Феномен Пруткова

Реферат

Создатели Козьмы Петровича Пруткова

Биография Козьмы Петровича Пруткова

«Мудрые» изречения

Басни

Военные афоризмы

когда писатели, известные как литераторы под собственными именами могли издавать под именем вымышленного лица особое «собрание сочинений», снабженное к тому же портретом и подробной биографией. К. П. Прутков — равноправный член семьи реально живших русских литераторов. Его вымышленное имя занимает достойное место в литературном алфавите вместе с настоящими именами его главных хранителей.

Кто причастен к созданию этого заслуженного писателя? Кто создал Козьму Пруткова? Они называли друг друга разными именами: друзья, друзья, «ложные друзья», рабы, опекуны, близкие советники. Сперва вся затея была всего лишь семейной шуткой. В шутку Алексей Константинович Толстой и его двоюродные братья Алексей, Владимир и Александр Жемчужниковы.

А. Толстые и Жемчужниковы принадлежали к дворянскому сословию, свою молодость провели в условиях отличного достатка. Они отличались здоровьем, талантом и завидным запасом бодрости. В сочетании с большим количеством свободного времени все это предрасполагает к неиссякаемой злобе.

Алексей Михайлович Жемчужников был на четыре года моложе А. К. Толстого. Он также стал известным поэтом и даже академиком, но его талант был скромным и полностью забытым.

чиновником, но не утратил веселого нрава. м наконец Владимир Михайлович Жемчужников, самый юный из всех «опекунов» Пруткова, стал организатором и редактором публикаций вымышленного поэта.

в деревне Тентелевой Сальвычеготского уезда, входившего в то время в Вологодскую губернию. К. Прутков происходил из невежественной, но очень знатной дворянской семьи. Замечательного тем, что почти весь он занимался литературой. К. П. Прутков доказал это, опубликовав отрывки из записок своего деда, первого отставного майора и рыцаря Федора Кузьмича Пруткова, а также некоторые сочинения своего отца, Петра Федотыча Пруткова, в годы его творческой зрелости. В то время родитель Козьмы Пруткова считался среди соседей богатым человеком. Маленький Кузька получил прекрасное домашнее образование. Проявившиеся в нем литературные силы поначалу побудили его к учебе и избавили от пагубных увлечений юности. В 1820 году он поступил на военную службу только за мундиром и пробыл на этой службе немногим более двух лет, в гусарах. На двадцать пятом году жизни, будучи еще в малых чинах, К. П. Прутков влюбился. Ее звали Антонидой Платоновной Проклеветантовой. К. П. Прутков, вступив в Пробирную Палатку в 1823 году, оставался там до смерти, т. е. до 13 января 1863 года. Как известно, начальство отличало и награждало его. Здесь, в этой Палатке, он удостоился получить все гражданские чины, до действительного статского советника включительно, и 1841 году ему досталась вакансия начальника Пробирной Палатки, а потом — и орден св. Станислав I степени, который всегда восхищал его, что видно из басни «Звезда и чрево». Но не служба, не разработка проектов открыли ему широкую дорогу почестей и продвижения по службе, не уменьшили его страсти к поэзии. м как бы ни были велики его служебные успехи и достоинства, они одни не доставили бы ему даже сотой доли той славы, какую он приобрел литературною своею деятельностью.

4 стр., 1738 слов

Лирика Алексея Константиновича Толстого

... тем любопытно, что это чувство уже испытало влияние общественного настроения, сформированного во многом демократизацией духовной жизни русского общества. Вот почему и героиня любовной лирики А. К. Толстого, ... новейших дней. В том же насмешливом роде Толстой и его двоюродные братья, Алексей, Владимир и Александр Жемчужниковы, писали под коллективным псевдонимом «Козьма Прутков». Прутков изображался ...

Новый «автор»

«Современник», в «Заметках Нового Поэта о русской журналистике» были напечатаны три басни: «Незабудки и запятки», «Кондуктор и тарантул», «Цапля и беговые дорожки».

Впервые имя Пруткова появляется в печати только в 1854 году. Новый «автор» выступил с большим количеством произведений, сразу определивших литературную физиономию К. Пруткова первой поры его деятельности.

