Новые идейные грани рассказа А.П. Чехова «Крыжовник»
О.В. Богданова,
доктор филологических наук, профессор,
ведущий научный сотрудник Института филологических исследований
Санкт-Петербургского государственного университета
В статье рассматривается система образов рассказа А.П. Чехова «Крыжовник» на основе сопоставления первоначального замысла текста из «Записных книжек» писателя (1895) с окончательной редакцией рассказа (1898).
В статье показано, что образ единого героя Х, означенного в набросках, «распадается» на два характера в окончательном тексте рассказа в связи с задачей писателя обнаружить противоречивость природы человека и изнутри показать антиномичность людской натуры, из пределов внутрисемейного «я» братьев Ивана и Николая Чимша-Гималайских. В ходе анализа устанавливается связь с другими рассказами «маленькой трилогии» А. Чехова — «Человек в футляре» и «О любви» — и выявляются интертекстуальные переклички с произведениями И. Гончарова, И. Тургенева, М. Салтыкова-Щедрина, А. Пушкина, позволяющие глубже понять сущность представлений А. Чехова о человеке. В статье доказано, что «футлярным» человеком в «Крыжовнике» оказывается не столько Николай Иваныч Чимша-Гималайский, сколько его брат Иван Иваныч, нарратор- рассказчик.
Ключевые слова: русская проза ХХ в., А.П. Чехов, «маленькая трилогия», рассказ «Крыжовник», замысел и его реализация, система образов, «футлярная тема».
В литературоведении устойчиво верифицировалось представление о том, что идейный пласт «маленькой трилогии» А.П. Чехова, начатой «Человеком в футляре» и продолженной «Крыжовником» и «О любви», сформирован темой футлярной жизни, пронизывающей названные рассказы и объединяющей их, что каждый из героев «трилогии» — Беликов, Николай Иванович и Алёхин — закрываются от противоречий окружающего мира собственным футляром, будь то циркуляры и запретительные постановления, убогая мечта об усадьбе с крыжовником или «роковые вопросы», лишающие человека счастья в любви. Между тем на «маленькую трилогию» в целом и на рассказ «Крыжовник» в частности можно взглянуть с иной точки зрения, расширить представление о смысловой контентности чеховского текста.
Рассказ Чехова «Крыжовник» анализируется в данном исследовании с целью выяснить, зачем писателю понадобилось «удвоить» главного героя. Оригинальные наброски сюжета, зафиксированные в «Записных книжках» Чехова, позволяют установить, что исходный план предусматривал наличие лишь одного главного героя с именем Николая Ивановича Чимши-Гималайского. Однако в итоговой версии рассказа главный герой был разделен на двух персонажей — братьев Николая и Ивана Чимша-Гималайских.
Чехова рассказ о любви
... рассказов Антона Павловича Чехова, многие из нас задумаются: правильно ли мы живем и действительно ли нам нужна такая жизнь… . Сочинение по рассказу Чехова О любви рассуждение Сочинение по рассказу Чехова О любви ... трилогии, посвященной этой теме. В трилогию вошли рассказы: «Крыжовник», «Человек в футляре», «О любви». В рассказе «О любви» нежную любовь губят сами влюбленные. Так почему это ...
Вопрос, который возникает, заключается в том, почему Чехов решил «удвоить» героя и переложить на каждого из них только часть того, что мог пережить один-единственный герой.
Когда рассказ был впервые опубликован в августовском номере «Русской мысли» за 1898 год, он был обозначен как-II, что указывало на его связь с предыдущим рассказом «Человек в футляре», опубликованным ранее в том же журнале (выпуск № 7).
Таким образом, Чехов намекал, что начатый в предыдущем рассказе разговор будет иметь продолжение, и повествовательные нити одного текста будут развиты в другом. Главным рассказчиком в «Крыжовнике» становится герой-слушатель из «Человека в футляре» — Иван Иваныч Чимша-Гималайский, который отложивает «одну очень поучительную историю» на следующий день.
