Его уж нет. Младой певец
Нашел безвременный конец
Дохнула буря, цвет прекрасный
Увял на утренней заре,
Потух огонь на !..
Эти слова, обращённые к герою романа «Евгений Онегин» Владимиру Ленскому, можно посвятить и самому . Безвременная, трагическая смерть гения всегда привлекает внимание, особенно если эта смерть была насильственной или предполагает «загадочные» обстоятельства. Я заинтересовался этой темой, когда мы изучали творчество Пушкина, просмотрел множество материалов о гибели поэта (Щеголев и смерть Пушкина; Скрынников Пушкина).
В результате у меня возникли следующие вопросы:
1) Что такое дуэль? Какова история её возникновения, каковы правила проведения поединков в России?
2) Какое место занимает дуэль в произведениях ?
3) Каковы подробности поединка Пушкина с Дантесом? Были какие-либо нарушения, приведшие к гибели поэта?
Что же такое дуэль?
Дуэль — это поединок, происходящий по определённым правилам, парный бой, имеющий целью восстановление чести, снятие с обиженного позорного пятна, нанесённого оскорблением [28;23]. В словаре Даля слово честь определено так: «внутреннее нравственное достоинство человека, доблесть, честность, благородство души и чистая совесть»[16;145]. Таким образом, роль дуэли социально-знаковая. Дуэль представляет собой определённую процедуру по особым правилам, целью которой является восстановление чести. Всегда ли процедура соответствовала заведённым правилам? Чтобы выяснить концепцию дуэли, необходимо выделить произведения, в которых дуэль фигурирует на уровне образа, сюжета, темы. Затем, сопоставив эти произведения, можно будет выявить черты изображаемой дуэли, общие для них всех и специфические для каждого, после чего станет возможным определить художественную роль мотива дуэли в творчестве Пушкина и значение дуэли в мировоззрении писателя. Такая попытка предпринята в этой работе.
«Дуэль в русской литературе»
... честь и униженное достоинство. Он определяет на основе классической русской литературы место дуэлей в составе произведений. Узнайте, влияет ли дуэль на дальнейшую судьбу литературных героев. Опишите причины, ... состязание двух сторон» . В своем изначальном, классическом понимании ДУЭЛЬ – это «происходящий по определённым правилам парный бой, имеющий целью восстановление чести, снятие с обиженного ...
Прежде, чем анализировать проблему дуэли в произведениях Пушкина, четко определим предмет исследования. Слово «дуэль», согласно , имеет два значения. Первое, широкое: «единоборство, поединок», и второе, более узкое: «условный поединок, с известными уже обрядами по вызову»[16;29]. То же самое у : «…в дворянском обществе: вооруженная борьба двух противников в присутствии секундантов как способ защиты чести»; и «борьба, состязание двух сторон»[28;23]. В этой работе дуэль рассматривается только в ее узкоконкретном понимании.
Предмет моего исследования
Объектом исследования
Цель данной работы
Задачи работы
2) систематизировать собранный материал, сделать выводы.
Методы
Актуальность темы работы
Для подробного исследования я выбрал следующие работы: 1) Ритуализованная агрессия: Дуэль в русской культуре и литературе – в ней анализируется идеология и история русской дуэли; 2) «Право на поединок», где автор рассматривает русскую дуэль как форму убийства; 3) «Мифы – логика дуэли», в центре которой ставится вопрос о том, что такое честь и как к этому феномену относится общество. Вспоминаются парламентские драки, публичные оскорбления, после которых любой человек чести в прошлом немедленно вышел бы к барьеру или застрелился сам.
Глава I .
Истоки дуэли.
В своем изначальном, классическом понимании дуэль – это «происходящий по определенным правилам парный бой, имеющий целью восстановление чести, снятие с обиженного позорного пятна, нанесенного оскорблением…, играющий социально-знаковую роль» [23;164].
История дуэлей (поединков) тесно связано с представлениями общества о способах защиты чести. Ещё Тацит свидетельствует об обычае древних германцев разрешать ссоры оружием [5].
Но особое значение получили дуэли у средневековых рыцарей Европы в виде рыцарских турниров, типичных для европейского средневековья; тогда рыцари затевали поединки ради демонстрации мужества и силы — и, как правило, во имя “Прекрасной Дамы”. Противники большей частью не испытывали друг к другу никакой вражды, мало того: они могли быть незнакомы между собой и выступать инкогнито, в масках. Победителя увенчивали наградой [19].
Время зарождения классической дуэли в Западной Европе можно отнести к эпохе позднего средневековья, примерно к XIV веку, когда окончательно сформировалось и расцвело рыцарское сословие — предшественник дворянства — с его понятиями о чести, во многом чуждыми простолюдину или купцу. В XVI веке дуэли приняли уже такой угрожающий размах и уносили столько жизней, что короли начали бороться с этим обычаем. Так, за 16 лет царствования Генриха IV во Франции было убито на дуэлях от 7 до 8 тысяч человек. Знаменитый кардинал Ришелье запретил дуэли под страхом смерти, объявив, что дворянин может жертвовать своей жизнью только в интересах короля. Людовик XIV в 1679 году специальным эдиктом учредил суд маршалов для разрешения всех вопросов чести.
Когда дают тему дипломной работы
... дипломного исследования. Во вступительном слове следует сказать о структуре работы, обосновать выбор темы, ее актуальность. Нужно дать краткий обзор содержания дипломной работы, ... (которые называются элементами М)" [13, с.15]. Когда мы говорим, что множество есть набор или совокупность, ... уточняет смысл другого, а в своей совокупности дают первое представление о концепции системного подхода. Слово ...
Временем и регионом, где дуэль получила наиболее массовый характер и достигла пика своего развития является Франция рубежа ХVI-ХVП вв [26;220].
Мотивация дуэли, какими бы ни были ее конкретные причины и поводы, всегда подразумевала исключительно защиту персональной дворянской чести конкретного индивида [26;223].
Реальные основания дуэли при этом могли варьироваться от таких серьезных поводов, как месть за убитых друзей или родственников, до элементарной мелкой ссоры из-за неосторожного слова или даже жеста собеседника. И в случае смертельной обиды, и в случае ссоры из-за пустяка дуэль велась с одинаковым ожесточением, и смертельный исход являлся скорее нормой, чем редким исключением. Если представить дуэль как своего рода «диалог» между дворянами, то в манере их «общения» на поединке должны были отражаться психологические установки, присущие обычной повседневной жизни. Таким образом, дуэль можно трактовать как модель мировоззрения французских дворян XVI в.
«С начала XVI в. был зафиксирован новый вид поединка — bataille à la mazza (поединок в кустарнике) или же bataille en bestes brutes (поединок на манер животного).
Все современники, авторы дуэльных трактатов и ревнители рыцарских традиций, каким бы ни было их отношение к этому новому типу боя, едины в определении места его рождения — Италия, Неаполитанское королевство. В первом случае название поединка происходит от неаполитанского названия кустарников, образующих заросли, в которых обычно проводили эти поединки. Второе название отражает суть подобного боя: драться так, как дерутся дикие звери — до смерти и без пощады. Родоначальниками этого типа поединка в XVI в. считали итальянцев» [26;234].
В итальянских городах того времени, прежде всего Неаполе и Тоскане, резко возросло число стычек между враждующими сторонами, поединков и убийств. Они не имели никакой политической подоплеки, в их основе — месть за нанесенное оскорбление, в частности за уязвленную честь.
Дуэль — это как раз тот любопытнейший казус, когда мораль и право постоянно противоречат друг другу, когда понятие о защите чести и достоинства с оружием в руках сталкивается с неизменным стремлением эти вопросы правовыми средствами, с помощью суда. смотрел на дуэли в своей армии сквозь пальцы. Ко второй половине XIX века дуэли настолько укоренились, что на них приучились смотреть как на неизбежное зло, запреты повсеместно стали сниматься, в армии поединки даже были узаконены при посредстве судов офицерской чести. Законодательницей обычаев и правил дуэли всегда была Франция. В 1836 году граф де Шатовильяр впервые опубликовал дуэльный кодекс. Позднее общепризнанным в Европе стал дуэльный кодекс графа Верже, изданный в 1879 году и суммировавший накопленный столетиями опыт ведения дуэлей. Его признавали за образец и в России. Практически во всех странах дуэли преследовались законом, и в то же время общественное мнение осуждало уклонение от дуэлей. Право на дуэль признавалось только за дворянами. Дуэль воспринимается как своего рода ритуал, принятый в дворянской и офицерской среде, «честная игра», где равные возможности противников и принцип взаимоуважения заложены в сами правила поединков — дуэльный кодекс. Такое представление о дуэли во многом обязано той модели поединка, которая сложилась в Европе к концу XIX в., когда результатом дуэли все реже становился серьезный физический ущерб, причиняемый участниками друг другу. Сатисфакция подразумевает само обращение к дуэли, а не кровопролитие.
Дуэль, как любое историческое явление, за свою более чем четырехвековую историю претерпевала существенные изменения, дуэльные правила трансформировались в зависимости от времени и региона. Поэтому в правилах и практике дуэлей можно найти черты, характеризующие конкретную историческую эпоху и страну, выявляющие модель мировоззрения той группы населения, которая имела непосредственное отношение к участию в поединках.
|
В первую очередь речь идет о дворянстве и военных (прежде всего офицерском корпусе), поскольку именно среди этих социальных групп дуэль всегда была наиболее распространенной, а ее традиция наиболее устойчивой. |
|
Глава II .