«незабвенного» Николая Павловича, когда весь строй держался гигантской бюрократической машиной — военной и гражданской, — Пруткова еще нельзя было произвести в статские генералы и сделать директором. мз того, что братья тогда могли и считали нужным опубликовать, вырисовывался облик простого литературного эпигона с безмерным самомнением: «Я поэт, поэт даровитый! Я в этом убедился; убедился, читая других: если они поэты, так и я тоже!» Со временем сатирический тон окреп, казенность точки зрения Пруткова на все предметы стала яснее. В 1854 г он был одним из главных сотрудников отдела «Литературный ерунда», созданного в «Современнике» Некрасова». Этот раздел журнала был целиком посвящен юмору, в основном пародиям. В первой же тетради «Литературного ералаша» К. Прутков выступил как плодовитый писатель, мастер различных жанров.

«Современника» 1854 года продолжали печататься «Досуги Козьмы Пруткова», афоризмы, «Выдержки из записок моего деда». В рамках «Досуга Козьмы Пруткову» была дана «Пословица в одном действии -« Блонди». После этого сотрудничество К. Работа Пруткова над «Современником» прекратилась до 1859 года, когда басня «Пастух, молоко и чтец» была напечатана с тремя звездочками вместо имени». м в последний раз он появляется на страницах этого журнала в 1863 году. Братья сообщили литературному миру о смерти известного чиновника и поэта.

  • Прутков яркое тому подтверждение. Он никогда не жил, но его вовсе не просто оказалось похоронить.

мздание полного собрания в 1884 году закрепило имя и состав творений Пруткова и затруднило приписывание ему всякого вздора. Успех публикации опрокинул опрометчивые прогнозы тогдашних, казалось бы, очень прогрессивных и смелых либералов, которые считали юмор Пруткова чисто «балагурным», а значит, устаревшим в новых пореформенных условиях. «Давно забытое имя» (об этом издевательски писал М. Филиппов, издатель журнала «Век», один из похитителей имени К. Пруткова) оказывалось вовсе не забытым уже потому, что им охотно пользовались журнальные лавочки; теперь же подтвердилась его непреходящая популярность в публике.

7 стр., 3286 слов

Текст про младшего брата на английском с переводом

... я любил больше. Рассказ о моей семье на английском с переводом. Пример Структура эссе Рассказ про семью на английском должен состоять из введения (30-70 слов), ... aunts, cousins. We are happy when we are together. Перевод Наша семья является ни большой, ни маленькой. У меня ... У меня также есть много других родственников: дяди, тети, двоюродные братья. Мы рады, когда мы вместе. Для ЕГЭ / ВУЗа It’s ...

Что же принадлежит перу Пруткова?

Прежде чем пытаться понять, что такое Прутков, надо как-то понять, какие работы мы подписываем этим именем. Прутков оставил наследство, пусть и не бедное, но несколько беспокойное и не совсем упорядоченное. определить раз и навсегда, что именно следует считать Прутковым, а что нет, до сих пор невозможно. Причин тому несколько. Во-первых, если А. Толстой и Алексей Жемчужников, выступая с юмористикой или сатирой вне прутковского содружества, этой своей деятельности Пруткову и не приписывали, то Александр Жемчужников с 70-х годов не раз печатал под именем Пруткова свои безделушки, которые брат Владимир полупрезрительно называл «Сашенькины глупости». Во-вторых, протестуя против произвола «Саши», его братья, готовившие сборник произведений после смерти Толстого, в свою очередь закончили писать Прутков: так родился, например, «Смертное ложе с необходимым объяснением» — что-то вроде себя -продвижение. В-третьих, позднее в архиве Жемчужниковых советские исследователи обнаружили немало текстов, в том числе и неотделанных, которые не только были подчас написаны после распада главного триумвирата, но по разным соображениям не публиковались и при жизни составителей «полного собрания».

«полный» Прутков становился все «полнее», хотя, строго говоря, следовало бы считать подлинно прутковскими произведениями лишь те, что были созданы до смерти Толстого и, по крайней мере, не без его ведома. Но и этого, к сожалению, нельзя знать с точностью.

