 годах вместо уездов, воеводств и наместничеств было учреждено 8 (затем 10) губерний во главе с губернаторами. В 1719 губернии разделены на 47 провинций. В 1703 Петр I заложил Санкт-Петербург, ставший в 1712 году столицей государства. В 1721 году Россия была провозглашена империей.
Развитие музейного дела в дореволюционной России XVIII–начала XX веков
... выполняемые им социальные функции. В сфере международного общения часто используется определение, данное в Уставе международного совета музеев (ИНКОМ) (1974): "Музей – постоянное некоммерческое учреждение, призванное служить обществу и ... были украшены мозаиками и фресками работы выдающихся мастеров. Эти мозаики достойны стоять в ряду лучших творений византийского искусства, но в них есть и нечто ...
2.1 Административные реформы Петра I. Суровая оценка той реформы Ключевским
Административным реформам Петра Ключевский дает следующую характеристику. «До Петра начертана была довольно цельная преобразовательная программа, во многом совпадавшая с реформой Петра, в ином даже шедшая дальше ее”. “Петр, — констатирует Ключевский, — был не охотник до досужих соображений, во всяком деле ему легче давались подробности работы, чем ее общий план, он лучше соображал средства и цели, чем следствия”.
Какой, спрашивается, можно ждать толк от реформ, если проводящий их государственный деятель лучше соображает средства и цели, чем следствия. Если ему лучше даются мелочи, подробности, чем общий план? Разгромив старый, сложившийся веками правительственный аппарат Петр взамен создал еще более громоздкую бюрократическую машину. В области административных “реформ” Петр действовал, так, как будто до него в России не существовало никакого правительственного аппарата.
“В губернской реформе, — сообщает Ключевский, — законодательство Петра не обнаружило ни медленно обдуманной мысли, ни быстрой созидательной сметки. Всего меньше думали о благосостоянии населения. Губернских комиссаров, служивших лишь передатчиками в сношениях сената с губернаторами и совсем неповинных в денежных недосылках, били на правеже дважды в неделю”.
Суровый вывод Ключевского подтверждает и Лев Тихомиров: “Петр стремился организовать самоуправление на шведский лад и с полнейшим презрением к своему родному, не воспользовался общинным бытом, представлявшим все данные к самоуправлению. Исключительный бюрократизм разных видов и полное отстранение нации от всякого присутствия в государственных делах, делают из якобы “совершенных” петровских учреждений нечто в высшей степени регрессивное, стоящее по идее и вредным последствиям бесконечно ниже московских управительных учреждений”.
Реформированный на европейский лад государственный аппарат работал еще хуже старого. Единственно в чем он достиг успехов, это страшное казнокрадство.
Петровские администраторы вели себя, как в завоеванной стране. Ценил своих губернаторов Петр не больше, чем Сталин своих председателей облисполкомов. При каждом губернаторе были политкомиссары из гвардейцев. Ни один из губернаторов не был уверен, что завтрашний день пройдет благополучно. Лейб-гвардии поручику Карабанову Петр однажды дал поручение все губернские власти “сковать за ноги и на шею положить цепь”. В Москве один уполномоченный Петром унтер-офицер Посоткин, по словам дипломата Матвеева “жестокую передрягу учинил… всем здешним правителям, кроме военной коллегии и юстиции не только ноги, но и шеи смирил цепями”. В Вятку, как и в другие города, был послан уже простой Гвардейский солдат Нетесов. Беспробудно пьянствовавший в Вятке Нетесов, “забрав всех как посадских, так и уездных лучших людей, держит их под земской конторой под караулом и скованных, где прежде сего держаны были разбойники, и берет взятки”.
Разрушив старый аппарат, Петр по существу не создал ничего толкового. “Губернская реформа, — пишет Ключевский, — опустошила или расстроила центральное приказное управление… Создалось редкое по конструкции государство, состоявшее из восьми обширных сатрапий, ничем не объединявшихся в столице, да и самой столицы не существовало; Москва перестала быть ею, Петербург еще не успел стать. Объединял области центр не географический, а личный и передвижной: блуждавший по радиусам и периферии сам государь”. Начатая реформа не доводится до конца, как ее сменяла новая. Точная копия большевистского администрирования.
“Механическое перенесение на русскую почву иноземных учреждений, — пишет В. Мавродин, — без учета русской действительности, приводило к тому, что неудовлетворенный деятельностью этих учреждений Петр их совершенствовал, вводил новые, нагромождал одну канцелярию на другую, удорожая и без того дорого стоивший государственный аппарат, создавал сложную бюрократическую машину, носился с разнообразными “прожектами”.