Русская дуэль.
Дуэль не имела корней в русской традиции и является полностью заимствованной. Средневековая Русь, не имевшая развитого института рыцарства, не знала ни турниров, ни поединков в специально отведенном государем месте, из которых на Западе выросла дуэль чести. В России существовал институт судебного поединка — так называемое поле. Однако и это явление, осужденное церковью и государством, полностью исчезло к XVII веку.
Первыми дуэлянтами на русской земле были иностранцы. Постепенно, в ходе контактов с европейцами как в России, так и за границей, русские привыкали к идее дуэли. Но, несмотря на постепенное принятие идеи дуэли, на практике русские в XVIII веке прибегали к ней редко и неохотно. На протяжении большей части столетия число дуэлей оставалось очень низким. Архивы Министерства военно-морского флота показывают, что за период с 1700 по 1710 год министерство расследовало обстоятельства всего-навсего двух дуэлей. Одна из них только упоминается в описании архива. Другая произошла в Воронеже в 1706 году между капитанами Андреасом де Куром и Иваном Петровым. Дуэлянты были в конце концов освобождены из-под стражи и взяты на поруки [29].
Использование холодного оружия в драке было хорошо известным правонарушением в допетровской Руси: законы и Киевской, и Московской Руси содержали статьи по этому поводу. Уложение 1649 года также запрещает обнажать оружие, особенно на «государевом дворе» или в присутствии царя [36;76].
Тем не менее обнажение оружия было редким событием в допетровской России — по крайней мере, по сравнению с Европой. Да и само ношение оружия знатью не было в обычае. Маржерет объясняет отсутствие поединков в Московии начала XVII века тем, что русские «ходят всегда безоружные, исключая военного времени, или путешествия» [24;82]. Таким образом, использование в драке холодного оружия было новым явлением среди послепетровского дворянства, для которого ношение шпаги стало обязательным. Оно может рассматриваться как шаг к усвоению формальной дуэли.
Формальная дуэль стала постепенно входить в употребление ко второй половине XVIII века — по меньшей мере, она стала более понятна русским. Петр I, несмотря на свое пристрастие к европейским порядкам и обычаям, сразу же вступил в борьбу с этим явлением, ещё до активного его распространения. По «Уложению Шереметева» (1702 год) жестоко карался даже вызов на дуэль, «Краткий артикул» (1706 год) предписывал смертную казнь участникам поединка, даже если он не имел трагических последствий.
В дальнейшем в соответствии с «Уставом воинским» (1715 год) подвергались наказанию лица не только за вызов и участие в дуэли, но и те, кто не донес военному суду об этом факте. За вызов на поединок дуэлянт лишался чина, с него взимался штраф, конфисковывалась часть имущества. За выход на дуэль наказанию подвергались также и секунданты.
При Анне Иоанновне и Елизавете Петровне поединки учащаются. Екатерина II выпускает «Манифест о поединках»(1787), по которому дуэли признавались «чужестранным для России насаждением». Тем не менее искоренить дуэли не удавалось.
Яростным противником дуэлей был Николай I, который считал их проявлением . Несмотря на резко негативное отношение к этому явлению российского императора, число дуэлей росло. В результате поединков погибли великие русские поэты Пушкин и Лермонтов.
Лишь Николай II разрешил дуэли для русских офицеров и, более того, в случае оскорбления офицер обязан был драться на поединке.
История русской дуэли XIX веков – это история человеческих трагедий, мучительных смертей, высоких порывов и нравственных падений. И все это многообразное и яркое явление было результатом сокрушительного психологического перелома – перехода от Московской Руси к петербургской России.
С дуэльной традицией неразрывно связано и такое ключевое понятие как честь, без исследования которого мы не сможем понять историю возмужания, короткого подъема и тяжкого поражения русского дворянства.
В истории дуэли сконцентрировалась драматичность пути русского дворянина от государева раба, к человеку, “взыскующему свободы и готовому платить жизнью за неприкосновенность своего личного достоинства, как он понимал его на высочайшем взлете петербургского периода – в пушкинские времена” [8;149].
Русская дуэль была жесточе и смертоноснее европейской. И не потому, что французский журналист или австро-венгерский офицер обладали меньшей личной храбростью, чем российский дворянин, не потому, что ценность человеческой жизни представлялась здесь меньшей, чем в Европе. Россия, вырвавшаяся из феодальных представлений одним рывком, а не прошедшая естественный многовековой путь, обладала совершенно иной культурой регуляции человеческих отношений. Здесь восприятие дуэли как судебного поединка, а не как ритуального снятия бесчестия, оставалось гораздо острее.
Отсюда и шла жестокость дуэльных условий – и не только у гвардейских бретеров (неоправданно кровожадных), а и у людей зрелых и рассудительных, — от подспудного сознания, что победить должен правый. И не нужно мешать высшему правосудию искусственными помехами. В книге Гордона «Право на поединок» автор исследовал историю русской дуэли 18-19 века. Вывод автора однозначен: в России дуэль была формой убийства. Например, во Франции барьеры ставили на расстоянии 30-35 метров. Цель дуэли была не столько убить обидчика, сколько заставить его постоять перед дулом заряженного пистолета и заглянуть в лицо смерти. В России же обычно стрелялись с 12, 10, 8, 6 и даже с 3-х шагов (правда через натянутую между дуэлянтами плотную простынь).
Тогда же, наряду с холодным оружием, стали применять пистолеты [42;90]; это еще более упростило ход события, но заставило твердо определить правила поединка: так сложился дуэльный кодекс.
Прежде всего, дуэль есть единоборство между двумя лицами по обоюдному их соглашению, со смертоносным оружием, при заранее определенных условиях и в присутствии свидетелей с обеих сторон. Причина ее – вызов одного лица другим за нанесенное оскорбление.
Цель дуэли – получение силою оружия удовлетворения за оскорбление. Оскорбленный дерется, чтобы получить удовлетворение; оскорбитель – чтобы дать удовлетворение.
Если единоборству не предшествовало предварительного соглашения в условиях и если оно произошло не в присутствии свидетелей, то оно не дуэль и не признается ею ни общественным мнением, ни законами.
Предел, когда именно известные действия теряют характер обыкновенного, неважного, и становятся оскорблениями, вообще трудно определим и находится единственно в зависимости от степени обидчивости того лица, на которого эти действия были обращены. Этот взгляд, конечно, может применяться только к оскорблениям легкого свойства, между тем как все, разделяющие с обществом вкоренившиеся в нем понятия о чести, должны относиться к оскорблениям более серьезным с одинаковой щепетильностью. Исходя из этого предположения, различают три рода оскорблений.
Оскорбления первой степени :
Оскорбления второй степени :
Диффамация есть вменение известному лицу такого поступка, который не допускается правилами чести или не согласуется с достоинством данного лица.
Угроза нанести оскорбление действием – также составляет оскорбление второй степени.
Оскорбления действием или третьей степени
При оскорблении действием прикосновение равносильно удеру. Степень тяжести оскорбления не зависит от силы удара. Нанесение поранения равняется оскорблению действием.
Если в ответ на оскорбление действием оскорбленный нанесет также оскорбителю оскорбительное действие, то это отнюдь не может считаться удовлетворением, и оскорбленным остается получивший первым оскорбление.
Обстоятельства, изменяющие степень тяжести оскорбления, зависят: от личности оскорбленного, от личности оскорбителя, от способа нанесения оскорбления. Тяжесть оскорбления, нанесенного женщине, повышается на одну степень…
При неверности жены муж считается оскорбленным…
Все оскорбления, нанесенные имени рода, суть оскорбления второй степени.
Все оскорбления, нанесенные женщиной, считаются оскорблениями первой степени.
Оскорбления могут быть нанесены умышленно или неумышленно. В последнем случае при извинениях инцидент должен считаться исчерпанным [17].
rencontres
Во второй половине XIX веке, с появлением в культурной сфере разночинца-радикала, отвергавшего нормы, установки дворянской морали, престиж дуэли заметно понижается. Уменьшается их число, редкостью становится смертельный исход. Прежде дуэлянтов разводили на 25-30 шагов, а расстояние между «барьерами» (условно обозначенными брошенной наземь шинелью или просто чертой) не превышало 10-12 шагов, т. е. противники имели право идти навстречу друг другу и стрелять либо на ходу, либо, дойдя до «барьера»; в случае ранения дуэлянт мог потребовать «к барьеру» своего противника — за раненым сохранялась возможность ответного выстрела. Смертью заканчивались не десятки, а сотни дуэлей. В конце же XIX века «барьеры» устанавливались на расстоянии 20-30 шагов, а исходная дистанция равнялась 40-50 шагам; результативность стрельбы, ясно же, понизилась. А главное — поединок перестает быть мерилом чести, его чаще расценивают как дань то ли условностям, то ли предрассудкам. Кроме того, возникают общественные движения (народовольчество, эсеры), вводящие в свою программу террор; волна террористических актов оттеснила на второй, на третий план дуэльные события.