Постановка проблемы
В настоящем исследовании мы сосредоточимся на анализе повествовательных стратегий в рассказе «Крыжовник» Антона Чехова. Особый интерес представляет открытие рассказа, которое не соответствует традиционным ожиданиям и вызывает читателя по-разному интерпретировать происходящее. Мы обратим внимание на роль пейзажных зарисовок в формировании атмосферы и психологии героя, а также на противоречивую природу текста.
Теоретическая база
В ходе нашего исследования мы опираемся на методы анализа литературного текста и понятия, такие как нарративная стратегия, мотив видимости, характерологические коннотации и др.
Анализ открытия рассказа
Первое абзац рассказа предлагает нам пейзажный эскиз, который отличается от традиционного открытия «охотничих» рассказов. Подробное описание природы и ее переменчивости создает атмосферу и передает настроение главного героя Чимши-Гималайского. Мы подчеркнем мотив видимости, который пронизывает текст и вызывает читателя рассматривать изображенный мир как относительный и изменчивый.
Ироничное отношение автора к герою
Для лучшего понимания смыслообразования первого абзаца, обратим внимание на характеризацию главного героя — Ивана Иваныча. Чехов представляет его как умного и деятельного, но с оттенком иронии в его описании. Профессия ветеринара и комментарии автора подчеркивают недоверие к суждениям Чимши-Гималайского. Сопоставление образа героя-ветеринара с образами нигилистов из предыдущего произведения придает ему особую характеристику.
Заключение
Обнаружение пейзажного эскиза в открытии рассказа «Крыжовник» является ключевым для понимания нарративной стратегии, которую применяет Чехов. Мы подчеркнули роль мотива видимости и ироничное отношение автора к герою, что придает повествованию особую глубину. Дальнейший анализ рассказа позволит нам лучше понять эти стратегии и их влияние на сюжет и характеры.
Концептуально важно, что рассказчиком в «Крыжовнике» становится не чужое лицо (как в «Человеке в футляре»), а один из братьев Чимша-Гималайских, герой близкий и хорошо знающий того, о ком поведет повествование. «Нас два брата, — начал он, — я, Иван Иваныч, и другой — Николай Иваныч, года на два помоложе» [3, с. 481]. Примечательно, что характер фразы, использованный нарратором, явно антиномичен: по именам названы оба героя (хотя нужды называть Ивана Иваныча не было), и младший брат малозаметно, но изначально дистанцирован от брата-рассказчика (причем дистанцирован самим братом-рассказчиком).
Кого из героев рассказа можно назвать хамелеоном и почему?
... в рассказе описан не единичный случай, а дан психологически обоснованный тип общественного поведения. В «Хамелеоне» Чехов осуждает трусость холопствующих перед сильными мира сего. Он смеется над теми, кто ... закону, а высоким чинам. chehov/khamelion В чем смысл рассказа Хамелеон В центре повествования надзиратель Очумелов, который и является, так называемым, хамелеоном. Сама история начинается с того, ...
Т. е. «удвоение» героя обостряет конфликт рассказа — в «Крыжовнике» осуждения и обличения удостаивается брат со стороны родного брата, условно «я» против «я». «Пространный» конфликт из общественного, социального, внешнего (Беликов О его окружение в «Человеке в футляре») превращается в конфликт внутренний, личностный — и обретает характер почти библейский: «.и восстанет брат на брата».
Как показывает Чехов, расхождение героев братьев начинается с момента не родового, но социального позиционирования — сознательного выбора ими жизненного пути, гражданского служения. Если младший — в традиции дворянских недорослей — избрал службу в канцелярии («Николай уже с девятнадцати лет сидел в казенной палате»), то старший пошел «по ученой части» [3, с. 481], по пути разночинцев-базаровых — стал медиком, ветеринаром. При этом интертекстуальные аллюзии и параллели, проступающие в тексте «маленькой трилогии», позволяют с легкостью восстановить образ жизни и характер службы как дворянина, гражданского чиновника Николая Ивановича Чимши-Гималайского, так и его брата ветеринара Ивана, разночинца по образу мыслей и убеждениям.