Никаких законов в эпоху Петра фактически не существовало. Указ следовал за указом. Разобраться в них не было никакой возможности. Где много временных законов, там не может существовать никакой твердой законности. “Созданные из другого склада понятия и нравов, новые учреждения не находили себе родной почвы в атмосфере произвола и насилия. Разбоями низ отвечал на произвол верха: это была молчаливая круговая порука беззакония и неспособности здесь и безрасчетного отчаяния там. Внушительным законодательным фасадом прикрывалось общее безнародье”. По определению Ключевского, — “под высоким покровительством сената казнокрадство и взяточничество достигли размеровникогда небывалых прежде — разве только после”. Ну чем, скажите, не эпоха ленинско-сталинского административного кабака. Замените всюду Петр — Сталиным и вы будете иметь точную картину большевистских “реформ” в области управления.
Петр, исполненный презрения ко всему национальному, игнорировал весь опыт русского самоуправления, широко развитого до него и стал перестраивать всю русскую систему правительственных учреждений и систему русского самоуправления на европейский лад. Петр учинил полный разгром всего, что было до него. Петра в этом отношении перещеголяли только одни большевики. Он не оставил камня на камне от выработанной в течение веков русской системы управления.
Можете себе представить, какая сумятица бы получилась, если в Швеции или Германии вся местная система управления была бы в корне уничтожена, а вместо нее была создана выросшая в совершенно других исторических условиях русская система. А Петр сделал именно это. Петр придерживался того же принципа, что и большевики, что государство выше личности, идеи “пользы государства как высшего блага”. Это совершенно противоречило исконному русскому принципу. До Петра Русь жила по “Правде Божией”, после Петра Россия стала жить по принципу западного абсолютизма — “Правде воли монаршей”. По взгляду Петра человек принадлежит государству, которое во имя блага государства может поступать с человеком, как оно хочет.
Временную историческую меру Петр Великий постоянно превращал в постоянный принцип, наносивший большой вред России.
“…Петр был прав только для себя, для своего момента и для своего дела, — указывает Л. Тихомиров. — Когда же эта система закабаления народа государству возводится в принцип, она становится убийственной для нации. Уничтожает все родники самостоятельной жизни народа. Петр же не обозначал никаких пределов установленному им всеобщему закрепощению государству, не принял никаких мер к тому, чтобы закрепощенная Россия не попала в руки к иностранцам, как это и вышло тотчас после его смерти”.
Подводя итоги практическим результатам “реформ” Петра, Л. Тихомиров выносит суровый приговор Петру, утверждая, что исключительный бюрократизм разных видов и полное отстранение нации от всякого присутствия в государственных делах, делают из яко бы “совершенных” учреждений Петра, нечто в высшей степени регрессивное, стоящее и по идее и по вредным последствиям бесконечно ниже Московских управительных учреждений.
Ключевский доказал, что русские самостоятельно, раньше иностранцев, дошли до понимания выгодности единоличной власти в деле управления высшими органами государства. Петр разрушил этот принцип. Единоличное управление приказами было заменено коллегиями. При приказном строе все обязанности выполняли русские, для коллегиального управления, конечно, нужны были иностранцы. В 1717 году было учреждено 9 коллегий. Хотя президентами их считались русские, фактически все управление центральными органами перешло в руки вице-президентов — иностранцев. Камер-коллегией управлял барон Нирод, военной — генерал Вейде, юстиц-коллегией — Бревер, иностранной коллегией — еврей Шафиров, адмиралтейскою — Крейс, коммерц-коллегией — Шмидт, Берг и мануфактур-коллегией — Брюс.
Со времен Петра земские старинные учреждения были упразднены. Земские соборы исчезли. Непосредственное обращение народных учреждений и отдельных лиц к верховной власти сокращено или упразднено. Московские люди могли просить, например, об удалении от них воеводы и назначении на его место их возлюбленного человека. Для нынешней “губернии” это невозможно, незаконно и было бы сочтено чуть не бунтом. Да губерния не имеет для этого и органов, ибо даже то общественное” управление, какое имеется повсюду — вовсе не народное, а отдано вездесущему “образованному человеку, природному кандидату в политиканы, члену будущего, как ему мечтается, парламента”.
Была искажена и идея сотрудника Алексея Михайловича боярина Ордин-Нащокина создать городские управления. Из магистратов тоже ничего не получилось.