Дуэли появились в России в первые десятилетия XVIII века, среди иностранцев, а затем вошли в обычаи у русского дворянства, несмотря на законы, запрещавшие поединок. Во время Лермонтова дуэль приравнивалась к уголовному преступлению. Ход дуэли как акта защиты дворянской чести регламентировался дуэльным кодексом, выработанным во Франции. Дуэльная практика основывалась больше на предании (у в романе «Евгений Онегин»: секундант Ленского устраивал дуэли «по всем преданьям старины»), чем на кодексе.
Всеми русскими правителями дуэль была запрещена. Но дуэли продолжали происходить вопреки закону государственному — по законам дворянской чести. Дуэль оставалась символом рыцарства.
Дуэль начиналась с вызова. Этому, как правило, предшествовало столкновение, в результате которого какая-либо сторона считает себя оскорбленной, и в качестве таковой требовала удовлетворения. С этого момента противники уже не должны были вступать в общение — это брали на себя их представители — секунданты. Выбрав себе секунданта, оскорбленный обсуждал с ними тяжесть нанесенной ему обиды, от чего зависел и характер будущей дуэли – от формального обмена выстрелами до гибели одного или обоих участников. После этого секундант направлял противнику письменный вызов ().
Роль секундантов сводилась к следующему: как посредники между противниками, они, прежде всего, обязаны были приложить максимальные усилия к примирению. Даже на поле боя секунданты обязаны были предпринять последнюю попытку к примирению. Если примирение оказывалось невозможным, они составляли письменные условия и тщательно следили за строгим исполнением всей процедуры.
Дуэльный кодекс, вобравший в себя мудрость и опыт поединков, подробно описывал все связанное с дуэлями: субъекты дуэли, степень тяжести оскорблений, права оскорбленного, роды дуэлей, правила их проведения. Например, в одном из пунктов написано: «Поражать упавшего противника есть бесчестный поступок, влекущий за собой законные последствия» [12;54].
Страшной особенностью русской дуэли, требовавшей от поединщика «железного хладнокровию», было право сохранившего выстрел подозвать выстрелившего к барьеру и расстрелять на минимальном расстоянии как неподвижную мишень.
Европейский кодекс требовал: «Для всех дуэль на пистолетах одно и тоже правило: дистанции между противниками никогда не должны быть менее 15 шагов». 15 шагов было для Европы минимальным расстоянием, а обычным считалось 25-35 шагов.
В русских поединках минимальным расстоянием было 3 шага, дуэли на 6 шагах не были экзотикой, а средним расстоянием считалось 8-10 шагов. 15 шагов как минимальное расстояние, а тем более 25-35 шагов не встречались никогда. Дуэль часто называли предрассудком, а позднее и пережитком. При этом имелась в виду неподчиненность дуэли законам логики. Она строилась на особом темпе логики, традиционно связываемом с понятием ритуала и мифа. Возможно, и сама дуэль была одним из основных мифов «петербургского» периода русской истории [8;13].
Глава III .
Поединки в произведениях .
3.1. Причины появления мотива дуэли
в творчестве Пушкина.
обращается к теме дуэли в гг. С чем это связано?
В 1830 Пушкин, давно мечтавший о женитьбе и «своем доме», добивается руки , юной московской красавицы-бесприданницы. Отправившись вступать во владение имением, подаренным отцом к свадьбе, он из-за холерных карантинов оказался на три месяца заключенным в селе Болдине (Нижегородская губерния).
«Болдинская осень» открылась стихотворениями «Бесы» и «Элегия» — ужасом заблудившегося и надеждой на будущее, трудное, но дарящее радости творчества и любви. Три месяца были отданы подведению итогов молодости (ее рубежом Пушкин полагал тридцатилетие) и поискам новых путей. Был завершен «Евгений Онегин», написаны «пропасть» стихотворений и статей, «Повести Белкина», открывающие поэзию и принципиальную сложность «обыкновенной» жизни, «Маленькие трагедии», где историко-психологическая конкретность характеров и конфликтов, принимая символические формы, подводила к «последним» экзистенциальным вопросам (эта линия получит развитие в повести «Пиковая дама» и поэме «Медный всадник», обе 1833; «Сценах из рыцарских времен», 1835) [5].
В «Каменном госте» поэт изображает средневековый поединок между Дон Гуаном и Дон Карлосом, но ни в окончательном тексте, ни в черновиках нигде ни одним словом не объяснена причина дуэли Дон Гуана с Командором.. Командор дан как совершенно отвлеченная фигура, ничем не связанная с действием, он гибнет, защищая честь своей дочери Доны Анны. Пушкин оставил своему герою репутацию безбожника, идущую от Ateista fulminado (героя духовной драмы, которая представлялась в церквах и монастырях) [1].
безбожным
безбожник
В самом деле, ведь если бы Дон Гуана убил Дон Карлос, никакой трагедии бы не было. Пушкинский Дон Гуан гибнет не случайно и не бессмысленно. Статуя Командора — символ возмездия, но если бы еще на кладбище она увлекла с собой Дон Гуана, то тоже еще не было бы трагедии, а скорее театр ужасов средневековой мистерии. Гуан не боится смерти. Мы видим, что он нисколько не испугался шпаги Дона Карлоса и даже не подумал о своей возможной гибели. Потому-то Пушкину и нужен поединок с Доном Карлосом, чтобы показать Гуана в деле. Совсем не таким мы видим его в финале трагедии. Гуан не смерти и не посмертной кары испугался, а потери счастья. Оттого-то его последнее слово: «о Дона Анна!». И Пушкин ставит его в то единственное (по Пушкину) положение, когда гибель ужасает его героя. И вдруг мы узнаем в этом нечто очень хорошо нам известное. Пушкин сам дает мотивированное и исчерпывающее объяснение развязки трагедии. «Каменный гость» помечен 1830 года, а в середине октября Пушкин написал «Выстрел», автобиографичность которого никто не оспаривает. Герой «Выстрела» Сильвио говорит: «Что пользы мне, подумал я, лишить его жизни, когда он ею вовсе не дорожит? Злобная мысль мелькнула в уме моем… Посмотрим, так ли равнодушно примет он смерть перед своей свадьбой, как некогда ждал ее за черешнями!» [33]
Из этого можно заключить, что Пушкин считал гибель только тогда страшной, когда есть счастье. И в «Выстреле», и в «Каменном госте» при расплате присутствует любимая женщина, что противоречит донжуановской традиции. В то время (1830) проблема счастья очень волновала Пушкина: «В вопросе счастья я ; я не верую в него», — пишет он на другой день по окончании «Каменного гостя» [33]; «Чорт меня догадал бредить о счастии, как будто я для него создан», — Плетневу [33]; «Ах, что за проклятая штука счастье!» — Вяземской [33].
Если «Скупого рыцаря» Пушкин не печатал шесть лет, боясь, как тогда говорили, «применений», то что же подумать о «Каменном госте», которого он вовсе не напечатал. Он вложил в «Каменного гостя» слишком много самого себя и относился к нему, как к некоторым своим лирическим стихотворениям, которые оставались в рукописи независимо от их качества. И пушкинский Командор больше похож на «разгневанного ревнивца» юношеского стихотворения Пушкина «К молодой вдове», где мертвый муж чудится неверной его памяти вдове (и где покойник тоже называется счастливцем, как в «Каменном госте»), чем на загробное виденье, призывающее героя отречься от нечестивой жизни [1].
Темы загробной ревности касается Пушкин в седьмой главе «Онегина» в связи с могилой Ленского и изменой Ольги:
Смутился ли, певец унылый,
Измены вестью роковой…
[33]
По крайней мере, из могилы
Не вышла в сей печальный день
Его ревнующая Тень.
И в поздний час, Гимену милый,
Не испугали молодых
Следы явлений гробовых —
[33]
как бы разочарованно говорит Пушкин и ищет сюжет, где бы разгневанная и ревнующая тень могла явиться. Для этого он изменяет сюжет Дон Гуана и делает Командора не отцом Доны Анны, а ее мужем.
В трагедии «Каменный гость» Пушкин карает самого себя — молодого, беспечного и грешного, а тема загробной ревности (т. е. боязни ее) звучит так же громко, как и тема возмездия [1].
В дуэли, изображённой в трагедии, можно увидеть нарушения, а именно: 1) отсутствие секундантов; 2) присутствие женщины на дуэли.
3.2. «Евгений Онегин».
Также негативные варианты дуэли изображены у Пушкина в повести «Выстрел», в романе «Евгений Онегин». Герой «Выстрела» ищет предлог для драки, дабы утвердить свое первенство в гусарском полку; в нем чувствуются бретерские замашки. Его противник — богатый граф, «любимец счастья» — демонстрирует наигранное презрение к смерти: ест черешни под дулом пистолета. Как люди, действующие в угоду своему самолюбию, они стоят друг друга.
Евгений Онегин не заботится о первенстве и не ведет игру, более того, ему понятна легковесность вызова, сделанного Ленским — разгоряченным юношей-романтиком; тем не менее, он берет в руки пистолет — берет, подчиняясь нравам «большого света», опасаясь сплетен, «хохотни глупцов», иначе говоря, уступая тому, что в душе презирает. «Пружина чести» здесь играет роль ложного стимула, предопределяющего неизбежность бессмысленного убийства.