Интертекстуальность образов в рассказе Чехова «Два брата»
В рассказе «Два брата» Антона Чехова наблюдается явная интертекстуальная связь с романом «Обломов» И. А. Гончарова. Автор использует многочисленные отсылки к образам и мотивам, присутствующим в произведении Гончарова, чтобы раскрыть свои проблемы и идеи. Каждый образ в «Два брата» дополняет и расширяет игру связей между романом Гончарова и рассказом Чехова.
Персонажи «Обломова» и «Два брата»
Пара главных героев рассказа «Два брата» — Иван Иваныч и Николай Иваныч — предстает как (ин)вариант пары Штольц и Обломов из романа Гончарова. Прыжки во времени дают возможность заглянуть в первые годы службы, следить за путь начинающего земского инспектора Иваныча и наблюдать за полной идентичностью ситуаций. Оба героя погружены в свойственному времени их жизни, но разные события обеих историй приводят их к другим итогам.
Так же как и Обломов, Иван Иваныч тянется к родным местам, но в отличие от него, он смог связаться со своим братом и объединиться с ним. Эта разница подчеркивает, что каждая ситуация истории уникальна, и порой требует совершенно разных поступков, даже если причина раскладывается по одинаковой схеме.
Фразы из романа и рассказа
В рассказе Чехова находится множество фраз и моментов, которые напоминают читателю о произведении Гончарова. Например, фраза рассказчика о том, как брат тосковал в канцелярии, напоминает об Обломове, мечтающем о возвращении в свою Обломовку, и своего рода зависимости от привычного окружения, которому он так и не смог навсегда попрощаться.
Чехов, Антон Павлович
... у известных профессоров: Николая Склифосовского, Григория Захарьина и других. В этом же году брат Антона Иван получил место учителя ... большего наслаждения как сидеть в театре…» Не случайно герои его первых произведений, таких как «Трагик», «Комик», «Бенефис», ... «Недаром курица пела», были актёрами и актрисами. Чехов-гимназист издавал юмористические журналы, придумывал подписи к рисункам, писал ...
Кроткая натура Ивана Николаевича также напоминает главного героя в «Обломове». Автор использует образ голубя, чтобы показать качества своих персонажей. Сравнение с животным достаточно распространено в литературе и напоминает о своей религиозной сути. Конечной целью этих сравнений является призыв человеку быть мудрым и кротким, что согласуется со смыслом романа и нравственной силой рассказа.
Мечта Николая Иваныча о своем будущем напрямую связывает его образ с образом Обломова, мечтающего о возвращении в свою небольшую и тихую Обломовку. При этом стоит отметить, что Чехов избегает режима стереотипности, и наблюдателю предлагается легкая литературно-историческая ассоциация, и это дает насыщенность повествованию
Итоги
Антон Чехов в своем рассказе «Два брата» активно использует интертекстуальность для раскрытия своих тем и вопросов. Он четко соединяет своих персонажей с героями романа «Обломов», чтобы воссоздать свой собственный образ жизни и общества эпохи. Хотя в своем рассказе Чехов не повторяет неё прямо, внимательный анализ налагает на рассказ оттенения и суть «Обломова» общественной и социодраконической передачи.
Штольцевски ориентированный Иван Иваныч признается, что желанию младшего брата «запереть себя на всю жизнь в собственную усадьбу <он> никогда не сочувствовал» [3, с. 481]. С его точки зрения, «уходить из города, от борьбы, от житейского шума, уходить и прятаться у себя в усадьбе — это не жизнь, это эгоизм <…> Человеку нужно не три аршина земли, не усадьба, а весь земной шар, вся природа, где на просторе он мог бы проявить <…> особенности своего свободного духа» [3, с. 482]. Буквализация толстовской притчи о трех аршинах земли («Много ли человеку земли нужно?») выдает риторическую агитационность слов ветеринара. Видимый (и традиционно признаваемый исследователями) спор героя (и Чехова) с Толстым — когда трем аршинам земли противопоставляется целый мир — на самом деле, очень тонко по-чеховски, оборачивается солидарностью Ивана Иваныча (не Чехова) с Толстым, другое дело, что инвективе ветеринара нарратор придает иной масштаб. Как показывает текст, и «трех аршинов земли» может быть достаточно человеку (в данном случае Николаю), чтобы — вопреки Л. Толстому и Ивану Иванычу — «запереть себя в собственную усадьбу» и быть счастливым.
