Дантес и Данзас обессмертили себя славой Герострата через причастность к смерти Пушкина. Данзас – секундант Пушкина – виновен в гибели поэта не меньше, чем его непосредственный убийца Дантес.
Версия автора
В год 200-летия со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина, в 1999 году, на волне вновь пробудившегося в обществе интереса к творчеству и судьбе Великого русского Поэта, снова усиленно заскребли по сердцу жалость и негодование, впрочем, никогда не утихавшие в русских сердцах, по поводу убийства нашего Светоча. И через 163 года после гибели Поэта не переставала саднить мысль – ну, как же так, почему – Пушкина! – не уберегли? Ну, понятно, неприятие и не понимание гения, интриги, враждебное, туповатое, но самодовольное, критикуемое Поэтом, окружение, посягательства на его честь и честь жены, подлые подмётные пасквили, – понятно, дуэль неизбежна. Но почему его секундант Данзас не уберёг Пушкина от гибели? Ведь из историй дуэлей известно, что многие из них не обязательно кончались убийством – ранение, кровопускание считалось достаточным для удовлетворения требований чести и разрешения конфликта. Из сегодняшнего дня задача пушкинского секунданта понимается так, что он взял на себя обязательство не только в точности соблюсти согласованные условия дуэли, но, и, принимая во внимание, что он секундант самого Пушкина – духовной славы России, приложить все усилия и использовать все допустимые возможности, не наносящие чести дуэлянта, для сохранения его жизни. А так ли исполнил свою роль Данзас?
Начал перечитывать известное и читать новое в необозримом море литературы о Пушкине, особенно внимательно приглядываясь к Данзасу. В итоге изысканий и размышлений родилось большое стихотворение с ответом в моей трактовке на вопрос – виноват ли Данзас в смерти Пушкина? Ответ определился сам собою – да, виновен. Стихотворение, однако, было отвергнуто несколькими периодическими изданиями от публикации под тем предлогом, что, во-первых, велико по размеру, а во-вторых, из убеждения редакторов, вынесенного, вероятно, из школьного учебника, что Данзас был другом Пушкина, а значит, неблаговидную роль в его судьбе сыграть не мог. Чтобы показать свой вывод более убедительным, а по форме (может статься, для публикации), более приемлемым, решил я сделать из стихотворения изложение с привлечением дополнительной информации.
Пушкин благосклонно относился к Данзасу, как к однокашнику по Лицею. Особенным доводом в пользу якобы их дружбы считают тот факт, что Пушкин, лёжа на смертном одре, подарил ему на память свой перстень. Но других достоверных сведений, позволявших бы считать Данзаса истинным другом Пушкина, нет.
Пушкин А.С. — Тема поэта и поэзии в лирике Пушкина
... произведениях Пушкина. Поэт предчувствует близкую гибель. Наступает время подвести итог своей творческой деятельности, оценить значение поэзии. Своего рода поэтическим завещанием Пушкина оказалось стихотворение "Памятник", написанное в 1836 году. По теме ...
Константин Карлович Данзас, из обрусевших немцев. В Лицее был прозван «медведем» за свойственные ему вялость и леность, и обычное будничное равнодушие ко всему, отчего были «успехи его малы и слабы». Выпущен был Данзас по самому низшему лицейскому стандарту – офицером, но в армию, а не в гвардию. Служба его проходила среди суровых испытаний, опасных сражений и постоянных ссор с начальством из-за пренебрежения к формальной стороне офицерских обязанностей. Однако он был храбр в боях, награждался «золотой полусаблей», двумя крестами и бриллиантовым перстнем. Имел тяжёлое ранение в плечо. После окончания лицея встречался с Пушкиным мельком в Кишиневе и в Петербурге. Трижды они участвовали вместе в праздновании лицейских годовщин, последний раз это было 19 октября 1836 года – в день 25-летия Лицея. А в январе 1837 г. Пушкин попросил его быть секундантом.
«Так почему ж Данзас, хотя б из чувства дружбы, в решающий тот час, в событья вникнув глубже, нам Пушкина не спас?» – это главный вопрос стихотворения, в котором я попытался осмыслить роль секунданта в этой растянувшейся на века трагедии.