Учреждения организуются не для одних гениальных государей, а применительно к средним человеческим силам. И в этом смысле учреждения Петра были трагичны для России и были бы еще вреднее, если бы оказались технически хороши. К счастью, они в том виде, как создал Петр, были еще неспособны к сильному действию. Нельзя не согласиться со Львом Тихомировым, что “управительные органы суть только орудие этого союза верховной власти и нации. Петр же ничем не обеспечил самого союза верховной власти и нации, следовательно отнял у них возможность контролировать действие управительных учреждений, так сказать, подчинил всю нацию не себе, а чиновникам”.
“Учреждения Петра были фатальны для России, — пишет Лев Тихомиров, — и были бы еще вреднее, если бы оказались способными к действиям”.
Петр устраивал истинно какую-то чиновничью республику, которая должна была властвовать над Россией”.
Во главе этой чиновнической республики, в итоге нелепого принципа престолонаследия, введенного Петром I, в течения столетия стояли случайно оказавшиеся русскими монархами люди. Эти случайные люди были окружены стаей хищных иностранцев, которым не было никакого дела до России и страданий русского народа.
Из Петровских коллегий ничего, конечно, хорошего не вышло, хотя они просуществовали долго. Общий вывод Ключевского об административной деятельности Петра следующий:
“Преобразовательные неудачи станут после Петра хроническим недугом нашей жизни. Правительственные ошибки, повторяясь, превратятся в технические навыки, в дурные привычки последующих правителей, — те и другие будут потом признаны священными заветами преобразователя”.
“От государственной деятельности Петра не осталось и следа или ненужный балласт, от которого долго не знали, как отделаться. Возьмем хотя бы наш центральный правительственный механизм. Ключевский блестяще доказал образцовое с точки зрения целесообразности устройство наших центральных допетровских приказов. В них было много несообразностей, не было строго выдержанной системы в смысле распределения дел, главным образом благодаря постепенным историческим наслоениям, которыми народы, несомненно, культурные, например, англичане, у себя из приверженности к родной старине, дорожат, как зеницей ока. Но в наших приказах была самобытность и, что важнее, в них культурно-отсталые русские собственным умом и опытом дошли до принципа, до которого даже некоторые более культурные, чем мы, народы додумались позже нас — принципа единоличной власти в постановке и организации центральных исполнительных правительственных органов, принципа единоличной министерской власти, ныне ставшего незыблемой политической и правительственной аксиомой во всем цивилизованном мире. И вот это начало самобытно нами выработанное и искусно проведенное в жизнь в приказной системе центральных правительственных учреждений, близорукий недоучка Петр, ничтоже сумяшеся, рушит и заменяет заимствованным из Швеции коллегиальным устройством. Это устройство вплоть до Александра I-го или не клеится или не соблюдается, с тем, чтобы при Благословенном быть замененным министерствами, по существу ничем не отличавшимися от сто лет перед этим охаянных и разрушенных допетровских приказов. Зато как при Петре, так и поневоле при Александре I-м, русский народ оказывается в незаслуженном положении все заимствующего извне, не способного ни к какой самобытной творческой деятельности как в области своей общественности, так и государственности”.
В начале XIX века Петровские учреждения окончательно рухнули. Уже печальная практика XVIII века свела постепенно к нулю “коллегиальный принцип”. Стройная французская бюрократическая централизация, созданная Наполеоном на основе революционных идей, пленила подражательный дух Александра-I. При Александре-I коллегии были заменены министерствами, то есть правительство принуждено было вернуться назад к принципу единоначалия в области управления, который был проведен в Московской Руси раньше чем в Европе.
Рассмотрим и вопрос о целесообразности создания Петром новой столицы. Очень важно помнить, что создание Северного Парадиза вдали от центра страны не есть оригинальный замысел самого Петра. И в этом случае, как во всех своих замыслах, он только реализовал иностранный замысел. Это реализация старого польского замысла, который созрел в головах поляков, которые уже в Смутное время видя, — по словам одного исследователя, — “плотность боярской и духовной среды, замыкавшейся около государя, считали необходимым для проведения своих планов вырвать царя из этой среды и перенести царскую резиденцию из Москвы куда-нибудь в другое место”. Дело в том, — замечает исследователь, — что в Московской Руси “власть не господствовала над крепким, исторически сложившимся государственным слоем, а он сам держал ее в известном гармоническом подчинении себе”. Польские политики правильно рассчитали, что для того, чтобы уничтожить влияние сложившегося веками государственного строя на верховную власть, столицу нужно создать где-то на новом мосте, где бы власть не зависела от политических традиций страны. Петр и выполнил этот польский план, как до этого он выполнял замыслы немцев, голландцев, протестантов по разгрому русского государства и русской культуры.