Онегин — характер действительный, в том смысле, что в нем нет ничего мечтательного, фантастического, что он мог быть счастлив или несчастлив только в действительности и через действительность. В образе Ленского Пушкин изобразил характер, совершенно противоположный Онегину, характер отвлеченный, чуждый действительности. Тогда это было новое явление, и люди такого рода тогда действительно начали появляться в русском обществе.
С душою прямо геттингенской
Поклонник Канта и поэт,
Он из Германии туманной
Привез учености плоды:
Вольнолюбивые мечты,
Дух пылкий и довольно странный,
Всегда восторженную речь
И кудри черные до плеч. [33]
Ленский был романтик и по натуре и по духу времени. Это было существо, доступное всему прекрасному, высокому, душа чистая и благородная. Но в тоже время «он сердцем милый был невежда», вечно толкуя о жизни, никогда не знал ее. Действительность на него не имела влияния: его радости и печали были созданием его фантазии. Он полюбил Ольгу. Ленский украсил ее достоинствами и совершенствами, приписал ей чувства и мысли, которых в ней не было и о которых она и не заботилась. Существо доброе, милое, веселое, Ольга была очаровательна как все «барышни», пока они еще не сделались барышнями, а Ленский видел в ней фею, сильфиду, романтическую мечту, нимало не подозревая будущей барышни. Он написал «надгробный мадригал» старику Ларину, в котором, верный себе, без всякой иронии, умел найти поэтическую сторону. В простом желании Онегина подшутить над ним он увидел и измену, и обольщение, и кровавую обиду. Результатом всего этого была его смерть, заранее воспетая им в туманно-романтических стихах. Подробности дуэли Онегина с Ленским — верх совершенства в художественном отношении.
В «Евгении Онегине» Зарецкий был единственным распорядителем дуэли, потому что «в дуэлях классик и педант», он вел дело с большими упущениями, сознательно игнорируя все, что могло устранить кровавый исход. Еще при первом посещении Онегина, при передаче картеля, он обязан был обсудить возможности примирения. Перед началом поединка попытка окончить дело миром также входила в прямые его обязанности, тем более что кровной обиды нанесено не было, и всем, кроме Ленского, было ясно, что дело заключается в недоразумении. Зарецкий мог остановить дуэль и в другой момент: появление Онегина со слугой вместо секунданта было ему прямым оскорблением (секунданты, как и противники, должны быть социально равными), а одновременно и грубым нарушением правил, так как секунданты должны были встретиться накануне без противников и составить правила поединка.
Зарецкий имел все основания не допустить кровавого исхода, объявив Онегина не явившимся. «Заставлять ждать себя на месте поединка крайне невежливо. Пришедший вовремя обязан ждать своего противника четверть часа. По прошествии этого срока явившийся первый имеет право покинуть место поединка и его секунданты должны составить протокол, свидетельствующий о неприбытии противника». Онегин опоздал более чем на час.
Онегин и Зарецкий — оба нарушают правила дуэли. Первый, чтобы продемонстрировать свое раздраженное презрение к истории, в которую он попал против собственной воли и в серьезность, которой все еще не верит, а Зарецкий потому, что видит в дуэли забавную, хотя порой и кровавую историю, предмет сплетен и розыгрышей… Зарецкий вел себя не только не как сторонник строгих правил искусства дуэли, а как лицо, заинтересованное в максимально скандальном и кровавом исходе поединка.
Поведение Онегина на дуэли неопровержимо свидетельствует, что автор хотел сделать его убийцей поневоле. Для людей, знакомых с дуэлью не понаслышке, было очевидно, что тот, кто желает безусловной смерти противника, не стреляет сходу, с дальней дистанции и под отвлекающим внимание дулом чужого пистолета, а, идя на риск, дает по себе выстрелить, требует противника к барьеру и с короткой дистанции расстреливает его как неподвижную мишень.
Поэт любил Ленского и в прекрасных строфах оплакал его падение:
Друзья мои, вам жаль поэта:
Во цвете радостных надежд,
Их не свершив еще для света,
Чуть из младенческих одежд,
Увял! [33]
Гибель Ленского можно было предотвратить. В западной литературной традиции останавливать дуэль могла женщина. Но русские рассматривали женское вмешательство — как в жизни, так и в литературе — как нечто неподобающее.
Сходным образом персонажи-мужчины в «Евгении Онегине» не вводят женщин, в том числе Татьяну, в курс предстоящего события. Соответственно Татьяна не может предотвратить дуэль, и Пушкин специально (хотя и иронически) подчеркивает это:
Когда бы ведала Татьяна,
Когда бы знать она могла,
Что завтра Ленский и Евгений
Заспорят о могильной сени;
Ах, может быть, ее любовь
Друзей соединила б вновь. [33; VI, гл. 6, строфа 18]
3.3. «Капитанская дочка».
До самого конца XVIII века в России еще не стрелялись, но рубились и кололись. Дуэль на шпагах или саблях куда меньше угрожала жизни противников, чем обмен пистолетными выстрелами. («Паршивая дуэль на саблях», — писал Пушкин) [25;48].
В «Капитанской дочке» поединок изображен сугубо иронически. Ирония начинается с эпиграфа из произведения Княжнина к главе:
- Ин изволь и стань же в позитуру. Посмотришь, проколю как я твою фигуру! [32]
Хотя Гринев дерется за честь дамы, а Швабрин и в самом деле заслуживает наказания, но дуэльная ситуация выглядит донельзя забавно: «Я тотчас отправился к Ивану Игнатьичу и застал его с иголкою в руках: по препоручению комендантши он нанизывал грибы для сушенья на зиму. «А, Петр Андреич! — сказал он, увидя меня. — Добро пожаловать! Как это вас Бог принес? По какому делу, смею спросить?» Я в коротких словах объяснил ему, что я поссорился с Алексеем Иванычем, а его, Ивана Игнатьича, прошу быть моим секундантом. Иван Игнатьич выслушал меня со вниманием, вытараща на меня свой единственный глаз. «Вы изволите говорить, — сказал он мне, — что хотите Алексея Иваныча заколоть и желаете, чтоб я при том был свидетелем? Так ли? смею спросить». – «Точно так». – «Помилуйте, Петр Андреич! Что это вы затеяли? Вы с Алексеем Иванычем побранились? Велика беда! Брань на вороту не виснет. Он вас побранил, а вы его выругайте; он вас в рыло, а вы его в ухо, в другое, в третье — и разойдитесь; а мы уж вас помирим. А то: доброе ли дело заколоть своего ближнего, смею спросить? И добро б уж закололи вы его: Бог с ним, с Алексеем Иванычем; я и сам до него не охотник. Ну, а если он вас просверлит? На что это будет похоже? Кто будет в дураках, смею спросить?» [32].
И эта сцена «переговоров с секундантом», и все дальнейшее выглядит как пародия на дуэльный сюжет и на саму идею дуэли. Это, однако же, совсем не так. Пушкин, с его удивительным чутьем на исторический колорит и вниманием к быту, представил здесь столкновение двух эпох. Героическое отношение Гринева к поединку кажется смешным потому, что оно сталкивается с представлениями людей, выросших в другие времена, не воспринимающих дуэльную идею как необходимый атрибут жизненного дворянского стиля. Она кажется им блажью. Иван Игнатьич подходит к дуэли с позиции здравого смысла. А с позиции бытового здравого смысла дуэль, не имеющая оттенка судебного поединка, а призванная только потрафить самолюбию дуэлянтов, несомненно, .
«Да зачем же мне тут быть свидетелем? — вопрошает Иван Игнатьич. — С какой стати? Люди дерутся; что за невидальщина, смею спросить? Слава Богу, ходил я под шведа и под турку: всего насмотрелся».
Для старого офицера поединок ничем не отличается от парного боя во время войны. Только он бессмыслен и неправеден, ибо дерутся свои.
«Я кое-как стал изъяснять ему должность секунданта, но Иван Игнатьич никак не мог меня понять». Он и не мог понять смысла дуэли, ибо она входила в систему его представлений о нормах воинской жизни.
Вряд ли сам Петр Андреич сумел бы объяснить разницу между поединком и вооруженной дракой. Но он – человек иной формации – ощущает свое право на это не совсем понятное, но притягательное деяние.
С другой же стороны, рыцарские, хотя и смутные, представления Гринева отнюдь не совпадают со столичным гвардейским цинизмом Швабрина, для которого важно убить противника, что он однажды и сделал, а не соблюсти правила чести. Он хладнокровно предлагает обойтись без секундантов, хотя это и против правил. И не потому, что Швабрин какой-то особенный злодей, а потому, что дуэльный кодекс еще размыт и неопределен.
Поединок окончился бы купанием Швабрина в реке, куда загонял его побеждающий Гринев, если бы не внезапное появление Савельича. И вот тут отсутствие секундантов позволило Швабрину нанести предательский удар [10;12].
Именно такой поворот дела и показывает некий оттенок отношения Пушкина к стихии «незаконных», неканонических дуэлей, открывающих возможности для убийств, прикрытых дуэльной терминологией.
Возможности такие возникали часто. Особенно в армейском захолустье, среди изнывающих от скуки и безделья офицеров.
3.4. «Выстрел».