Есть основание предположить, что Данзас многого не знал о подлинном Пушкине, не понимал, в решении судьбы какого человека волею случая ему выпало принять участие. Он, видимо, не чувствовал, что Пушкин, доверяя ему свою судьбу на момент дуэли, подсознательно искал в нём опору. Пушкин, решив положить конец кривотолкам о чести его семьи в петербургском высшем обществе, прибегнув к дуэли, столкнулся с проблемой при выборе секунданта. Он не хотел приглашать соотечественника, зная, за участие в дуэли и секунданта может постичь самая суровая кара – вплоть до смертной казни. Советник английского посольства А. Меджнис, приглашённый Пушкиным, от секунданства отказался. Поскольку ко дню дуэли у Пушкина секунданта ещё не было, он вынужден был срочно решать вопрос о его приглашении, причём, уже из числа российских подданных. Россет и Соллогуб тоже под разными предлогами не взяли на себя роль секундантов. Из более двух десятков друзей и благорасположенных к нему знакомых, находившихся в то время в Петербурге, его секундантом оказался Данзас… Известно, Пушкин высоко чтил силу лицейского братства, и в тот момент её олицетворял Данзас. К тому же, возможно, Пушкиным при выборе секунданта двигало соображение, что поскольку Данзас был военным, и вероятно, знавшим толк в дуэлях и пистолетах, и к тому же коммуникабельным человеком, то, отдав долг чести, удастся избежать наихудшего варианта. Пушкин, отец четверых детей, муж одной из красивейших женщин того времени, признанный при жизни лучшим поэтом России, и просто умнейший человек, не мог не думать о возможных трагических последствиях дуэли. Но «Данзас не понимал, с чего так мрачен Пушкин: «Кровавее – тем лучше» — с отчаянья лишь сказал, смятенье в резкость пряча, что вовсе и не значит, что смерть он призывал».
Пушкин был полон творческих и издательских замыслов, ему надо было поднимать детей. Наконец, он лишь жаждал защитить честь жены и свою, но не обязательно ценой жизни, хотя решительно поставил её на кон. Данзас сам ужесточил условия дуэли – зачем? – вместо обычных 30 шагов он назвал шесть (!), и потом уже по настоянию секунданта Дантеса д*Аршиака согласился на десять – на заведомо трагические последствия дуэли. При этом Пушкин подчёркнуто не вмешивался в технические условия дуэли, он даже не взглянул на них, расписанные на бумаге. «Взяв непомерный груз, стал управлять дуэлью, десять шагов отмерил к трагедии безмерной, лишь слыша снега хруст, но Пушкина не слыша…»
Сочинение дуэль пушкина
... Пушкина на дуэль. Дуэль состоялась 8 февраля 1837 года. В четвертом часу секундант, подполковник Данзаз, заехал за Пушкиным в условленное место - в кондитерскую на ... к дому на Мойке подъехала карета. Пушкина внесли в кабинет. Данзас как можно спокойнее ... на понимание и звал туда жену. Вольнолюбивый поэт, гордый человек, гениальный Пушкин вынужден был писать шефу жандармов о смысле своих сочинений, ...
