«Искусство есть посредник того, что нельзя высказать»
«…Спокойствие – душевная подлость»
(Л.Н. Толстой)
Эссе
Черно-белый фильм 1966 года. Нет спецэффектов, компьютерной графики, анимации… Нет стремительно несущихся событий, захватывающих сюжетных поворотов… А я не могу оторваться. Вглядываюсь в напряженные лица героев, слушаю их немногословные диалоги и пытаюсь вместе с ними решить вечные проблемы. Я смотрю фильм А. Тарковского «Андрей Рублёв».
Кажется, что жизнь человека, посвятившего себя Богу, — это жизнь, полная молитв и умиротворения, гармоничная, тихая. Но в фильме не так: искушение похвалами, почестями, молодая красивая язычница, не знающая стыда, творческий кризис и многие другие испытания сопровождают великого иконописца. Неужели без тревог, страданий, сомнений нельзя творить? Почему великий иконописец показан не в келье за работой, а в центре страшных исторических событий вместе с народом? Режиссёр фильма что-то говорит нам, но что?
Порой мы сталкиваемся с очень трудным выбором в жизни, когда душа буквально разрывается на части. Несмотря на глубокую веру, жалость к грешникам не дает Андрею писать Страшный суд; жалость к дурочке, чувство ответственности за неё заставляют Андрея совершить грех — убить татарина-насильника; отчаяние и разочарование в людях приводят Андрея к многолетнему обету молчания и отказу писать иконы. Душевный раскол – вот на что обращает внимание режиссер, вот что мучает Андрея, вот что теперь живет и во мне. А ведь я раньше не задумывался, что добро и зло существуют рядом, что преступника можно пожалеть, что за жестокостью прячется милосердие, а под маской блаженной дурочки скрывается подлость и предательство. Преодолеть этот раскол, обрести цельность – это большой душевный труд, к которому нас призывает этот фильм.
Не могу не вспомнить слова Н. Заболоцкого: «Не позволяй душе лениться!» Рублёв молчал больше десяти лет, но ведь душа трудилась! Иначе не стал бы он приглядываться к Бориске, мальчику, наверное, моему ровеснику, щупленькому, пытающемуся скрыть неуверенность и страх перед очень важным, ответственным делом – отливкой колокола. Зачем Бориска взвалил на себя эту непосильную ношу? Только Рублёв может его понять. Обычными словами это не объяснить, но фильм пронизан идеей: подняться над жестокостью, грязью, коварством, подлостью, возвыситься духом, чтобы лить колокола и писать иконы, созидать светлое и вечное.
Анализ фильма Андрея Тарковского «Андрей Рублёв»
... второй серия фильма "Андрей Рублев" необходимо подчеркнуть , что в "Набеге" Рублев-Тарковский оказывается лицом ... мучения души Рублёва, но и души самой Руси. Андрей не хочет писать ... Тарковского Андрей Рублев, в отличие от Кирилла — знатока Писания, так поразившего Феофана Грека. Человек, с остервенением бьёт палкой собаку — вот символ пути Кирилла. 4. Страсти по Андрею В новелле "Страсти по Андрею" ...
Мог ли Андрей Рублёв создать такие одухотворенные иконы, если бы не перенесенные страдания? Мог ли Бориска отлить такой колокол, если бы полгода не был между жизнью и смертью, если бы не вложил в него душу? Вряд ли.
Я задаюсь вопросом: а кто я в фильме «Андрей Рублёв»? На кого мне бы хотелось быть похожим? Думаю, это беспокойный, кричащий, мечущийся Бориска, перепуганный собственной дерзостью, одинокий, непонятый, но очень искренний и самоотверженный. Главное, не стать похожим на Фому, упитанного, ленивого, лживого ученика Андрея Рублёва, который бросает своего учителя и уходит писать Страшный суд в другую церковь. Ему не жалко грешников, которые будут изображены кипящими в смоле, он по-настоящему спокоен и уверен в своей правоте. Вот именно такое спокойствие и есть душевная подлость.