Чехов отчетливо экспонирует, что братья Иван и Николай принципиально по-разному понимают счастье. Счастье Николая Ивановича грезится ему таковым: «Николай <…> мечтал о том, как он будет есть свои собственные щи, от которых идет такой вкусный запах по всему двору, есть на зеленой травке, спать на солнышке, сидеть по целым часам за воротами на лавочке и глядеть на поле и лес.» [3, с. 482]. Любопытно, что при всей «предосудительности» такого счастья в глазах Ивана Иваныча (и Л. Толстого), этот образ очень напоминает счастье героев пушкинских произведений. Ср. в «Евгении Онегине» — «Мой идеал теперь — хозяйка. / Мои желания — покой, / Да щей горшок, да сам большой». Чеховские «щи» Николая Ивановича как будто почерпнуты из «горшка щей» пушкинского героя. (Заметим, что имя Пушкина возникает на страницах рассказа — в связи с цитатой из пушкинского «Героя» [3, с. 485]).
Военная лирика Николая Ивановича Рыленкова
... 50-х годов Рыленков обращается к прозе. Одна из книг, привлёкшая наибольшее внимание читателей, - повесть о событиях Отечественной войны 1812 года « На старой смоленской дороге». В 1962 году ... июня 1969 в Смоленске. В 1994 году, уже посмертно, Николаю Ивановичу Рыленкову было присвоено звание «Почетный гражданин города - героя Смоленска». Общая классификация стихотворений о войне. Мною была ...
Увлечение Николая сельскохозяйственными книжками и календарями не только напоминает интересы других дворянских семей, например, Николая Кирсанова, но и служит его любимым духовным пищем. Иван Иваныч сказал, что в голове Николая рисовались дорожки в саду, цветы, фрукты, птицы и рыбы в пруду, и все эти вещи приносили мужчине радость [3, с. 482]. Эта фраза также приводит к оценке Ивана: «Природа не храм, а мастерская…» [3, с. 482].
Однако Чехов не идеализирует планы Николая и их осуществление. Мечты Николая о создании «поэтического уголка» [3, с. 482] иногда походят на мечтания Манилова. Николай говорил о преимуществах сельской жизни: «Сидишь на балконе, пьешь чай, а на пруду твои уточки плавают, пахнет так хорошо и… крыжовник растет» [3, с. 482]. Эта ирония Гоголя присутствует и у Чехова, но автор добавляет к раздражительности и злобе героя Ивана Иваныча. Интертекстуальный контекст речи Николая о том, что народ его любит, имеет долю иронии и сарказма [3, с. 484].
Вторая сторона николая Ивановича, о которой рассказывает Иван Иваныч, — это его экономность и скупость. Николай недоедал, недопивал и одевался скромно, а все деньги копил [3, с. 482]. История его брака с некрасивой и старой вдовой еще больше сгущает краски, особенно упоминание о том, что Николай держал свою жену впроголодь [3, с. 483].
Неоднозначность и двойственность в описании мечты и счастья Николая Ивановича
Как видно, неоднозначность и двойственность актуализируются в описании мечты и счастья Николая Ивановича. Однако, есть ли здесь действительно двойственность? Чехов умеет тонко дифференцировать нарративные поля автора и героя, и они, как правило, оказываются в противоречии.
Если прислушаться к речевой структуре фразы, которую использует рассказчик Иван Иваныч: «Раньше она <жена Николая> была за почтмейстером и привыкла у него к пирогам и к наливкам, а у второго мужа и хлеба черного не видала вдоволь» [3, с. 483], то в ней без труда угадывается традиционное фольклорное клише. Последний оборот — «и хлеба черного не видала вдоволь» — звучит как сказочная формула о неприютной жизни падчерицы (или сироты) в чужом доме.