Трагедию предопределило и малое расстояние, и возможно, разные боевые свойства пистолетов. Данзас купил пистолеты по просьбе Пушкина в день дуэли, вроде бы схожие с пистолетами д*Аршиака, но которые, естественно, не были пристреляны и были ли они равноценны на самом деле? Пуля Дантеса пробила Пушкину живот на всю глубину и оказалось, что «раздробления подвздошной, в особенности крестцовой кости неисцелимы, а рана принадлежала, безусловно, к смертельным». А у Дантеса на том же расстоянии пуля лишь пробила мягкую ткань руки, которой он прикрывался, и ушибла грудь, даже не поранив кожи. Значит, или пистолеты были не равнозначны по убойной силе, или Дантес был в кольчуге – об этой версии есть убедительные исследования. А что пуля попала в пуговицу, объяснение совершенно не убедительное и лишь выдаёт коварство и бесчестие Геккерна с Дантесом. И почему Дантес выстрелил, не дойдя до барьера, что, вероятно, для Пушкина оказалось неожиданностью. Подойдя к барьеру первым, Пушкин, вероятно, ждал, когда и противник подойдёт к своему барьеру. Значит, Данзас, как секундант, не проинструктировал, не донёс до подопечного все особенности условий поединка, не предостерёг от возможных преимущественных вариантов поведения противника. Не случайно в своих воспоминаниях он не разу не упомянул, что разъяснил Пушкину условия дуэли. Все перечисленные наиважнейшие моменты не должны были ускользнуть от внимания Данзаса, как профессионального военного и секунданта, ответственного за жизнь поэта. Но все эти упущения мог допустить только равнодушный человек, который «…не понимал, что друг его был гений. В плену убогих мнений, должно быть, в полной мере он Пушкина не знал».
Что он знал о Пушкине, что он о нём думал, чем он мерил поэта, который был загнан светскими интригами и сплетнями? Он с удовольствием встречался с ним на пирах, охоч был посмеяться его эпиграммам, но читал ли служивый «Евгения Онегина», «Маленькие трагедии», поэмы, знал ли всю энциклопедичность творчества Пушкина – кто знает? Скорее всего, не знал, не понимал значимости Пушкина – вот почему трагедия случилась. А ведь уже многие современники, и даже из числа иностранцев, понимали ценность пушкинского гения. Знай Данзас о Пушкине поболее, он, по свидетельству современников, как храбрый и хладнокровный офицер, мог бы определить другой исход дуэли. Но «Вопрос лишь этикета да суд большого света Данзаса занимал, а то, что он Поэта – какому равных нету! – чтоб ссоре разрешиться, под пулю проходимца бездумно подставлял, Данзас не понимал».
Расстроить дуэль нашлись бы десятки причин. Что же Данзасу помешало предотвратить трагедию? Единственное и, видимо, верное предположение – безразличие к судьбе Пушкина, которого он (от невнимательности и лености духовной) воспринимал как себе подобного. «Дуэль ту, чтоб расстроить – предлога не нашёл. Долг, будто бы исполнив, России честь угробив, в праведной той крови виновен также он».
Дуэли в произведениях Пушкина и Лермонтова сопоставительный анализ эпизодов ( )
... строфы, в то время как у Лермонтова – несколько страниц. Пушкину важно, как проходила дуэль, Лермонтову – внутреннее состояние героев. У Пушкина описание дуэли – от лица автора, он ... времени» представляется, с одной стороны, продолжателем традиций Пушкина – создает реалистический роман, с другой стороны, сцена дуэли доказывает, что произведение Лермонтова – первый русский психологический роман.
Из пространной Сентенции Комиссии военного суда не даром западают в душу слова, что он, Данзас, «допустил совершиться дуэли и убийству, которое отклонить ещё были способы»…
Память, которую должен был поддерживать в Данзасе пушкинский перстень, приобретает совсем другой смысл. Впрочем, он его вскоре потерял, обронив в снег…
Наши современники лишь помнят невнятное упоминание о Данзасе в числе окружения Пушкина и забывают, что он мог бы уберечь поэта, а мир не лишился бы ещё многих шедевров русской литературы! Данзас же предпочёл умыть руки, как Понтий Пилат, пославший на смерть Иисуса Христа. При этом говорят – Данзас не виноват… Сколь же великодушен был Пушкин, который, умирая, умолял своих друзей Жуковского, Вяземского ходатайствовать пред царём не допустить сурового наказания Данзаса за участие в дуэли. «Просите за Данзаса. Он мне брат». Это, однако, не признание в дружбе – кто друг ему, Пушкин давно разобрался. Эти слова – великодушное прощение Данзаса за его неумелую роль в деле дуэли. Пушкин ведь знал, что умирает, и оставаться к кому-то в претензии, это не по-христиански – это он сам хорошо знал и без подсказки царя. («Умри по-христиански» — безжалостный совет царя записочкой, которую он предусмотрительно велел вернуть. Смысл её каков? – тебе необходимо умереть, но не надо, чтобы мой совет-повеление стал бы широко известен.)