“Петровский Парадиз основан в северном крае, — писал Карамзин, — среди зыбей болотных, в местах вынужденных на бесплодье и недостаток”, построенный на тысячах русских трупов, стал только могилой национальной России. Петербургским генерал-губернатором был еврей Девьер — беглый юнга с португальского корабля.
“Быть сему городу пусту”, — пророчил Ф. Достоевский, и его пророчество исполнилось. Февральский бунт вспыхнул именно в этом чуждом русскому сердцу городе, населенном космополитической по крови аристократией и космополитической по своему духу, европействующей интеллигенцией.
Петр I всеми силами стремился к повышению роли России на международной арене. Когда Петр I утвердился на престоле, ему пришлось завершать войну с Турцией, начавшуюся в 1686. В результате был занят Азов и Россия вышла на берега Азовского моря. Однако это не решило главной внешнеполитической проблемы установления непосредственных связей с Западом, что могло быть достигнуто лишь выходом к Балтийскому морю, а для этого было необходимо вернуть русские земли, захваченные Швецией в начале XVII в. В целях решения этой задачи Петр I во время поездки по странам Западной Европы в составе Великого посольства в 1697-1698 подготовил создание антишведского Северного союза, окончательно оформленного в 1699, и, заключив Константинопольский мир с Турцией, переключил все усилия страны на борьбу со Швецией. В долголетней Северной войне (1700-1721) Россия добилась полной победы и вошла в число великих европейских держав. В ходе войны Петр создал регулярную армию и военно-морской флот.
2.2 Миф о военном гении Петра Великого
Война Петра I с Швецией была самой бездарной войной в русской истории. Петр совершенно не обладал талантом полководца. Если в Смутное время, не имея правительства, Русь выгнала поляков за 6 лет, то Петр-I, имея огромное превосходство в силах, воевал с Швецией 21 год. Войны Петра — это образец его бездарности как полководца. О начале Северной войны историк Ключевский пишет следующее: “Редкая война даже Россию заставала так врасплох и была так плохо обдумана и подготовлена”.
Начало Северной войны действительно одна из наиболее бездарных страниц в истории русских войн. Но и дальнейший ход Северной войны был также бездарен, как и ее начало. Во время Нарвской баталии Петру было 28 лет, его противнику Карлу XII — 18 лет, у Петра было 35 тысяч солдат, у Карла всего 8 тысяч. И все же накануне битвы струсивший Петр покинул свою армию, доверив ее авантюристу графу де Круа, который в разгар битвы сдался шведам вместе с остальными иностранными проходимцами, командовавшими войсками Петра. В “Истории Северной войны” этот малодушный поступок Петра Первого объясняется весьма неубедительно: Петр Первый покинул Нарву накануне решительного боя, видите ли, “для того, чтобы другие остальные полки побудить к скорейшему приходу под Нарву, а особливо, чтобы иметь свидание с королем Польским”.
Сколько же необходимо было войск для победы над 8-тысячным отрядом Карла XII. Ведь Петр и так имел воинов больше, чем Карл, в пять раз. Под Нарвой ведь были хваленые петровские войска. Северная война ведь началась через 11 лет после восшествия Петра на престол. Этот срок совершенно достаточный, чтобы улучшить армию, при отце Петра добившую окончательно Польшу. И где, наконец, хваленый военный и организационный гений Петра?
Против 15 тысяч шведов Петр сосредоточил в Прибалтике 60.000 своих солдат. В начале кампании воевода Шереметев, командовавший отрядом дворянской конницы, разбил 8-тысячный отряд шведов. То есть старый Московский воевода с помощью старой Московской кавалерии разбил такой же отряд шведов, который не могли под Нарвой разбить 35 тысяч “реорганизованных” Петром войск, и от которого в страхе бежал Петр.