Достоверность рассказа героя допускается, но дискредитируется «общими местами» изложения. Даже обвинения Николая в смерти жены оказываются почти «братским» домыслом, ибо о жизни брата герой-рассказчик знал, по его собственным словам, лишь «понаслышке» [3, с. 481]. Как будто осуждая «футляр» мечты Николая, тем не менее повествователь постоянно ставит под сомнение и «правдивую» историю Ивана Иваныча.
Негативное отношение героя к имени Николая
Знакомство с имением Николая, как показывает Чехов, не вызывает в Иване добрых чувств и радости по поводу осуществления мечты брата. Скорее наоборот — вид имения приводит героя в уныние и порождает обобщения в духе М.Е. Салтыкова-Щедрина. Вспоминая благодарственный молебень в день именин брата-помещика и выставляемое крестьянам «полведре» водки, Иван делает умозаключение в русле народнических инвектив: «Ах, эти ужасные полведра! Сегодня толстый помещик тащит мужиков к земскому начальнику за потраву, а завтра, в торжественный день, ставит им полведра, а они пьют и кричат ура, и пьяные кланяются ему в ноги» [3, с. 484]. Склонность Ивана к безапелляционным абстракциям превращает его частную семейную историю в нравоучение, с одной стороны — сказочное, с другой — социально-обличительное.
Жизнь и деятельность Николая Ивановича Пирогова
... подражания и ориентир в моей бедующей профессии. 1. Биография Н.И. Пирогова хирургия пирогов анатомия Николай Иванович Пирогов родился в Москве 25 ноября 1810 года в семье майора, служившего ... богопротивное употребление человека, созданного по образу и подобию творца, на анатомические препараты». Будучи студентом, Н.И. Пирогов видел на живом человеке лишь две операции сечения мочевого пузыря и ...
Различные убеждения и взгляды родных братьев
Герои, родные братья, как показывает Чехов, оказываются в различных лагерях — общие корни и семейное родство не помешали им разойтись во взглядах и убеждениях. Один настойчиво подчеркивал свое дворянское происхождение — «мы, дворяне», «я, как дворянин», в то время как второй не забывал всякий раз напомнить (почти по-базаровски), что их дед землю пахал: «дед наш был мужик» [3, с. 484].
Таким образом, Чехов исследует неоднозначность и двойственность в описании мечты и счастья Николая Ивановича через нарративные поля автора и героя, а также через отношение героя к имени Николая и различные убеждения и взгляды родных братьев.
Раскрытие конфликта в рассказе
Кульминационная точка «конфликта» между Иваном Иванычем и Николаем Иванычем, а также в самом рассказе, находится в размышлениях старшего брата о счастье [3, с. 485]. Возможно, герой должен был, хотя бы частично, порадоваться за своего брата. Однако размышления Ивана Иваныча полностью противоположны и далеки от «братских»: «при виде счастливого человека, мною овладело тяжелое чувство, близкое к отчаянию» [3, с. 485]. Иван Иваныч снова начинает обобщать, не связывая свои размышления с мечтой героя-брата и его личной жизнью: «Вы взгляните на эту жизнь: наглость и праздность сильных, невежество и скотоподобие слабых… И такой порядок, очевидно, нужен; очевидно, счастливый чувствует себя хорошо только потому, что несчастные несут свое бремя молча, и без этого молчания счастье было бы невозможно» [3, с. 485].
Безличные обличения Ивана Иваныча (снова в тональности «Отечественных записок» Некрасова) представлены в тексте Чехова слишком отдаленными от того, о чем идет рассказ, и слишком далекими от конкретных наблюдений над жизнью героя-брата. Из-за этого гневные разоблачения Ивана Иваныча приобретают характер демагогии, пустословия и позерства. Это еще больше подчеркивается использованием лексического оборота из «театральной жизни»: если ранее у Буркина звучало слово «опера» [3, с. 481], то теперь Иван Иваныч использует выражение «за кулисами» [3, с. 485], раскрывая «сценичность» своих обличительных монологов-обвинений. В таком контексте знаменитый призыв героя: «Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные» [3, с. 485-486] — выглядит также театральным. Человек с молоточком напоминает статиста (в речи Ивана звуковое созвучие обнаруживает слово «статистика»), который то стуком молоточка, то звонком сигнализирует о переменах на театральной сцене и предупреждает актеров о готовности к выходу. Театральные аллюзии еще больше дискредитируют истинность суждений героя, упрощая и притупляя обличительный пафос его речей.