«сам» Козьма Петрович. В нем объединены и «дед» Федот Кузьмич, и «отец» Петр Федотич, и, наконец, «сыновья» Козьмы Петровича. В ряде случаев возникает настоящая путаница. Например, следует ли рассматривать пьесу «Любовь и Силин», которую Александр Жемчужников выпустил под этим названием, как произведение Пруткова? Недовольным братьям пришлось столкнуться с свершившимся фактом. В результате — неопределенный компромисс: сначала В. Жемчужников вообще отвергает пьесу, и поэтому братья соглашаются все же считать ее Прутковым. Но потом была найдена прекрасная сатира «Торжество добродетели», а из предисловия выясняется, что «Любовь и Салин» — произведение не самого Козьмы Петровича, а его сыновей. Заодно «выясняется», что ими же сочинена и… «Фантазия», которая появилась еще прежде самого имени Пруткова и была лишь затем ему приписана.

«наследие Пруткова распадается… и почти без остатка, на произведения отдельных авторов» (мнение П. Н. Беркова).

Вряд ли можно считать ту или иную работу безоговорочно принадлежащей кому-либо только на основании того, кому принадлежит автограф: при коллективном творчестве совсем не обязательно писать двумя или четырьмя руками.

Как ни подстрекательно звучит афоризм самого Пруткова, словно нарочно для этого случая предназначенный («не в совокупности ищи единства, но более — в единообразии разделения»), главное здесь все же единство, единый творческий облик.

Что лежит в основе этого агрегата? Может показаться, что здесь нет вопросов, потому что ответ давно установлен. Двое из создателей этой переменчивой маски точно определили в некрологе, в биографии Пруткова и особенно в письмах, специально рассчитанных на оглашение, что Прутков есть пародия на всевозможные проявления «казенности» и ретроградства — сперва лишь литературного, а потом и политического, — которые так процветали «в эпоху суровой власти и предписанного мышления». Прутков — образ «типичного, самодовольного, глупого, добродушного и благонамеренного» писателя, который подражает самым популярным мотивам с помощью стихов, самой изношенной глубины в прозе. Добролюбов, рекомендуя, со своей стороны, читателю «Современника» очередные подборки стихов Пруткова, особенно ценит в них разоблачение приемов «чистого искусства»

15 стр., 7405 слов

Лингвистический аспект цикла стихотворений С.А. Есенина «Персидские ...

... Есенина «Персидские мотивы», написанный им в 1924 году в период поездки на Кавказ, состоит из 15 стихотворений. Говоря об особенностях фонетической структуры цикла «Персидские мотивы», обратим внимание на ритмическую организацию стихотворений, входящих в ... анализа, который лишь является частью такого анализа. Целью данной работы является исследование языка цикла «Персидские мотивы » С.А.Есенина, ...

«тупость», от которой становится «смешно». Конечно, такой штамп повторяется почти механически. так ли это, если задуматься? Что же до «смешного», то наш нынешний взгляд на многие вещи у Пруткова не вызывает смеха. Представления о смешном тоже меняются. Но даже во времена Пруткова не всем читателям Прутков казался смешным. Пародийный характер его творчества был быстро понят, и сами пародии не заставили многих смеяться.

«тупости» недоумений должно быть еще больше. Б. Бухштаб, применивший для обозначения этого свойства изысканное сочетание «бесконечная ограниченность», находит, например, «гениальным» по своей «тупости» стихотворение о юнкере Шмидте («Вянет лист…»).

Раньше оно называлось «мз Гейне» и скорее всего пародирует русских подражателей Гейне, тех самых, о которых «искровец» Д. Минаев писал в одном из своих фельетонов: «Вы должны знать, что поэт этот (Гейне) есть жертва российских стихотворцев, которые еще в чреве матери стали перегружать его произведениями плац-парад нашей литературы… Кто из них не потренировал свою вдохновляющую музу, омывая песни Гейне волнами славянского лета?.. Благодаря русским переводчикам от Парнаса немецкий стихотворец на нашей почве получил новую, совершенно оригинальную физиономию, физиономию до того новую, что если бы немцы попробовали вновь перевести русского, перегруженного Гейне на свой язык, то они бы не узнали в нем автора «Германии» и «Атта Троля»

К. Прутков, остроумно и язвительно пародируя плохих переводчиков, модных подражателей «в гейновском духе», становился в один ряд с сатириками демократического лагеря, которые были заинтересованы в том, чтобы познакомить русских читателей с подлинным Гейне; недаром его стихи с таким усердием переводили и М. Л. Михайлов и Добролюбов.