А Данзасу наказание грозило строгое – он об этом знал. Военный суд первоначально и вынес ему приговор по всей строгости закона. «Подсудимого подполковника Данзаса, — говорилось в нём, – … как он поступил не по точной силе 142-го воинского артикула и не донёс заблаговременно начальству о предпринимаемом ими злом умысле и тем допустил совершиться дуэли и убийству, которое отклонить ещё были способы (выделено мной), то его, Данзаса, по долгу верноподданного, не исполнившего своей обязанности, по силе 140 воинского артикула повесить». Зная о возможных таковых последствиях, Данзас всё-таки согласился участвовать в дуэли, — почему? А может, вот почему! Вторая инстанция суда смягчила приговор, постановив отобрать у Данзаса «золотую полусаблю», данную ему за храбрость, и разжаловать в рядовые. А это означило в то время – сослать на Кавказ в действующую армию, под пули горцев. Однако по мере прохождения указа по дальнейшим инстанциям мера наказания снижалась, пока не последовал высочайший указ: Выдержать два месяца под арестом в крепости, а затем употребить в службу». «…употреблённый в службу, он в ней преуспевал. Наградой за смерть Пушкина, известность незаслуженно и он в веках сыскал».
На этом роль Данзаса в судьбах русской поэзии не закончилась. В дальнейшем, во время службы на Кавказе, по царскому указу под его начальством за «непозволительные стихи» на «Смерть поэта» там отбывал ссылку поручик Тенгинского пехотного полка поэт Михаил Лермонтов. «За что поэт был сослан, Данзас, конечно, знал: тогда на Чёрной речке он действом бессердечным и Лермонтова тоже судьбу определял».
Пример Данзаса, его мораль, которая, как было сказано, восходит к Понтию Пилату, оказались заразительными и, как знаем теперь, бессмертными. «Синдром Данзаса крепок: его морали слепок Столыпин-Монго, Глебов , зеркально повторив, поспешно и нелепо второго из поэтов бездушием убив».
Дуэль в жизни и творчестве пушкина
... художественную роль мотива дуэли в творчестве Пушкина и значение дуэли в мировоззрении писателя. Такая попытка предпринята в этой работе. Прежде, чем анализировать проблему дуэли в произведениях Пушкина, четко определим предмет ... кардинал Ришелье запретил дуэли под страхом смерти, объявив, что дворянин может жертвовать своей жизнью только в интересах короля. Людовик XIV в 1679 году специальным ...
Данзас же вышел в отставку генералом и долго ещё жил (до семидесяти лет, а Дантес – до восьмидесяти трёх).
Пушкину и Лермонтову по столько бы! «Его упоминаем лишь потому, что знаем – поэтов двух великих (везло ж – он был вблизи их) он нам не сохранил».
В 1863 году вышла брошюра А.Амосова, в которой впервые в России были опубликованы документы и рассказы Данзаса, записанные автором, о подробностях дуэли. Читаем у Амосова рассказ Данзаса, «записанный слово в слово»: «Конечно, не один сколько-нибудь мыслящий русский человек не был бы в состоянии оставаться равнодушным, провожая Пушкина, быть, может, на верную смерть; тем более понятно, что чувствовал Данзас. Сердце его сжималось при одной мысли, что через несколько минут, может быть, Пушкина уже не станет. (Совершенно очевидна ретроспективная более выгодная оценка собственного поведения, когда развязка уже известна).
Напрасно усиливался он льстить себя надеждою, что дуэль расстроится, что кто-нибудь её остановит, кто-нибудь спасёт Пушкина; (выделено мною), мучительная мысль не отставала». Почему упование на кого-то, но сам ничего не делает для «расстройства» дуэли?