В «Записных книжках» герой, известный как «Х», делает итог своих мыслей и это итог, если не обличительный, то разоблачительный. Он осознает бессмысленность и бесплодность своей жизни, что делает его итог еще более трагичным. Сравнение его первоначальных намерений и их реализации позволяет понять, что два рассказовых героя являются разными аспектами одной противоречивой человеческой личности, такой, какой она представлена в понимании Чехова. Для Чехова не важны внешние социальные характеристики (которые столь важны, например, для Некрасова или Салтыкова-Щедрина, писателей-пропагандистов), а важны человеческие чувства, терпимость и милосердие. Герои у Чехова отличаются не только внешне, но и внутренне. Один из героев описывается как имеющий «добрую улыбку» [3, с. 484], а также как «голубая» кротость, в то время как другой герой всегда проявляет раздражительность и злость.
Рецензия к рассказам и повестям Чехова (Чехов А. П.)
... и, будучи заметным писателем в юмористических журналах, Чехов по-прежнему оставался в стороне от большой литературы. Посчастливилось рассказу «Егерь», напечатанному 18 июля 1885 г. «Петербургской газетой». ... силу имени нарицательного, писатель дал рассказу при включении его в Собрание сочинений. Горе (стр. 113).— По свидетельству М. П. Чехова, тема рассказа почерпнута писателем из жизни Чикинской ...
Раскрытие темы
Однако признать деление Чеховым героев на «+» и «-» было бы неверным. Ретроспективный взгляд на текст заставляет понять, что противопоставление героев-братьев в рассказе Чехова в значительной мере (как и многое другое) оборачивается мнимостью. Так, Иван Иваныч упрекает брата в том, что он, «который когда-то в казенной палате боялся <.> иметь собственные взгляды, теперь говорил одни только истины, <.> точно министр» [3, с. 484]. Но именно так — по-министерски — преподносит собственные суждения и сам Иван Иваныч. Более того, высказываемые братьями умозаключения оказываются удивительно близкими и сходными. Николай: «Образование необходимо, но для народа оно преждевременно», «телесные наказания вообще вредны, но в некоторых случаях они полезны и незаменимы» [3, с. 484]. Иван: «Я тоже говорил, <.> что образование необходимо, но для простых людей пока довольно одной грамоты. Свобода есть благо, <.> без нее нельзя, <.> но надо подождать» [3, с. 486].
Более того, в целом без симпатии выписанный образ Ивана Иваныча к финалу обретает допустимые позитивные коннотации — суждения героя в какой-то момент наполняются силой и убедительностью. Так, заключительный монолог Ивана, кажется, в наибольшей степени «реабилитирует» героя, ибо обращен к добру и пронизан рядом отсылок к русской классике — в т. ч. к Пушкину и Некрасову: «Счастья нет и не должно его быть, а если в жизни есть смысл и цель, то смысл этот и цель вовсе не в нашем счастье, а в чем-то более разумном и великом. Делайте добро!» [3, с. 487].
Однако высокая риторика героя разрешается снижающим комментарием повествователя: и всё это Иван Иваныч проговорил «умоляющим голосом», «с жалкой, просящею улыбкой, как будто просил лично для себя» [3, с. 486, 487]. Герой возвышен и повержен одновременно. Истина у Чехова двусоставна.