Подражатели давно забыты, и пародия сохраняется независимо от них и самого Гейне. В ней есть что-то завораживающее в ее эмоциях, в абсолютной незащищенности от обвинений, критики, насмешек. От того ли, что написана она А. Толстым еще до полной обрисовки мифического директора «Палатки», но только кажется, что сочинил это стихотворение не надменный петербургский чиновник с изжелта-коричневым лицом, а какой-нибудь уездный фельдшер или почтальон, умирающий от скуки и уныло мечтающий о неведомой «красивой» жизни. При одной превосходной рифме («лето» — «пистолета») и мастерской чеканке ритма, выдающих большого поэта, стихотворение в общем стилизовано под беспомощные любительские «стишки», которые тайно «пописывают» между делом. Самый неуклюжий перенос ударения ради сохранения метра («честное») явно указывает на насмешку.

72 стр., 35870 слов

Дайте мне второй том сочинений гейне

... библиотеку, богатую классическими сочинениями и важными современными брошюрами, и всем этим, как прямо заявлял впоследствии Гейне, оказывал большое влияние ... одна из представлявшихся мне должностей не соответствовала моей натуре». Это, однако, не мешало поэту всю жизнь питать мать ... к сухопутной и морской торговле, к промышленности и тому подобному. То, когда вокруг нее начинают лопаться одно ...

«Юнкер Шмит, честное слово, лето возвратится!» — то это будет шуткой, но ведь ободряющей шуткой! Впрочем, в иных обстоятельствах, тоже желая ободрить, но пожесче, можно сказать иначе: кажется, наш юнкер Шмидт из пистолета хочет застрелиться? мли что-либо подобное. м такой смысл в стихотворении тоже потенциально заключен.

«Пред морем житейским». В последующей заметке, сопровождающей ее публикацию, авторы указывают на «смущение» и даже «отчаяние», охватившее директора Пруткова при известии о предстоящих реформах и побудившее его создать эти восемь строк. Недаром казенный поэт хочет покончить с собой. Но предположим, что ничего не знаем о примечании. Прочтем:

Все стою на камне,-

Что пошлет судьба мне,

Да ведь это (кроме, быть может, «дай-ка») просто начало какой-нибудь неизвестной народной песни — задушевной, печальной. Во второй же половине — уже намек на нелепость (вдруг сравнение с кузнечиком).

Печаль дополнена иронией, но не снимается с нее, она остается, лишь немного «поправленная», и атмосфера вроде бы пустого стиха оказывается труднее, чем просто разоблачить отчаянного ретрограда.

«Все стаю…») вызывает в памяти другое, более сильное и популярное стихотворение, в котором есть знаменитая строчка о сидении на камне бороне фон Гринвальдуса («Немецкая баллада»).

Здесь не исключена возможность прямой пародии на жанр рыцарской баллады. Под внешней литературной пародией — издевательством явно безоговорочно положительного качества — верность. Недаром стихотворение понимают по частям, когда необходимо пошутить или разоблачить неоправданное постоянство убеждений или действий. м все это независимо от «немецких баллад».

«Мудрые» изречения

Произведения Пруткова, насколько нам известно, редко переводились на другие языки, тогда как другие юмористы с большим или меньшим успехом уступают иноязычной трансляции, а чужое сознание в той или иной степени приближается к смыслу оригинала. Здесь же очень трудно, если не возможно, приблизиться потому, что вне этой юмористической стихии в разных ее вариантах (от легкой шутки до ядовитой сатиры) вряд ли что ценное от Пруткова останется.

Особенности такого прямого и непереводимого юмора, проистекающего из очень здорового национального самосознания, не могут быть сформулированы синтетически и однозначно. Некоторые из них можно пережить только в конкретных переносных переводах.

«мудрые» изречения давно укрепились в устной и литературной речи, мы постоянно применяем их к явлениям и вопросам текущей жизни; нередко цитируются и отдельные его стихотворения-пародии. В марксистских кругах в пору борьбы с народниками установилась своего рода традиция обращения к К. Пруткову. В частности для Г. В. Плеханова, беспощадного полемиста, К. Прутков, наряду с Гоголем, Щедриным, Крыловым и Грибоедовым, был неисчерпаемым источником, из которого он черпал остроумные и едкие характеристики своих несчастных противников. Хорошо знал наследие Пруткова В. м. Ленин. В бытовом обиходе, в кругу товарищей и друзей, он, любивший и пошутить и посмеяться, нередко пользовался прутковскими афоризмами, вроде «Никто не обнимет необъятного», «Не ходи по косогору, — сапоги стопчешь!» и др. Но в прессе, в публичных выступлениях Владимир Млыч всегда обращался к более острому и мощному оружию: к Щедрину, к Гоголю.