Далее рассказ Данзаса: «На Дворцовой набережной они (едучи с Пушкиным на нанятых санях к месту дуэли) встретили в экипаже г-жу Пушкину. Данзас узнал её, надежда в нём блеснула, встреча эта могла поправить всё. (выделено мной) Но жена Пушкина была близорука, а Пушкин смотрел в другую сторону». Ну и почему же секундант, вёзший Поэта, возможно, на скорую смерть, как он сам сказал выше, получив этот шанс, ничего не делает, чтобы «поправить всё»?
В рассказах Амосову Данзас всё подаёт так, что он встретился с Пушкиным 27 января будто бы случайно, и Пушкин, ничего ему не объясняя, увёз с собою к д*Аршиаку и, представив его, как своего секунданта, только потом спросил Данзаса – согласен ли он? В подтексте остаётся, что Данзасу вроде бы ничего не оставалось, кроме как согласиться. Пушкин уехал домой, а у Данзаса едва оставалось время, чтобы с д*Аршиаком оговорить условия дуэли, купить пистолеты, сообщить Пушкину, что всё готово, и ожидать его с санями в кондитерского Вольфа. То есть, Данзасом всё подаётся так, что у него не было ни минуты времени, чтобы что-то предпринять для расстройства дуэли. Однако, видимо, Пушкин встретился с Данзасом не 27 января, в день поединка, будто бы случайно, возвращаясь от Россета, которого не застал дома, а накануне – 26 января. Об этом говорит такой, пока не поддающийся проверке аргумент: племянница и единственная наследница Данзаса рассказывала, что у неё хранилась записка Пушкина к её дяде с приглашением помочь ему в деле чести. Если такой документ существовал, то значит, Пушкин с Данзасом встречались минимум 26 января, то есть за сутки до дуэли. И Данзас ничего не сделал за это время для её предотвращения!
В своих рассказах Данзас признаётся в прелюбопытном факте: оказывается Бенкендорф, не расположенный к Пушкину, знал о дуэли, но намеренно послал жандармов в другую сторону от места дуэли, дабы не расстроить её. Иначе говоря, он винит Бенкендорфа, что тот не предотвратил дуэль! Жаль, что Амосов не упоминает, откуда Данзасу стало известно об этом факте…
Но, не правда ли, что все эти признания секунданта ошарашивают и вызывают недоумение – почему же Данзас сам ничего не предпринял, чтобы предотвратить дуэль или хотя бы сделать её последствия не столь трагичными?
А.С. Пушкин. Образ Петербурга в его творчестве
... анализ произведений поэтов и писателей, в творчестве которых образ Петербурга занимал центральное положение, и раскрывается обоснованность выбора, во второй описывается в хронологическом порядке жизнь Пушкина в Петербурге; в третьей части дано описание Петербурга Пушкиным в произведениях “Медный ...
Рассказы Данзаса, записанные Амосовым, вызывают десятки вопросов, а трактовка им многих моментов вызывает сомнение в их правдивости. Но вот некая душевная отстранённость, неучастливость Данзаса в подготовке и проведении дуэли невольно прочитывается между строк его рассказов. Если бы Данзас был безупречен, как секундант, какое впечатление он хочет произвести своим рассказом, то такого окончания дуэли, скорее всего не произошло бы. Он был единственным свидетелем преддуэльного времени и непосредственно вовремя её – уже это даёт основание отнестись к его трактовкам не с полным доверием. Он неоднократно упоминает безучастное отношение Пушкина к условиям дуэли и его необычное спокойствие в день её проведения, с одним лишь пожеланием «сделать всё возможно скорее». О спокойном, деловом и даже весёлом настроении Пушкина упоминают и другие свидетели. Такое впечатление, что бдительность Пушкина будто бы усыплена и что он уверен в благоприятном исходе поединка. При этом нельзя допустить и мысли, что Пушкин махнул рукой на свою судьбу и готов с безразличием встретить смерть. Он 26-го января, когда уже принял вызов от Геккерна, заинтересованно обсуждает в письме к графу К.Ф. Толю особенности своих исторических сочинений. И даже 27 января, в день дуэли, пишет письмо и отсылает А.О. Ишимовой книгу Драматических очерков Барри Корнуолла с просьбой сделать перевод для его «Современника» – и делает он это как раз в те минуты, когда Данзас занимается подготовкой дуэли. По логике любого человека, если бы Пушкин хоть на миг мог предположить трагический исход дуэли для себя, разве он в последние часы своей жизни стал бы заниматься делами второстепенными? Разве не естественнее было бы ему навести порядок в бумагах – что-то скомпоновать, что-то сжечь, оставить распоряжения по долгам, по наследству, то есть всё то, что по его просьбе было сделано, когда он лежал в своём кабинете, будучи уже смертельно раненым. Эти факты говорят, что Пушкин и думать не думал о возможном смертельном для него исходе на дуэли. После дуэли по дороге в город «Пушкин держался довольно твёрдо; но, чувствуя по временам сильную боль, он начал подозревать опасность своей раны». (выделено мной).