Для финальной коллизии рассказа «Крыжовник» важно понимать, что на нее оказывает влияние не только микрохронотоп самого рассказа, но и макрохронотоп парных ему рассказов «Человек в футляре» и «О любви». Исследователи отмечали, что второй рассказ продолжает «футлярную тему», сужая конфликт от пространного кольца «личность — общество» до семейного круга «родные братья». Однако важную роль в выявлении дополнительных смыслов играет образ Алехина, героя третьего повествования.
В представлении Алехина, рассказ Чимши-Гималайского о брате был скучным. Однако, несмотря на это, герой не мог уйти спать. Ему сильно хотелось спать, так как он встал рано утром и занимался хозяйством. Но Алехин боялся, что гости начнут рассказывать что-то интересное без него и не уходил. История о крыжовнике не вызвала интереса у героя. Он даже не вникал в то, что говорил Иван Иваныч. Но для него важно было то, что гости говорили о чем-то, что не имело прямого отношения к его жизни, о том, чего никогда не бывает в жизни. Герой был рад и хотел, чтобы они продолжали. Чехов показывает, что природа человека влечет его к тому, чего нет или недостижимо. В рассказе «Человек в футляре» речь шла о несчастьях людей, о страхе учителей и учеников гимназии, о скуке и однообразии уездной жизни, об одиночестве. Чехов говорит, что людей, одиноких по натуре, на этом свете не мало. Иван Иваныч, который хотел услышать голоса несчастных, не понял рассказа Буркина и не прислушался к голосу брата. Теперь его инвективы направлены против счастливых людей. В пределах двух рассказов маятник повествования качнулся от несчастных к счастливым. В конце описания Ивана Иваныча, Чехов указывает, что герой молча разделся и лег, укрывшись с головой, подобно Беликову. Эта деталь метафорически обозначает ограниченность взглядов и представлений Чимши-Гималайского, но также вводит его в ряд «футлярных людей», которые для Чехова не только страшны, но и одиноки и несчастны. Образ Ивана Иваныча, «разоблаченный» вновь получает сочувствие и сострадание от Чехова, так же как и Беликов.
Образы футлярных людей в рассказах А.П. Чехова. Образы футлярных ...
... людей в рассказах А. Чехова В своем творчестве А. П. Чехов отображал все стороны современной ему действительности. Чехов ... закончилась его земная дорога. Сочинение 2 Бывает, что человек создаёт себе ... таких человеков в футляре осталось, сколько их еще будет!». Мечта героя рассказа «Крыжовник», Николая Ивановича, ... годы жизни писателя и по сей день. Название рассказа «Человек в футляре» говорит ...
Противореча устоявшемуся взгляду в литературоведении, рассказ «Крыжовник» Антона Чехова не представляет счастья для главного персонажа Николая, а скорее является историей о несчастье, одиночестве и старости. Николай изображается как старый и «не способный даже ненавидеть» (Иван), что означает его неспособность к полноценным эмоциям и совокупностям.
Курительная трубка Ивана Иваныча, чью тяжелую пахучую дымящую любовь Буркину, тревожит и не дает ей заснуть, ярко олицетворяет «тяжелое чувство», которое переполняло душу главного героя. Автор, через повествователя, размышляет об их тяжелых мыслях и судьбах, создавая образы подобного рода людей и осознавая судьбу человека.
В заключительном предложении рассказа «Дождь стучал в окна всю ночь» мы видим парафраз «человека с молоточком». Чехов использует природный образ дождя, который стучит в окна или двери, как объективный символ и ориентир, которые художник использует для определения истины. Это напоминает стихотворение А.С. Пушкина «Герой», которое упоминается в тексте.
Источники:
1. Из архива А.П. Чехова. Публикации / Ред. Е.Н. Коншина. — М.: Художественная литература, 1960. — 262 с.
2. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем: в 30 т. Т. 17. Записные книжки. Записи на отдельных листах. Дневники / А.П. Чехов. — М.: Наука, 1980. — 478 с.
3. Чехов А.П. Избранное / А.П. Чехов. — Л.: Лениздат, 1982. — 719 с.
4. Богданова О.В. Рассказ А.П. Чехова «Человек в футляре»: новое о структуре конфликта / О.В. Богданова. — СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2016. — 45 с.