Летом 1702 года не гениальный Шереметев вторично разбил шеститысячный отряд шведов. От 6 тысяч шведов в живых осталось только 560 человек. Итак, первые победы над шведами были одержаны не Петром, не его реорганизованными войсками, а дворянской конницей, которой командовал пятидесятилетний Московский воевода. Шереметев участвовал и во взятии Нотебурга. Шестидесятитысячным русским войском во время похода в Польшу командовал Шереметев. Был захвачен Полоцк, занята вся Курляндия. В сентябре 1708 года Шереметев разбил 16.000 отряд генерала Левенгаупта, шедшего на соединение с Карлом-XII.
Около Гродно Карл XII окружает русский отряд; что же делает гениальный полководец? Вместо того чтобы наступать, как действовал Шереметев, он, по свидетельству Ключевского, снова впадает в малодушие:
“Петр, в адской горести обретясь… располагая силами втрое больше Карла, думал только о спасении своей армии и сам составил превосходно обдуманный во всех подробностях план отступления, приказав взять с собой “зело мало, а по нужде хотя и все бросить”. В марте, в самый ледоход, когда шведы не могли перейти Неман в погоню за отступавшими, русское войско, спустив в реку до ста пушек с зарядами… “с великою нуждою”, но благополучно отошло к Киеву”.
Остается Полтавская “виктория”, “перл” полководческого гения Петра. Полтавская виктория это вовсе не переломный момент Северной войны, а добивание остатков шведской армии, измотанной многократными разгромами Шереметева и других полководцев. Полководческий гений Петра, во всех этих разгромах, не виден ни через какое увеличительное стекло. К Полтаве, — как пишет В. Ключевский, — пришло “30 тысяч отощавших, обносившихся, деморализованных шведов. Этот сброд два месяца осаждал Полтаву, Карл XII три раза штурмовал Полтаву и ничего у него не получалось”.
Полтаву отстоял 4-тысячный гарнизон, которому помогали 4 тысячи вооруженных, чем попало обывателей. Потом началось Полтавское сражение с голодными, деморализованными шведами. Успех Полтавской виктории решил не Петр, а опять-таки Шереметев, командовавший всеми войсками во время Полтавского сражения.
Выходит, что у “гениального организатора” и полководца на 20 году его царствования не было лучшего полководца, чем воевода Московской школы и самой боеспособной частью армии была дворянская конница, которую Петр не успел разгромить.
Совершенно необъясним Прутский поход Петра, если придерживаться теории о его гениальности как полководца. Ключевский пишет: “Излишним запасом надежд на турецких христиан, пустых обещаний со стороны господарей молдавского и валахского и со значительным запасом собственной полтавской самоуверенности, но без достаточного обоза и изучения обстоятельств, пустился Петр в знойную степь, не с целью защитить Малороссию, а разгромить Турецкую Империю”. Что из этого получилось? То же самое, что и под Нарвой. Петр, как и под Нарвой, как и под Гродно опять замалодушествовал: то он требовал у Султана, чтобы он немедленно выдал ему Карла XII, то лил слезы, составляя завещание и обещал, если окружившие его армию турецкие войска пропустят его обратно в Малороссию, он отдаст Карлу XII всю завоеванную Прибалтику. Своему любимцу, еврею Шафирову, перед тем, как тот отправился для переговоров в турецкий лагерь, впавший в отчаяние Петр, предложил добиваться перемирия любой ценой. Потребует великий визирь Азова — отдать Азов, потребует разрушить Таганрог и другие крепости — согласиться и на это… А Карлу отдать все завоеванное в Прибалтике — кроме Петербурга. И только благодаря Шафирову, который сумел подкупить турецких пашей, удалось сохранить за Россией Прибалтику.
Политический же итог войн Петра I следующий: война с турками кончилась поражением. Туркам пришлось отдать Азов, завоевания которого стоило таких колоссальных жертв, выдать туркам половину имевшегося на Азовском море флота, для построения которого были вырублены все воронежские леса и загублены во время дикой спешки с постройкой кораблей тысячи человеческих жизней. О конце Северной войны Ключевский делает следующий вывод:
“Упадок платежных и нравственных сил народа едва ли окупился бы, если бы Петр завоевал не только Ингрию с Ливонией, но и всю Швецию и даже пять Швеций”. Извлечь политические выгоды из победы над шведами под Полтавой Петр не сумел, война после Полтавы длилась еще 12 лет. Кончилась она по оценке Ключевского “тем, что Петру пришлось согласиться на мир с Карлом XII”.