Пушкин вспомнил про дуэль общего их знакомого, который был смертельно ранен в живот, и, жалуясь на боль, сказал Данзасу: «Я боюсь, не ранен ли я так, как Щербачёв». Разве эта тревога говорит о безразличии Пушкина к собственной жизни, какое могло показаться Данзасу за внешним его спокойствием до дуэли? Пушкин просто надеялся, что Данзас не допустит такого исхода…
Особенности характера Данзаса многое объясняют в произошедшем.
Смерть Пушкина, как это обычно бывает, мгновенно открыла многим глаза на его значимость для духовной жизни России и на невосполнимость утраты. По мере роста всенародной и всемирной славы Пушкина Данзас всё мучительнее стал ощущать свою незавидную роль в роковом поединке. По свидетельству современников он только с годами склонился от самооправдания к самоистязанию, и видимо, обоснованно
Убит… К чему теперь рыданья,
Пустых похвал не нужный хор,
И жалкий лепет оправданья?
Судьбы свершился приговор…
Доклад: История любви Александра Пушкина и Натальи Гончаровой
... за душой: хозяйство Гончаровых уже давно не приносило прибыли – так же, как и стихотворения Пушкина. Но все расчеты и материальные соображения уже не играли никакой роли: Пушкин и Натали действительно ... не мог в ней вынести присутствия вашего и ее». Вернувшись в Москву в апреле 1830 года, Пушкин снова сделал предложение Наталии Гончаровой. На этот раз родители дали свое ...
Так виноват ли Данзас в смерти Пушкина? Заинтересованным и через 200 лет в судьбе Пушкина, может, эти заметки помогут определиться точнее. Да, они не предъявляют новых документов, но, перечитав наиболее известное с пристрастием, открывается поразительное – Данзаса никто никогда не осудил! Да, получилось плохо, но при чём тут, вроде того, что, Данзас – он лишь следовал правилам того общества. И здесь откроется то, что заключает главная мысль этих заметок – Данзас виновен! Скорбящие потомки о ранней гибели (37 лет – разве это возраст!?) самого Великого представителя нации, теперь много узнав и осмыслив, вправе сделать вывод, что секундант Пушкина – Данзас, другом ему не был, и дать историческую оценку (большое видится на расстоянии) роли этой личности в судьбе русской литературы. Моё же резюме такое:
Он другом Пушкина считался,
но для поэта в грозный час
он равнодушным оказался,
не упредившим скорби глас.
Не очень сильное отличье
меж тем, кто выстрел произвёл,
и секундантом безразличным,
что к смерти гения подвёл.
Дантес, Данзас – нерасторжимо
два имени прилипли там,
где павший гений недостижимо
давно принадлежит векам.
Да, синдром Данзаса оказался очень живучим и за всё время составил печальный список из самых лучших поэтов, которых он коснулся – Блок, Гумилёв, Есенин, Маяковский, Цветаева, Ахматова, Рубцов, Высоцкий, и бесконечный трагический список из поэтов меньше известных, позволяя думать о некой закономерности: не убьём – не пожалеем…
Чтобы стихи приобрели сакральный смысл,
Их автор должен непременно умереть,
И их значенье настолько будет выше,
Насколько ярче и внезапней будет смерть.