53 стр., 26383 слов

Сочинение по русскому жизнь на острие иглы

... отвел немало ему места; пусть наш читатель ознакомится с этой печальной историей по эссе «Острие Иглы»; я лишь дополню рассказ автора материалом, изложенным Мэссоном во второй книге. ... пациентке, которая только что побывала у него на сеансе. Женщина рассказывала ему о том, как тяжела ее сегодняшняя жизнь, какая трагедия случилась с ней в десятилетнем ...

«Шпионы подобны букве «Ъ». Они нужны лишь в некоторых случаях, но и здесь можно обойтись без них, а они привыкли оставаться везде».

«Девицы вообще подобны шашкам: не всякой удается, но всякой желается попасть в дамки».

«житейская мудрость». А первый принадлежит Пушкину и ровно ничего не пародирует. просто Пушкин в стиле выражает некую сентенцию, резкость которой он сам обозначил: «великолепно тонко и умно, что в наши дни несколько смешно». Оба афоризма внешне очень похожи, что видно и на первый взгляд. В обоих неожиданно сближены предметы, вроде бы не имеющие никаких существенных общих свойств: шпионы — и буква «Ъ»; девицы — и шашки. Они сближены лишь на основании случайно возникшей далекой ассоциации. Такое неожиданное сближение рождает комизм.

м все же дух пушкинского высказывания отличается от прутковского. Несмотря на все насмешки, Пушкин без «раздумья» выражает свои игривые рассуждения». Это то, что называется «житейской мудростью». Однако для Пушкина такая «мудрость» — всего лишь гимнастика ума, побочный продукт живого и активного воображения. Не то у Пруткова. Для него изречение — любимое дело. Он совершенно серьезен. Его авторы — люди остроумные, они ограничены рамками стилизованной буквальной «глупости», например: «Ревнивый муж — как турок». Они идут дальше и тоже произносят «мудрость»: «Процветание распутника — короткое одеяло: натягиваешь его до носа, ноги голые» и многое другое.

«тупость» как таковая, а именно самая, с позволения сказать «мудрость», точнее, та безапелляционность и то беспредельная самодовольство рассудка, с которым он, торжествуя, накидывает свою сетку на неуловимо разнообразную живую жизнь.

«тупость» «житейской мудрости», на склоне лет явно недооценивал масштаба своих более молодых проказ. Когда Прутков придумывает различные пародии на «мудрость», то, возможно, это тоже отражается в косвенной реакции на рационализм, например, на веру Просвещения в безграничную преобразующую силу разума. С изменением исторических условий для людей иных эпох в афоризмах Пруткова звучит, прежде всего, весьма благосклонная нота: отвращение к абстрактным надменным рассуждениям.

«пересаливания», путем доведения глубокомыслия до верха претециозности. Например: «Смерть приходит однажды, и мы ждем ее всю жизнь: страх смерти мучительнее самой жизни». Это серьезно говорит французский писатель Лабрюйер. Мысль претендует на универсальность и абсолютную правоту. Видимо, неосознанно, но Прутков вторит ей: «Смерть была поставлена ​​на конец жизни за это, чтобы удобнее было к ней готовиться». Был выдержан вдумчивый тон, сохранен логико-формальный костяк. Достаточно немного поразмышлять, чтобы стало очевидным абсурдным предположением, что смерть могла быть «поставлена» каким-то другим способом, а не «в конец», что здесь еще нужны особые причины. В свете такой шутки серьезная максима уже не кажется такой непоколебимой, абсолютной.

2 стр., 888 слов

В чем смысл жизни? (по рассказу М. Горького «Старуха Изергиль») (1)

... этот путь, ждет трагический и печальный удел — одиночество. Действительно, "за все, что человек берет, он платит собой: своим умом и силой, иногда — жизнью". Другими словами, нельзя только потреблять, ничего не давая взамен. Ларра ... былую красоту, потушили блеск ее глаз, сгорбили стройный стан, но дали ей мудрость, знание жизни и подлинную духовность. На мой взгляд, Горький не случайно вкладывает в ...