Судя по тому, что мы знаем о дуэлях Пушкина, он достаточно презрительно относится к ритуальной стороне поединка. Об этом свидетельствует и последняя его дуэль, перед которой он предложил противной стороне самой подобрать ему секунданта – хоть лакея. И это не было плодом особых обстоятельств. Это было принципом, который он провозгласил еще в «Евгении Онегине», заставив его, светского человека и опытного поединщика, взять в секунданты именно слугу, и при этом высмеял дуэльного педанта Зарецкого. Идеальный дуэлянт Сильвио в «Выстреле» окончательно решает свой роковой спор с графом, тоже человеком чести, один на один, без свидетелей.
Пушкин был заинтригован личностью Якубовича, секунданта Шереметева на дуэли с Завадовским и участника заговора декабристов, по слухам вызывавшегося убить Александра I. Печально известная дуэль 1817 года между Василием Шереметевым и Александром Завадовским является документированным примером дуэли по ничтожному поводу. Она произошла из-за посещения Завадовского любовницей Шереметева, Авдотьей Истоминой. По мнению многих современников, Завадовский не хотел драться из-за «простой танцовщицы», но Шереметев и особенно его секундант, знаменитый бретер Александр Якубович, категорически настаивали на дуэли. Условия были суровыми: по некоторым сообщениям, стрелялись с шести шагов. Кроме того, дуэль должна была быть partie carree, то есть секунданты Якубович и Грибоедов — имевшие еще меньше оснований для поединка — должны были повторить дуэль на тех же условиях. Выстрелив первым и промахнувшись, Шереметев начал подстрекать Завадовского, грозясь убить его, если он тоже промахнется. Он был смертельно ранен выстрелом Завадовского и умер на следующий день. Якубович и Грибоедов отложили свой поединок и обменялись выстрелами только спустя несколько месяцев, на Кавказе. Якубович ранил Грибоедова, навсегда повредив ему мизинец [4;269]. Разгоревшись из ничего, ссора стоила жизни одному человеку и искалечила другого.
Якубович был одним из прототипов Сильвио. Как известно, Пушкин также собирался сделать его главным героем своего неоконченного «Романа на кавказских водах».
В своей повести “Выстрел” Пушкин предполагал несколько вариантов развития сюжета [44;21].
I вариант.
“Кавказские воды – семья русских – Якубович приезжает – Якубович становится своим человеком. Приезд настоящего любовника – дамы от него в восторге. Вечер в калмыцкой кибитке – встреча – изъяснение – поединок – Якубович не дерется – условие – Он скрывается – Толки, забавы, гуляния – Нападение черкесов, похищение – Москва. Приезд Якубовича в Москву – Якубович хочет жениться”.
Перед нами план “Выстрела” — с Якубовичем вместо Сильвио и перенесением места действия на Кавказ. Якубович – кумир местного общества до приезда “настоящего любовника”, который и перебивает успех, “дамы от него в восторге”. Столкновение, заканчивающееся вызовом. Якубович, как и Сильвио, не дерется, а откладывает поединок “с условием” и скрывается. Как далее развивались события и кого похищают черкесы, сказать наверняка трудно. Скорее всего – как явствует из других вариантов плана – счастливого соперника Якубовича. Но этот вариант был несколько по-иному реализован осенью тридцатого года в “Выстреле”.
Вариант, в котором Якубович выглядит истинно романтическим героем, Пушкину в это время уже не подходил. Он искал другие пути.
“Расслабленный… брат едет из Петербурга – он оставляет свой конвой паралитику – на него нападают черкесы – он убивает одного из них – остальные убегают. Якубовича там нет. Спрашивает у сестры, влюблена ли она в Якубовича. Смеется над ним.
Якубович расходуется на него – и просит у него руки его сестры. Дуэль”.
Здесь уже вырисовывается иной сюжет. Герой едет на Кавказ, где на водах живет его сестра. Очевидно, со слов Якубовича, он знает, что его сестра влюблена в Якубовича. Но оказывается, что тот придумал эту любовь, и герой “смеется над ним”. Тогда Якубович пытается заслужить его благодарность другим способом, привязать его к себе – “расходуется на него”. И, считая, что герой уже не сможет отказать, просит руки сестры. Герой разгадывает игру, и дело кончается дуэлью.
Пушкин прикидывал различные направления сюжетных ходов, но роль Якубовича была одна и та же.
“Якубович похищает Марию, которая кокетничала с ним.
Ее любовник похищает ее у черкесов. Кунак – юноша, привязанный к ней, похищает ее и возвращает ее в ее семью” [44;21].
II вариант.
“Поэт, брат, любовник, Якубович, зрелые невесты, банкометы Якубовича
На другой день банка – все дамы на гулянье ждут Якубовича. Он является – с братом, который представляет его – Его ловят. Он влюбляется в Марию – прогулка верхом. Бештай. Якубович сватается через брата Pelham – отказ – Дуэль – у Якубовича секундант поэт – у брата… любовник, раненный на Кавказе офицер; бывший влюбленный, знавший Якубовича в горах и некогда им ограбленный.
- Якубович ночью едет в аул – во время переезда из Горячих на Холодные – Якубович похищает – тот едет и спасает ее с одним Кунаком”.
С каждым вариантом плана личность Якубовича рисовалась все более темными тонами. Он уже не просто человек с сомнительными чертами поведения, он – глава шулерской шайки, он – удалец, не брезгующий грабить (под видом горца) своих товарищей-офицеров. Но отсвет романтического неистовства все еще лежит на нем – он похищает девушку, которую не может получить законно [44;23].
III вариант.
“Алина кокетничала с офицером, который нее влюбляется – Вечера Кавказские – Приезд Кубовича – смерть отца – театральное погребение – Алина начинает с ним кокетничать – Кубович введен в круг Корсаковых – Им они восхищаются – Гранев его начинает ненавидеть – Якубович предлагает свою руку, она не соглашается – влюбленная в Г. Он предает его черкесам.
Он освобожден (казачкою — черкешенкою) и является на воды – дуэль. Якубович убит” [44;24].
Здесь Якубович – или Кубович, как хотел, очевидно, Пушкин назвать своего персонажа, чтобы отделить его от прототипа (весьма, впрочем, условно), — совершает настоящее, не оправданное никаким романтизмом, предательство. Он устраняет Гранева, своего соперника (соратника-офицера!), руками врагов – “предает его черкесам”. То есть совершает военную измену и человеческую подлость.
Уж никаких иллюзий относительно позера, который из похорон своего отца устраивает зрелище – “театральное погребение”, который в своих бешеных страстях способен на все, Пушкин уже не питает.
И он находит один только способ пресечь этот марш романтического аморализма – дуэль-возмездие.
В каждом варианте плана фигурирует поединок. Пока Якубовичу не был вынесен нравственный приговор, поединок кончался благополучно для него.
Но когда идеология, позволяющая ему силой безответственного воображения выворачивать действительность наизнанку, доводит его до грязного коварства, Пушкин обрекает его на смерть у барьера.
Разумеется, превращая наброски в роман, Пушкин изменил бы фамилию “героя своего воображения”, но вариант – Кубович – говорит, что он не хотел лишить его биографической узнаваемости.
Разумеется, Пушкин не отождествлял абсолютно государственного преступника, каторжника Якубовича с негодяем, способным на любую низость. И роман, быть может, правильнее назвать не романом о Якубовиче, а романом о романтическом своевольнике, исходным материалом для которого был жизненный стиль Якубовича. И все же ни в ком из известных Пушкину людей не проявлялся так страшно принцип перекраивания действительности в угоду романтическому аморализму.
Вырвавшись из плена, Гранев не обращается по начальству, чтобы наказать предателя. Он делает это сам, ибо государство не должно вмешиваться в такие дела. Это – дело общества. Дуэль в подобном случае – оружие общества.
Честь Гранева не запятнана. Дуэль между ним и Якубовичем – не процедура восстановления чести. Это – наказание, возмездие. И здесь недействительны сомнения Ивана Игнатьича из “Капитанской дочки”: “И добро б уж закололи вы его… Ну, а если он вас просверлит?”
Когда речь идет о дуэли-возмездии, судебном поединке, “Божьем суде”, правое дело должно восторжествовать.“ … Дуэль. Якубович убит”.
Другого пути Пушкин не видел.
Пушкин последовательно придерживается правила невмешательства своих героинь в дела чести. Лишь одной из них — Маше, жене графа Б***, противника Сильвио, — удается подпасть на место развертывающейся дуэли, но и она бессильна остановить ее.
«Дуэльная» традиция состоит, как ни странно, в нарушении норм дуэли, хотя «только пунктуальное следование установленному порядку отличало поединок от убийства » [16;506].
Как ни парадоксально, практически все дуэли, описываемые Пушкиным, проходят с более или менее серьезными нарушениями дуэльного кодекса. Этот факт подтверждает приводимая ниже таблица.
|
Произведение, год написания |
Противники |
Нарушение норм дуэльного кодекса |
|
«Выстрел», 1830 |
Сильвио, граф Б. |
1. Граф ест черешни, стоя у барьера. 2. Сильвио не стреляет сразу, а оставляет выстрел за собой. |
|
«Евгений Онегин», |
Онегин, Ленский |
1. Социальное неравенство секундантов. 2. Онегин опаздывает на два часа. 3. Зарецкий не предлагает примирения. |
|
«Каменный гость», 1830 |
Дон Гуан, Дон Карлос |
1. Отсутствие секундантов. 2. Присутствие на поединке женщины. (Даже с учетом страны и эпохи – это отступление от правил).
|
|
«Капитанская дочка», 1836 |
Гринев, Швабрин |
1. Дуэль происходит без секундантов. 2. Савельич вмешивается в ход поединка. |
Такую тенденцию можно объяснить тем, что характер персонажа раскрывается не в механическом следовании правилам и нормам, а при их нарушении. Следуя этой традиции, Пушкин стремится показать и бессмысленность и архаичность дуэли, как это делается в «Евгении Онегине», и личную несостоятельность своего героя (Швабрин, Сильвио, Дон Гуан).