Какую роль сыграл морской флот в войнах, которые вел Петр? Оправдались ли огромные траты людских жизней и средств, которые Петр потратил на создание его. Нет, не оправдались. Бесславный конец флота на Азовском море известен. Пристани на Азовском море и половина флота перешли в турецкие руки. Порт в Ревеле не был достроен. Прибалтика была завоевана пехотой и конницей. Шведский флот в шхерах был разбит гребными галерами и пехотой, а не парусным флотом.
Какую же, спрашивается, роль сыграл тогда созданный Петром, путем неимоверных жертв, флот? Ни к чему не привели и все прочие затеи и реформы Петра. И, вот, несмотря на все это, Петр I ходит в “военных гениях”. Очень символичным было и то, что Петропавловская крепость, которая по замыслу Петра должна была бы “грозить шведу”, стала не крепостью, а тюрьмой. И первым заключённым этой тюрьмы был родной сын Петра, несчастный Царевич Алексей, принесенный Петром в жертву своим революционным замыслам.
Основой устройства вооруженных сил явились рекрутская повинность (1705) и обязательная военная служба дворян, получавших офицерский чин после окончания военной школы или службы рядовыми и сержантами гвардии.
Организацию, вооружение и снаряжение, правила обучения и тактики, права и обязанности всех чинов армии и флота определяли Воинский устав 1716, Морской устав 1720 и Морской регламент 1722, в разработке которых участвовал Петр I.
Он уделял большое внимание развитию военной промышленности, оснастившей войска ружьями с ударно-кремневым замком и штыком, полевыми и морскими орудиями (произведено до 13 тыс. орудий), строго регламентированными по типам и калибрам, и боеприпасами. В начале Северной войны Петр-I проводил принцип постепенного наращивания сил и воспитания навыков в боевых действиях против опытного врага методами «малой войны» (осада Нотебурга, Нарвы, Дерпта, частные боевые действия в Прибалтике, Польше, арьергардные бои 1707-1708 и др.).
Петр I сумел сделать глубокие выводы из поражений (после первой неудачи под Азовом в 1695 он развернул строительство флота под Воронежем, после поражения под Нарвой в 1700 провел коренную реорганизацию кавалерии и артиллерии и др.).
Требуя быстрого и неотступного выполнения своих приказов или решений военных советов, Петр I в то же время предписывал генералам поступать «по своему рассуждению» и не держаться устава «яко слепой стены». Новым в тактике было массирование артиллерии в полевых сражениях и при осаде крепостей, усиление флангов боевого порядка гренадерами (Лесная, 1708), устройство полевых редутов (Полтава, 1709), сабельные удары конницы и штыковая атака пехоты. Заботясь о моральном духе войск, Петр-I награждал отличившихся генералов учрежденным им в 1698 орденом Св. Андрея Первозванного, солдат и офицеров — медалями и повышением в чинах (солдат также деньгами).
В то же время Петр-I ввел в армии суровую дисциплину с телесными наказаниями и смертной казнью за тяжкие воинские преступления. Вся внешнеполитическая деятельность России находилась под постоянным руководством Петра-I. Он неоднократно лично вёл переговоры и заключал соглашения. Петр-I умело использовал противоречия между западноевропейскими державами и не допустил срыва Великобританией начатых в 1719 мирных переговоров со Швецией, завершившихся заключением Ништадского мира 1721 года. По этому договору Россия получила земли по Неве, в Карелии и Прибалтике с городами Нарвой, Ревелем, Ригой, Выборгом и др. Предпринятый Петром-I Персидский поход 1722 года закрепил за Россией западное побережье Каспийского моря с городами Дербент и Баку. При Петре-I впервые в истории России были учреждены постоянные дипломатические представительства и консульства за границей, отменены устаревшие формы дипломатических отношений и этикета. Крупные реформы были проведены в области культуры и просвещения. Появилась светская школа и была ликвидирована монополия духовенства на образование. Петром I были основаны Пушкарская школа (1699), Школа математических и навигацких наук (1701), медико-хирургическая школа; открыт первый русский общедоступный театр. В Санкт-Петербурге были учреждены Морская академия (1715), инженерная и артиллерийская школы (1719), школы переводчиков при коллегиях, открыт первый русский музей — Кунсткамера (1719) с публичной библиотекой. В 1700 введены новый календарь с началом года 1 января (вместо 1 сентября) и летосчисление от «Рождества Христова», а не от «Сотворения мира». С 1703 года выходила первая русская печатная газета — «Ведомости», в 1708-1710 годах вместо полуустава был введен близкий к современному «гражданский» шрифт. В 1725 году открыта Санкт-Петербургская Академия наук с гимназией и университетом.