«смешному». Юмор — это особого рода мысль, это вольная или невольная оценка. Там, где юмор появляется в форме пародии, это очень часто переоценка чего-то знакомого, это свежий и насмешливый взгляд, проникающий в объект через, казалось бы, неоспоримую правильность оболочки.

«… Я пишу пародии? Отнюдь!..» В самом деле, такая «пародия», будучи столь же «общим местом», что и пародируемый предмет, оказывается — как это ни удивительно — ближе к действительной жизни и потому истиннее. Она мудрее серьезной непререкаемой «мудрости». Жизнь сложна, и наши знания о ней, как вы знаете, всегда относительно. мменно диалектику в познании жизни, — пусть в самом обыденном виде, — и несут в себе мнимо дурашные афоризмы Пруткова.

Обладая гибкостью благодаря пронизывающей их внутренней иронии, они не стареют в различных условиях и случаях жизни — и поэтому более выносливы, чем «абсолютная неподвижность» «мудрость». Афоризмы — это не только самый популярный жанр творчества Пруткова, но и самая определенная часть.

Басни

«Современнику», особенно в баснях, напечатанных в журнале в 1860 году. интересно, что в этих баснях, как и в русских сказках, помещик описывается как «тупой хозяин», и в них сложно уловить что-то пародийное. Они высмеивают дореформенное мышление либеральной знати, которая уже начала понимать, что отмена крепостного права неизбежна и к ней нужно готовиться заранее. Один из таких либералов («Помещик и трава») мечтает о будущей «связи» со своими крестьянами: себе он оставляет всю землю, а «тимофееву траву» готов «возвратить немедля Тимофею». «Разница вкусов» просто остроумная, хорошая басня, заключительное присловье которой («Тебе, дружок, и горький хрен — малина…») напоминает даже пушкинскую притчу о художнике, сапожнике и разнице вкусов («Суди, дружок, не выше сапога»).

Когда читаешь крошечную басню «Пастух, Молоко и Читатель», то вряд ли приходит в голову: вот, мол, какое удачное разоблачение разных глупых басен! Это басня — шедевр «чистого» остроумия, это как бы излишек смешливости русского ума и словоохотливости, которых оказывается все же больше, чем надо даже для самых больших практических целей, для оформления серьезной мысли, и потому они перехлестывают через край. Пастух, унесший свое Молоко куда-то в бесконечность; Читатель, поставленный заголовком в число «действующих лиц», хотя он и не участвует в «сюжете» (подобно тому как «незабудки» были в другой басне помянуты просто для «шутки») — как можно все это строго рационально использовать?

«Вонзил кинжал убийца нечестивый…» и ему подобных: «… ключ ли к ним утратился, или они сочинены вообще во славу бессмыслицы, но только всякий комментатор рискует очутиться в глупом положении, если начнет изощрять свое остроумие в их серьезном толковании» (Н. Котляревский. Старинные портреты).

7 стр., 3078 слов

Е. Гришковец: жизнь, творчество, особенности сатиры

... творчеством, с жизнью Е. Гришковца, выявить характерные для его произведений темы, идеи и художественные средства, определить, в чем особенность сатиры Гришковца, ... следующее: "Культовый — и все тут. К Евгению Гришковцу с иными определениями теперь не подъезжай. Человек-театр, ... гостем многих престижных фестивалей (Авиньон, Вена, Париж, Брюссель, Цюрих, Мюнхен, Берлин). Кроме пьес, Гришковец пишет ...

Как известно, самый талантливый поэт в прутковском кружке А. Толстой любил и, независимо от Пруткова, предавался поэтическим играм со словами и алогизмами. Даже у Козьмы Петровича не часто встретишь такие экстравагантности, как толстовские рифмованные наставления в куплетах «Мудрость жизни» вроде:

а это еще самое благопристойное! Не удивительно потому тот громадный размах, которого достигает сознательная нелепость в коллективно созданных пьесах.

Возникает заведомо абсурдная задача: создать словесную основу для кажущегося нормальным театральным представлением из воздуха или такой незначительной зернистости, как, например, вышеприведенная идея «драматической пословицы Блонды» о вежливости и так далее. В связи с этим «просторечно-естественное представление» «Раш турок, или: приятно ли быть внуком?» Это замечательно?».