Глава IV .
Дуэль в жизни Пушкина.
4.1. Интерес молодёжи 19 века к дуэлям.
Удалось установить, что в жизни было 29 состоявшихся и не состоявшихся дуэлей. Поэт был отменным стрелком, попадал с 20 шагов пуля в пулю. Но во время дуэлей он ни разу не пролил кровь противника и в многочисленных поединках не стрелял первым. Хорошо зная дуэльный кодекс, он, видимо, следовал высказанному им устами Моцарта принципу «Гений и злодейство — две вещи несовместные».
Дуэли — это странная черта в Пушкине. Не злой по натуре человек, он вдруг, без видимых причин, начинал проявлять нелепую назойливую задиристость. Часто вел себя вызывающе. Были у прежней полиции такие особые списки, в которые включались люди, не совсем удобные для общественного спокойствия. В списках этих было и имя Александра Пушкина. И отнюдь не в вольнодумии и прочих высоких материях обвинялся он тут — был в этих списках на одном из почетных мест в качестве карточного понтера и дуэлянта. Можно, конечно, объяснить это бунтом его вольной натуры, обиженной на безысходную незадачливость судьбы. Но гадание по живой судьбе всегда вещь неблагодарная — лучше тут восстановить обстоятельства этой судьбы и они, как это всегда бывает, скажут сами за себя. История дуэлей Пушкина — тоже история его жизни. В них тоже предстает весь его характер, в котором все — поспешность, легкомыслие, трагическая случайность, сосредоточенная решимость, высокий порыв, отчаянный вызов…
Интерес молодёжи того времени к дуэлям объясняется контактами русских с культурой Англии эпохи Регентства, особенно той ее разновидности, которая получила название дендизма. Хотя дуэль не занимала центрального места в поведении денди, она была его существенной частью: фехтование и меткая стрельба входили в число умений, считавшихся обязательными для подлинного денди. Дуэли не были чужды Байрону.
Большую роль в культурных контактах с дендистской культурой Англии сыграл официальный визит Александра I в Лондон по завершении войны с Наполеоном. Офицеры его свиты привезли моду на дендизм в Россию. Так, среди гвардейцев, в конце 1810-х годов стоявших в Царском Селе, весьма заметно было влияние дендистской культуры. Как известно, на их бывал юный Пушкин [14;25]. Здесь часто обсуждались поединки прошлых времён. Например, дуэль Потёмкина и Голицына. Григорий Потемкин, наиболее знаменитый и влиятельный из всех фаворитов XVIII века, особенно часто изображался врагом чести. В дуэльных преданиях упорно бытовали слухи о якобы свойственном ему бесчестном поведении. Особенно устойчиво было мнение о темной роли Потемкина в дуэли, на которой был убит Голицын. Современники объясняли участие Потемкина в этом деле тем, что он ревновал Екатерину II к Голицыну. Пушкин также считал, что Потемкин спровоцировал дуэль из ревности: «Князь Голицын <…> был молодой человек и красавец. Императрица заметила его в Москве, на бале (в 1775) и сказала: «Как он хорош! Настоящая куколка». Это слово его погубило. Шепелев (впоследствии женатый на одной из племянниц князя Потемкина) вызвал Голицына на поединок и заколол его, сказывают, изменнически. Молва обвиняла Потемкина…» [11], В 1841 году Петр Вяземский также упоминает якобы неприглядную роль Потемкина в этой дуэли [9;274].
Самым знаменитым буяном-протестантом, вероятно, можно считать Федора Толстого-Американца. Гвардейский офицер, принимавший участие в кампании 1812 года, он был азартным игроком, и бретером. Несмотря на свою сомнительную репутацию, он водил дружбу с известными литераторами и интеллектуалами своего времени — Вяземским, Денисом Давыдовым, Батюшковым и, позднее, Пушкиным. По утверждениям современников, Федор Толстой убил на дуэлях одиннадцать человек [8;153].
Пушкин активно участвовал в обсуждении поединков, свидетелем которых он был. Например, нашумевшая дуэль 1823 года между и , в ходе которой Мордвинов был убит, тоже вызвала множество споров и разногласий. приводит один такой спор, в котором участвовали сам Липранди, Пушкин и его кишиневский сослуживец : «Дуэль Киселева с Мордвиновым очень занимала его [Пушкина]; в продолжение нескольких и многих дней он ни о чем другом не говорил, выпытывая мнения других: что на чьей стороне более чести, кто оказал более самоотвержения и т. п.? Он предпочитал поступок как бригадного командира, вызвавшего начальника главного штаба, фаворита государя. Мнения были разделены. Я был за Киселева; <…> разделял также мое мнение, но Пушкин остался при своем…» [23;164]. Все участники этого спора хорошо разбирались в дуэлях. Их разногласия, таким образом, отражают разнообразие прочтений поведения дуэлянтов, а не недостаточное понимание ими дуэльного ритуала.
Также споры вызвала история титулярного советника . В 1836 году он набросился с кинжалом на советника , выходившего из церкви со своей невестой, и тяжело ранил его. Покуситель не пытался бежать и отказался объяснять свои действия в ходе расследования, отсылая полицию за объяснениями к Апрелеву.
Апрелев же утверждал, что ничего не знает о мотивах Павлова, и тот был немедленно (в течение суток) приговорен за попытку убийства, лишен дворянства и пожизненно сослан в Сибирь на каторгу. Вскоре раскрылось, что несколькими годами раньше Апрелев соблазнил сестру Павлова [34;39]. Павлов старательно инсценировал свое покушение так, чтобы оно напоминало дуэль. Он многократно вызывал своего противника. Он предупредил Апрелева о неминуемом нападении, давая ему таким образом возможность защититься. Он набросился на врага с кинжалом, так называемым «благородным» оружием [40;391]. Нападая, он объявил о символическом значении своих действий. Наконец, он отказался защищать себя перед властями и, как было принято в делах чести, пытался скрыть причину конфликта, чтобы защитить честь своей сестры. Современники признали и оценили эти попытки Павлова оформить свое нападение как дуэль. Пушкин изменил свое мнение о Павлове, получив полный отчет о происшествии от своей жены: «То, что ты пишешь о Павлове, помирило меня с ним. Я рад, что он вызвал Апрелева. — У нас убийство может быть гнусным расчетом: оно избавляет от дуэля и подвергается одному наказанию — а не смертной казни» [Пушкин, XVI; 117].
Русские дуэлянты, в том числе и сам Пушкин, иногда мирились, но эта процедура была весьма щекотливой, и всегда существовала возможность, что честь противников будет заподозрена. Так, неблагосклонные комментарии вызвало примирение Пушкина с в 1822 году, происшедшее после двух обменов выстрелами и произведенное так, что никто из противников не должен был первым приносить извинений. Один из мемуаристов сообщает, что «так называемая публика, всегда готовая к превратным толкам, распустила с чего-то иные слухи: одни утверждали, что Старов просил извинения, другие то же самое взвалили на Пушкина, а были и такие храбрецы на словах, постоянно готовые чужими руками жар загребать, которые втихомолку твердили, что так дуэли не должны кончаться» [13;284]. Пушкин вынужден был угрожать сплетникам дуэлью, защищая честь своего противника.
4.2. Последняя дуэль .
Дуэль того времени страшна тем, что уклонение от поединка позорно и для порядочного человека невозможно. Ведь Пушкин в тридцать семь лет вовсе не был бретером и совсем не стремился к смерти, как это утверждают некоторые исследователи, но за 1836 год он трижды бывал в ситуациях, грозивших разрешиться дуэлью [27;37]. И бросил же он вызов Дантесу, прекрасно понимая, что в теории дуэль – это нелепый средневековый пережиток, но невозможно уклониться от дуэли. Такую ее двойственность прекрасно выразил Тургенев в «Отцах и детях», когда Павел Петрович Кирсанов спрашивает мнение о дуэли Базарова, нигилиста, презирающего все условности, и тот отвечает: «С теоретической точки зрения дуэль – нелепость; ну а с практической точки зрения – это дело другое» [41;453].
В более символическом смысле интерпретирует поведение Пушкина в конфликте с . Он считает, что это было поведение убийцы, и полагает, что поэт сам вызвал свою смерть своим упорным стремлением убить Дантеса: «Следовательно, эта несчастная дуэль произошла не в силу какой-нибудь внешней для Пушкина необходимости, а единственно потому, что он решил покончить с ненавистным врагом. <…> Когда секунданты подошли к раненому, он поднялся и с гневными словами: «Attendez, je me sens assez de force pour tirer mon coup!» — недрожащею рукою выстрелил в своего противника и слегка ранил его. Это крайнее душевное напряжение, этот отчаянный порыв страсти окончательно сломил силы Пушкина и действительно решил его земную участь. Пушкин убит не пулею Геккерна, а своим собственным выстрелом в Геккерна» [37;198].