Кто выдумал, и кто блюдёт сию закономерность,
Рождающую боль и восхищенье в нас,
Ведущую творца, действительно, в нетленность,
Когда из гибели его – спектакль напоказ?
Не мы ли сами поэтам судьбы сочиняем?
Безжалостно из них трагедии творим,
Что цена слову – жизнь, прекрасно знаем:
Сперва творца убьём, потом боготворим.
Всё вышеизложенное волнительно для меня, поэтому в год 170-летия гибели Пушкина я предложил эти соображения в одно областное периодическое издание. Ответ был таков: нас это не заинтересовало, потому что я не профессиональный пушкиновед, а материал вторичен. Всегда испытываешь некое душевное потрясение, когда встречаешь не согласие с тем, что тебе кажется бесспорно правильным. Да, бесспорно, это не первичное исследование, но нельзя не видеть, что это осмысление известного больше с психологической точки зрения. Пушкин настолько всеохватен, энциклопедичен, что не удивительно – интерес к нему никогда не угасал, сохраняется и растёт, потому что в каждом новом поколении потомков высекается и новое его восприятие, конца чему и не предвидится. Свежий взгляд на известные факты, как и обычно, так и в данном случае, даёт достаточно оснований заключить, что Пушкин погиб не только из-за предательства светской черни, что общеизвестно, но и из-за пассивного, равнодушного поведения его секунданта. Истинный друг Пушкина декабрист Иван Пущин говорил: «Если бы при мне должна была случиться его несчастная история и если б я был на месте К. Данзаса, то роковая пуля встретила бы мою грудь: я бы нашёл средство сохранить поэта-товарища, достояние России». Вся его жизненная позиция как до ссылки в Сибирь, в которой он пробыл 31 год, так и по возвращению из неё, даёт право верить его словам. Мнимые же друзья сделали всё, чтобы дуэль состоялась, а потом у них не хватило духу даже проводить Пушкина в последний путь по-человечески.
Лирика Пушкина как отражение многогранности личности поэта
... поэта до сих пор подтверждает людям высшее назначение Пушкина. Гоголь утверждал, что лирика Пушкина – «явление чрезвычайное». Определяя многогранность творчества поэта, ... году век изменился снова. Восстание и гибель декабристов поразили Пушкина своей двойной неотвратимостью. Он почувствовал себя ... век восславил я свободу». Декабристов Пушкин называл своими «друзьями, братьями, товарищами». И хотя он, ...
Поэт изгнан из столицы
И уже не первый раз,
В глушь, в деревню, в сень гробницы, —
Велел царственный указ.
Но в глуши те оказались,
Кто в столице тогда жил,
Кто в вельможах подвязались.
Их народ давно забыл.
А нему не зарастает
Любви вечная тропа, —
Как молитвы, повторяет
Народ Пушкина слова.
А.Тургенев, посланный царём проводить погибшего в Михайловское, поехал с большой неохотою и по дороге пировал по домам знакомых, а ящик с телом Пушкина в соломе, под рогожею, валялся в санях по разным подворьям… П. Вяземский, рисуясь и примазываясь к славе Великого Поэта, положил к нему в гроб свою перчатку…
Бросил друг перчатку в гроб:
- Друг, рука моя с тобою…
Почему ж не бросил в лоб,
Он тому, кто принёс горе
Всей России на века?
Была друга ли рука?..
Другие друзья и просто современники Пушкина хотели бы отомстить Дантесу, среди них первый Лермонтов, но только разные обстоятельства не позволили им сделать это. Вправе ли мы через столько времени теперь бросать запоздалые обвинения Данзасу? Это было бы бессмысленным, если бы его синдромом не был поражён и наш век. Изданию, отвергнувшему этот очерк, видимо, по причине того же заболевания, остался непонятным замысел очерка, что он мог бы на примере великой трагедии в истории Отечества, ещё раз где-то уколоть равнодушие и может хоть чуточку воспрепятствовать деградации, победно шагающим по нашим просторам… Примеров тому сами знаете не мало, я же приведу только один – слышал от школьников. «Хорошо, что Дантес Пушкина убил – нам меньше учить…»
Виктор Василенко