и канифоли — и буквально раздут в «представление» в целую сцену. Она, в свою очередь, произвольно оборвана, что называется, «на самом интересном месте»: как раз тогда, когда злополучный скрипач мван Семенович, отец многих детей, «не считая рожденных от первого брака и случайно», собирается открыть невероятную тайну. Разбирать «сюжет» этого произведения просто невозможно (потому что его нет), выискивать сатирическую цель тоже: не на начальника же здесь сатира, что обиделся на игру без канифоли! Создается особая, вязкая смесь диких анекдотов и словесного озорства, а вяжется «действие» (то есть бездействие) «плавным, важным, авторитетным» голосом Миловидова, который в своей основополагающей речи никак не может из-за помех сдвинуться дальше первых двух фраз, время от времени слово в слово монотонно повторяя начало.

Военные афоризмы

«Фантазии» (они собраны в книге П. Н. Беркова «Козьма Прутков, директор Пробирной палатки и поэт») его сочинения. Неслучайно в одном из самых оригинальных прутковских жанров — «военных афоризмах», где самая едкая сатира на мучеников тесно переплетается с невероятной словесной бутадой, появляется подстрочный комментатор — командир полка. Это действительно один из сильнейших сатирических образов Пруткова, достойный быть в одном ряду с образом директора Пробирной палатки, написавшего «Проект: о внедрении единого менталитета в России». Вот уж подлинно олицетворение тупости.

«Проходя город Кострому, заезжай справа по одному» и примечает: «Это можно отнести и к другим городам. Видна односторонность». Все больше нарастает недоумение критика: «Чтобы полковник служил, он должен держать козу полка». Однако в том, что полковник и полковой козел стоят бок о бок, а служебное благополучие первого предопределяется наличием второго, есть некоторая двусмысленность и вспышки насмешек. Но как мог бюрократ, взявшийся за перо критика, понять, что Гоголь сказал о русском уме! он начинает раздражаться: «В этом нет никакого смысла. К чему тут козел?» Казалось бы, явно дразнит тупицу двадцать восьмой афоризм, построенный на рифме: «сорокам — сроком», но тот не унимается: «Опять нет смысла. Сороки не служат». Предположение о скопце, командующем штабом, вызывает почти беспомощное: «Когда же это бывает?».

27 стр., 13062 слов

Сатира в русской литературе ( 10-11 класс)

... Действительно, сатира проникла во все роды литературы. Нам известны и сатирические пьесы («Клоп» В.В. Маяковского) и сатирические стихи (Козьма Прутков) и ... основные приёмы используют сатирики; доказать, что многие сатирические произведения актуальны и в наше время. При исследовании ... к истине? В античной литературе сатирой называли один из жанров лирики, хотя фактически сатира уже тогда проникла в ...

«престо-отечеству», что в них есть «неприличный намек на маневры» и тому подобное, критик делает косвенный политический донос, всякий случай, как бы ничего не вышло, отдаленно перекликаясь с будущим чеховским Беликовым. В свете такой переклички образа «мысли» критика-ретрограда приобретает немалую актуальность. До сих пор еще не перевелась порода людей, которые, надежно огородившись частоколом соответствующих проверенных цитат, видят «односторонность», чуть ли не преступность во всякой попытке мысли выйти за пределы общих мест, за пределы самоочевидного. Можно представить себе недоумение и страх подобного фельдфебеля, назначенного в Вольтеры (говоря известными грибоедовскими словами), когда он, зная, что в пьесе должна быть и завязка, и развязка, и многое другое, читает прутковские пьесы и отчаивается: при чем тут турка? Когда же это бывает? Такой критик даже автора «Медного всадника» обвинил бы в мистике за «тяжелозвонкое скаканье» («ибо когда же это бывает?»), если бы автором был не Пушкин.

«Проект…», сочиненный чиновником К. П. Прутковым, являет собою открытую сатиру на охранительство и особых разъяснений не требует, то «Военные афоризмы» или «Торжество добродетели» — произведение более сложного рода.