История ранения и гибели великого поэта Александра Сергеевича Пушкина глубоко интересует многих людей; немало врачей изучало материалы, которые могут помочь получить ответы на все вопросы, связанные с болезнью и смертью поэта.
Не будем касаться трагических обстоятельств, приведших к дуэли с Дантесом. Вспомним условия поединка, разработанные секундантами противников:
«1. Противники становятся на расстоянии двадцати шагов друг от друга и пяти шагов (для каждого) от барьеров, расстояние между которыми равно десяти.
2. Вооруженные пистолетами противники, по данному знаку, идя один на другого, но ни в коем случае не переступая барьера, могут стрелять.
3. Сверх того, принимается, что после выстрела противникам не дозволяется менять место, для того чтобы выстреливший первым огню своего противника подвергся на том же расстоянии.
4. Когда обе стороны сделают по выстрелу, то, в случае безрезультатности, поединок возобновиться как бы в первый раз: противники становятся на то же расстояние в двадцать шагов, сохраняются те же барьеры и те же правила.
5. Секунданты являются непременными посредниками во всяком объяснении между противниками на месте боя.
6. Секунданты, нижеподписавшиеся и обличенные всеми полномочиями, обеспечивают, каждый свою сторону, своей честью строгое соблюдение изложенных здесь условий» [35;265].
Пушкин согласился на все условия, не взглянув на них.
Смертельный исход поединка был предопределен близким расстоянием между противниками и повторным обменом выстрелами в случае промаха. Однако промах для таких мастерских стрелков, какими были Пушкин и Дантес, практически исключался, а убойная сила крупнокалиберного пистолета системы Лепажа на таком расстоянии имела, по меньшей мере, двойную гарантию.
Отсутствие врача на месте поединка можно объяснить не только поспешностью, но и нежеланием увеличивать число лиц, вовлеченных в противозаконные действия, особенно женщин.
В западной литературной традиции женщина получает роль миротворицы в деле чести прежде всего потому, что она не подлежит кодексу чести. Несмотря на то что женщины занимали существенное место в мужских конфликтах, их поведение никак не определялось дуэльным ритуалом. Женщина являлась объектом, а не субъектом дуэли: неверной супругой, соблазненной дочерью или сестрой, изменившей возлюбленной. Поскольку женщины рассматривались в дуэльном сценарии как аутсайдеры, их взгляд на дуэль принципиально отличался от мужского. В то время как некоторые женщины поддерживали дуэль и разделяли идею чести со своими современниками-мужчинами, другие отвергали ее как институт, заставляющий без надобности страдать всех участников события, но не решающий при этом изначальных проблем [34;66]. В «Капитанской дочке» Маша Миронова формулирует различие между мужским и женским взглядом на дуэль: «Как мужчины странны! За одно слово, о котором через неделю верно б они позабыли, они готовы резаться и жертвовать не только жизнью, но и совестию, и благополучием тех, которые…» [Пушкин, VIII; 305]. Введение женской точки зрения подрывало статус дуэли как символической процедуры и разоблачало ее жестокую природу.
Пессимистический вывод о невозможности остановить дуэль и о нежелательности вмешательства женщин, сделанный поэтом в его литературных произведениях, оказался трагически верным и в реальной жизни. Как известно, Пушкин раскрыл замысел своей дуэли с Дантесом двум женщинам: и . Однако ни та ни другая ничего не сделали для предотвращения дуэли, очевидно полагая такие попытки тщетными или бестактными [35;265].
oint d’honneur
Зима в 1837 году была многоснежная. Секундантам пришлось протоптать тропинку в глубоком, по колено, снегу. Большой снег не позволил отмерить широкие, размашистые шаги и это еще усугубило условия поединка.
Противники заняли исходные позиции и по сигналу Данзаса начали сближаться. Пушкин стремительно подошел к барьеру и стал наводить пистолет.
Дантес опередил его: он выстрелил, не доходя до барьера.
Пушкин упал лицом в снег.
Но еще не успело умолкнуть многоголосое эхо выстрела, как раненый, чуть-чуть приподнявшись, остановил сошедшего с позиции противника, требуя своего права на выстрел.
У Пушкина хватило сил твердой рукой навести пистолет и спустить курок. Увидев падающего навзничь Дантеса, он воскликнул:«Bravol»- и потерял сознание, не зная, что только ранил противника в руку. Между тем кровь из раны Пушкина «лилась изобильно». Она пропитала шинель под ним и окрасила снег.
По дороге Александр Сергеевич сильно страдал, но не жаловался и только периодически терял сознание.
Если на месте поединка он высказал предположение, что у него повреждено бедро, то уже в карете понял, что пуля попала в живот.
В шесть часов вечера, смертельно раненого поэта привезли домой. нашел еще силы успокоить Наталью Николаевну и переодеться.
Данзас поспешил за доктором. Первым, на кого он наткнулся, был крупный специалист по родовспоможению акушер . Он понял Данзаса с полуслова и пообещал сейчас же привести к Пушкину .
Действительно, он вскоре приехал с Карлом Задлером, который был главным врачом придворного конюшенного госпиталя, занимался хирургией, но хирургом был весьма средним. Затем было послано за Арендтом. Многоопытный хирург, он сразу оценил безнадежность положения и отказался от мучительной и бесперспективной операции. сменил доктор , на протяжении последних лет бывший домашним врачом Пушкина.
Узнав о дуэли, в дом на Мойке стали съезжаться встревоженные друзья поэта.
Пушкин просил не пускать к нему жену, которая, словно в сомнамбулическом сне, бродила по квартире. Но когда ей удавалось проникнуть в кабинет, Александр Сергеевич неизменно пытался внушить жене, что она ни в чем не виновата.
«Необыкновенное присутствие духа не оставляло больного. От времени до времени он тихо жаловался на боль в животе и забывался на короткое время»,- записал доктор Спасский, подводя итоги первому дню.
Однако болезнь делала свое дело: боли усиливались.
Было 3 часа ночи 1837 года. Александр Сергеевич тихо подозвал дежурившего в кабинете слугу и велел подать один из ящиков письменного стола. Слуга исполнил его волю, но, вспомнив, что там лежали пистолеты, разбудил Данзаса. Данзас решительно отобрал оружие, которое Пушкин уже успел спрятать под одеялом.
Около четырех часов полуночи боль усилилась до такой степени, что терпеть уже было невмоготу.
Известие о ранении Пушкина пришло к Далю только в четверг во втором часу дня.
Ясно сознавая, что жизнь кончается, Пушкин торопил смерть:
- Долго ли мне так мучится?- и просил, словно это зависело от Даля:
- Пожалуйста, поскорее…
Из-за одышки и слабости говорить было трудно, и он произносил слова отрывисто, с расстановкой.
Он ни на что не жаловался, никого не упрекал, благодарил за любой пустяк — подадут ли воду, поправят ли постель, повернут ли его на бок, показывая, что всем доволен.
Долгую, томительную ночь провел Владимир Иванович возле постели умирающего поэта.
«Ударило 2 часа пополудни, ,- вспоминал Даль,- и в Пушкине оставалось жизни только на три четверти часа». Александр Сергеевич попросил положить его повыше. Даль легко приподнял его. Пушкин вдруг открыл глаза и сказал:
- Кончена жизнь.
Владимир Иванович не расслышал и тихо переспросил:
- Что кончено?
- Жизнь кончена,- ответил он внятно,- Тяжело дышать, давит…
Это были его последние слова.
«Всеместное спокойствие разлилось по всему телу; руки остыли по самые плечи, пальцы на ногах. Ступни и колени так же; отрывистое частое дыхание изменялось более и более в медленное, тихое, протяжное; еще один слабый, едва заметный вдох – и пропасть необъятная, неизмеримая разделила живых от мертвого» [13;298].
Было 2 часа 45 минут пополудни 29 января 1837 года.
Заключение.
Дуэль — тип агрессивного поведения, который на протяжении нескольких веков сохранял высокий культурный статус. Как акт насилия, одобряемый обществом, поединок попадает в ту же категорию, что война и смертная казнь, однако отличается от них. Подобно войне, дуэль рассматривалась как крайний выход — неприглядный и жестокий, но иногда неизбежный. Подобно смертной казни, дуэль была ритуализованным актом насилия, с которым обществу по большей части приходилось мириться. Подобно войне и смертной казни, дуэль предназначалась для наказания обидчика и восстановления справедливости. Дуэль, однако, была противостоянием не двух государств, как война, и не личности и государства, как смертная казнь, а двух личностей.
Судя по тому, что знаем мы о дуэлях Пушкина, он достаточно презрительно относился к ритуальной стороне поединка. Об этом свидетельствует и последняя его дуэль, перед которой он предложил противной стороне самой подобрать ему секунданта – хоть лакея. И это не было плодом особых обстоятельств. Это было принципом, который он провозгласил еще в “Евгении Онегине”, заставив его, светского человека и опытного поединщика, взять в секунданты именно слугу, и при этом высмеял дуэльного педанта Зарецкого. Идеальный дуэлянт Сильвио в автобиографичном “Выстреле” окончательно решает свой роковой спор с графом, тоже человеком чести, один на один, без свидетелей.