Так, последнее — великолепная сатира на обстановку всеобщей слежки и подозрительности в деспотическом государстве, которое, «налаживаясь либеральными политическими учреждениями, повинуется вместе с тем малейшему указанию власти.» В обычную схему комедии о борьбе за «местечко» с взаимными подножками и прочим, авторы вводят агента «министерства народного подозрения», который, «целуя взасос» очередную жертву, с беспредельным сладострастием «вписывает» ее в специальный реестр: «Я в настоящее время знаю очень немногих благонадежных людей,- остальные почти все у нас вписаны. Скоро прийдется вписать и последних». Политически казнив своих «друзей», полковник Биенинтенсионе — весь умиление: «Друзья мои! Позвольте утереть слезу сострадания и расцеловать вас! (Утирает слезу сострадания…)» и так далее.

Но Прутков есть Прутков: только читатель настроился на восприятие «всамделишной» сатиры, как вдруг министр вторично требует экипаж: «Карету, как сказано выше!..» Актуальная сатира, и подтрунивание над чересчур облегченным легким жанром, и просто избыточная жизнерадостная «бойкость» — все это в неразложимом сплаве придает фарсу о «министре плодородия», как и многим другим характерным вещам Пруткова, неповторимый отпечаток.

над «казенностью» и тому подобным, можно закрыть книгу с разочарованием. Только помни о том, что Прутков глубже и значительнее плоского «обличительства», можно нащупать его собственное значение в многообразии русской литературы.

Шестидесятые годы прошлого века — эпоха подъема революционно-общественного движения в Росси — оставили нам большое наследие в области юмора и сатиры. Наряду со специальными отделами в больших журналах («Свисток» Добролюбова в «Современнике») возникли многочисленные юмористические издания. Многие из них отличались беззубостью, мелким обличительством; многие, едва родившись, умирали; иные, как «мскра», придерживались длительное время и заняли свое место в истории отечественной сатиры.

мсключительный интерес к сатирическому изображению действительности вызвал к жизни целый ряд талантливых поэтов (В. Курочкин, Д. Минаев), а также художников — графиков-карикатуристов (Н. Степанов).

ммена некоторых из них вошли в историю русской культуры и русского искусства. м это неудивительно, поскольку, наряду с несомненной талантливостью, эти писатели в большей или меньшей степени были связаны с передовой общественной мыслью своего времени и являлись во многом выразителями тех идей, которые развивали вожди революционной демократии — Чернышевский и Добролюбов.

среди современников, ни то, что память о нем была свежа спустя десятилетия после его «смерти», о которой объявлено в 1863 году. м в наши дни он интересен не только как превосходно вылепленный образ тупого, ограниченного и самодовольного представителя бюрократии царской России, как своего рода музейная редкость, но и как художник, произведения которого не лишены эстетической значимости и практической поучительности. У Козьмы Пруткова — талантливого сатирика, мастера литературной пародии — есть чему поучиться писателям-сатирикам.

Список использованной литературы:

[Электронный ресурс]//URL: https://liarte.ru/referat/fenomen-kozmyi-prutkova-po-tvorchestvu-a-k-tolstogo/

  • Прутков Козьма Петрович Это вымышленный образ «директора Пробирной палатки» в Санкт-Петербурге, упражняющегося в разных родах литературы. Главные создатели образа: Алексей Константинович Толстой и братья: Алексей Михайлович и Владимир Михайлович Жемчужниковы. «Произведения» Козьмы Пруткова публиковались в журнале «Современнике» с 1850 по 1862 год и быстро разошлись на поговорки, например: «Проект: о введении единомыслия в России». Многие читатели журнала — в том числе Ф. М. Достоевский — поверили в реальность существования Козьмы Пруткова. Некоторые графоманы пытались публиковать свои стихи под его именем… Характерные примеры «творчества» Козьмы Пруткова: «Гений подобен холму, возвышающемуся на равнине». «Поощрение столь же необходимо гениальному писателю, сколь необходима канифоль смычку виртуоза». «Если бы всё прошедшее было настоящим, а настоящее продолжало существовать на ряду с будущим, не было бы в силах разобрать: где причины и где последствия?». «Многие вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы;
  • но потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий». «Кто мешает тебе выдумать порох непромокаемый?» «Век живи — век учись! И ты, наконец, достигнешь того, что, подобно мудрецу, будешь иметь право сказать, что ты ничего не знаешь». «Да разве может быть собственное мнение у людей, не удостоенных доверием начальства?!»