Для Пушкина в дуэли главным были суть и результат, а не обряды. Всматриваясь в бушевавшую вокруг дуэльную стихию, он ориентировался на русскую дуэль в ее типическом, а не в ритуально-светском варианте…
Невольник чести беспощадный,
Вблизи он видел свой конец,
На поединках твердый, хладный,
Встречая гибельный свинец [33]
Отношение Пушкина к дуэли противоречиво : как наследник просветителей XVIII века, он видит в ней проявление “светской вражды”, которая “дико… боится ложного стыда”. В “Евгении Онегине” культ дуэли поддерживает Зарецкий – человек сомнительной честности. Однако в то же время дуэль – и средство защиты достоинства оскорбленного человека. Она ставит в один ряд таинственного бедняка Сильвио и любимца судьбы графа Б***. Дуэль – предрассудок, но честь вынуждена обращаться к ее помощи.
Возвышению дуэли в русском культурном воображении способствовали устойчивый интерес к ней как типу поведения со стороны Пушкина и Лермонтова и особенно их трагическая гибель на дуэли . Смерть на дуэли рассматривалась как один из вариантов ранней и трагической смерти [34;26].
В начале XX века русские модернисты активно использовали этот миф в своей практике «жизнетворчества», пытаясь оформить собственную жизнь в соответствии с определенными моделями. Одним из способов решения этой задачи стало возрождение дуэлей [34; 29]. К концу века появляется «Дуэльный кодекс» В. Дурасова, затем дуэльный кодекс Суворина (Порошина).
Были попытки сделать дуэль не просто прерогативой, но и обязанностью дворянина. Кульминацией этих усилий стал документ, составленный Соединенным Собранием Главных Военного и Военно-Морского Судов и одобренный Александром III 13 мая 1894 года, который по существу давал суду общества офицеров право принудить офицера к дуэли [21;334]. Офицер, отказавшийся от дуэли, обязан был уйти в отставку [29;150].
Новшеством начала XX века стало использование дуэли в литературной среде для утверждения своего статуса как русского писателя. Для модернистов, приверженных идее «жизнетворчества», дуэль была элементом биографии русского поэта, знаком подлинно поэтической личности, не способной ни сосуществовать со средой, ни сдерживать свои порывы. Дуэль стала мощным орудием для создания модернистами своего поэтического образа. Андрей Белый, как известно, несколько раз пытался вызвать Блока в ходе их соперничества за Любовь Менделееву-Блок [7;513]. Конфликт Андрея Белого с Валерием Брюсовым из-за Нины Петровской также едва не закончился дуэлью [2;382]. Вызов, брошенный Ходасевичу Мариэттой Шагинян, также следует расценивать как попытку молодой женщины самоутвердиться в качестве русского поэта. Ссора 1909 года между Гумилевым и Волошиным из-за волошинской мистификации относительно Елизаветы Дмитриевой — Черубины де Габриак кончилась настоящей дуэлью. Более того, согласно некоторым свидетельствам, поэты выбрали для своего поединка место, где в феврале 1840 года Лермонтов дрался с Эрнестом де Барантом, а в январе 1837 года — Пушкин с Дантесом [15;42]. Отсылая к той же культурной мифологии, Пастернак вызвал на дуэль поэта и переводчика 1914 года, т. е. в годовщину дуэли Пушкина. Сама же дуэль была назначена на 29 января, день смерти Пушкина (и день рождения Пастернака).
Впрочем, до дуэли дело не дошло, и противники помирились [31;164]. В «литературных» дуэлях фигурирует и Кавказ, место последней дуэли Лермонтова: Михаил Зощенко в одной из своих автобиографий упоминает дуэль, происшедшую между ним и «правоведом К.» в 1913 году в Кисловодске [20;114].
С того момента, как дуэльный ритуал установлен, преднамеренные отклонения от него приобретают символическое значение . Они могут нести сообщение об отношении дуэлянта к кодексу чести и дуэли как институту, отражать его ситуации оскорбления, а также его восприятие статуса и поведения противника.
Особенно значимым представляется поведение противников во время самого поединка . Дуэлянт, в одностороннем порядке нарушающий условия поединка в своих интересах, рискует, что его сочтут за обыкновенного преступника и он понесет позор и бесчестье. Напротив, ужесточение условий дуэли — в одностороннем порядке (например, выстрел в воздух) или, по взаимному соглашению, для обеих сторон (например, когда противники соглашаются продолжать дуэль до «результата», т. е. до тех пор, пока один из них не будет тяжело ранен или убит) — может быть прочитано публикой как нравственное, философское, личное или даже политическое сообщение.
Дуэль и убийство по сути одно и то же . Нежелание их различать служило в основном полемическим целям — критике дуэли. На самом деле различие было очевидным как для самих дуэлянтов, так и для их современников: в отличие от убийства дуэль была ритуализованной процедурой, в которой шансы участников были уравнены. Церемония дуэли также сглаживала агрессию, предупреждая нападение на безоружного. Особенно очевидным становилось отличие дуэли от убийства, когда грань между ними действительно стиралась: например, когда инициатор дуэли, не будучи в состоянии добиться принятия вызова или попросту потеряв самообладание, пытался убить соперника в обход дуэльного ритуала.
Список использованной литературы.
[Электронный ресурс]//URL: https://liarte.ru/referat/duel-v-jizni-i-tvorchestve-pushkina/
«Каменный гость» Пушкина.- http://***** Брюсов, Валерий. Переписка с Андреем Белым // Литературное наследство. М., 1976. Т. 85. С. 381-383. Бабаев . – М.: Изд-во МГУ, 1988. Бегичев об // Грибоедов в воспоминаниях современников. М., 1980. С. 268—271 Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия 2CD) О Пушкине: Статьи и исследования. – М.: Художественная литература, 1983. Белый Андрей. Начало века. М., 1990. «Мифы – логика дуэли». Москва. С-Пб.1993г Вяземский, П. А.. Записные книжки. С. 274. , Мушина «Капитанская дочка»: Комментарий – Л.: Просвещение, 1977. Гордин на поединок.- http://www. *****
12. Гордин и дуэлянты: Панорама столичной жизни. — СПб.: Пушкинский фонд, 19с. (Серия «Былой Петербург»).
13. Горчаков о Пушкине. // Пушкин в воспоминаниях современников. Т. 1. С. 284.
14. Пушкин и дендизм // Этюды о Пушкине. М.; Пг., 1923. С. 5—36;
15. Гумилев, Николай. Стихи и поэмы / Изд. . Тбилиси, 1989. С. 42—43
Даль словарь живого великорусского языка. В 4тт. СПб., 1996. Т.1 С.506. Дуэль. Дуэльный Кодекс. — Санкт – Петербург, 1912г.. Зайончковский, и русская армия на рубеже Х1Х-ХХ столетий, . М., 1973. С. 240-247 История средних веков. Энциклопедия для детей. М.: Аванта плюс, 2000. Каверин Вениамин. Молодой Зощенко // Вспоминая Михаила Зощенко. Л., 1990. С. 114. Дуэли в офицерской среде (По поводу закона 13-го мая 1894 года) // Военный сборник. 1894. № 8. С. 329—351 Липранди, И. П. Из дневника и воспоминаний. // в воспоминаниях современников: В 2 Т. М., 1985. Т. 1.С. 345. Лотман о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII – начало XIX века).
СПб., 1996. С. 164. Маржерет Жак. Состояние российской державы… С. 82. «Капитанская дочка» . – Л.: Художественная литература, 1977. Новоселов кодекс: теория и практика дуэли во Франции XVI века. Одиссей. Человек в истории. 2001. М., 2001, с. 216-233 Мир и дар В. Набокова: первая русская биография писателя. М., 1995. Ожегов русского языка. М., 1984. С. 158. Описание дел Архива Морского Министерства. За время с половины XVII до начала XIX столетия: В 10 т. СПб., 1877. Т. 1.С. 150-151. Орлов Владимир. История одной любви // Орлов, и судьбы: Литературные очерки. Л., 1971. С. 696—702. Пастернак, Е. Б., Пастернак, Пастернак. Письма к Константину Локсу // Минувшее: Исторический
— Вып. С. 164—165. Пушкин дочка. – М., 1986. Пушкин, I—ХVI: Пушкин . собр. соч.: В 16 т. Л, . Рейфман Ирина. Дуэль как акт агрессии: Термины и определения. Ритуализованная агрессия: Дуэль в русской культуре и литературе. М.: НЛО, 2002, с. 21-94. Скрынников Пушкина. СПб., 1999. С. 265. Соборное уложение 1649 года / Учебное пособие для
высшей школы
— М., 1961. С. 76—77. Соловьев, критика. М. 1990. С. 198 Пушкин в творчестве // Pro et contra. СПб.,1997. С.774. Табель о рангах // Законодательство Петра I. С. 397. Таганцев. О преступлениях против жизни по русскому праву. Т. 2. С. 391. Тургенев . соч. в 6 тт. М., 1968. Т.2, С.453
42. Дуэль в России. Родина. 1993, №10, с. 87-93.
Щеголев и смерть Пушкина. Исследование и материалы. М., 1987. С.127. В пушкинском зеркале.// Знания – сила, № 6, 1986.
